И вот уже почти час хамелеон задавал ей вопросы, а она отвечала. Самые разные вопросы — большинство из которых он уже задавал. Как она оказалась в том месте, где взорвалась машина, почему она не ушла, с какой стороны она вошла в переулок, и все в таком роде.
Так что спасибо надо было сказать Вике. Потому что именно она вызвала милицию — жутко перепугавшись, когда Марина позвонила ей и сказала, что в нее стреляли, и попросила срочно приехать. И ведь добавила, что все уже нормально, что те уехали, что всё в порядке, — просто ей не хочется разгуливать по улицам в поисках такси, так что будет лучше, если Вика ее заберет. Но та, видно, впала в шоковое состояние — и первым делом набрала 02, а потом начала собираться. Но она, Марина, ее ни в чем не обвиняла. Она сама была виновата — забыв, что делать надо все самой. И именно из-за своей глупости она сейчас сидела здесь, вместо того чтобы отдыхать в Викиной квартире.
— Ладно, Марина Евгеньевна, давайте закончим с этим. — Хамелеон успокоился, принял нормальную окраску, но она еще не поняла, что для нее это дурной знак. — Пока закончим. А теперь вот что хотелось спросить у вас — чисто из любопытства. Тут ребята из отделения нам сообщили, что вы при них сумочку открывали — а там пачка долларов толстенная. Сколько там — не подскажете? Ну нет так нет, сами попозже узнаем. Так я вот что спросить хотел. Вы нам говорили, что не работаете нигде — так откуда деньги у вас такие? Про бабушку с наследством не надо — это проверить легко. Про то, что на улице нашли, — тоже. Так вот мне и любопытно — квартиру снимаете в центре, на «восьмерке» ездили, одеты, вижу, модно, а сами при этом не работаете. Странно, правда?
Позже, когда было время все проанализировать, она сказала себе, что вела себя как дура. Потому что слишком неожиданно все произошло — и стрельба эта, и появление милиции, и встреча с хамелеоном. Потому что больше всего хотела, чтобы ее отпустили поскорее — сначала к Вике, на несколько дней тишины и покоя, а потом в самолет. И поэтому ей даже в голову не пришло возмутиться, заявить, что это не его дело, — или нагло сказать, что поражена его способностью угадывать, поскольку и в самом деле нашла деньги на улице. Но ей слишком сильно хотелось расстаться с ними миром — и чем скорее, тем лучше.
— О, это интимный вопрос, — произнесла неуверенно, усилием воли заставляя себя улыбнуться. — У меня был очень хороший знакомый — если хотите, очень близкий знакомый. Если хотите — любовник, очень богатый. И… В наше время девушке так тяжело одной…
— А фамилию не уточните? — В голосе хамелеона не было язвительности или издевки, он так заинтересованно спрашивал. — Дело, конечно, интимное — но если уж такой близкий знакомый, что ж не сказать-то?
— О-о-о, это непросто, — протянула растерянно, продолжая улыбаться, делая улыбку все менее вымученной. Она потом уже подумала, что надо было заявить, что не обязана отвечать на такие вопросы. А тогда, желая наладить с ним нормальные отношения, решила ответить — и заодно объяснить этим ответом еще кое-что, что не давало хамелеону покоя. — Я не спрашивала у него фамилию, вы же понимаете? Мы просто встречались какое-то время. У меня был только его мобильный, я не помню. И… вы меня спрашивали, почему я не ушла с места взрыва, почему стала свидетелем…
Хамелеон был само внимание — всем видом показывая, с каким интересом слушает.
— Дело в том, что его убили — того человека. Я не знаю как — мне потом его водитель позвонил, сказал, что его убили, и все. Представляете — я его ждала, мы должны были пойти в ресторан, он сказал, что хочет поговорить. Что думает из-за меня развестись с женой, и… И я целый день приводила себя в порядок, так волновалась, так хотела ему понравиться сильнее, чем обычно, — а он не позвонил, и на следующий день тоже. И через неделю. А я даже из дома не выходила, так и сидела у телефона. Я так нервничала, боялась, что он решил со мной расстаться, — а ведь я его не просила разводиться, мне с ним просто было хорошо. И звонить я ему тоже боялась — боялась, что услышу холодный голос, чужой, и что он этим голосом скажет, чтобы я не звонила больше. А потом… потом звонок от водителя. И я переживала очень — и поэтому…
— А фирму, где работал этот ваш знакомый, не помните, случайно? А номер машины? А телефон водителя? Тоже нет? И адрес, конечно, тоже? Печально, печально…
Она не услышала в голосе подвоха — она была под впечатлением придуманной только что истории. Которая, кажется, подействовала и на них — по крайней мере Мыльников, на которого она взглянула невидяще, смотрел на нее с пониманием и состраданием.
— Грустно все это, Марина Евгеньевна, — подтвердил хамелеон. — Грустно. Человек ушел, можно сказать, а вы даже фамилии его не узнали. Кстати, хотите я вам фамилию угадаю? Хотите? Слышал о похожей ситуации — ну очень похоже…
Она посмотрела на него спокойно — веря, что все рассказанное прозвучало достаточно реально. И кивнула.
— Ни-ки-тен-ко — угадал? Никитенко Александр Васильевич. — Хамелеон расцвел, улыбаясь ей, все время оглядываясь на того, кто сидел молча сбоку от нее — даже скорее за ее спиной, ей надо было поворачиваться, чтобы его увидеть, — словно для него играл тут. — А долго вы с ним встречались? Да я любопытствую просто — а вы не скромничайте и нас не стесняйтесь. Мы ж понимаем — молодая девушка, красивая, а тут такой парень видный. Вы, может, и не знали, кто он такой, — точно? А когда узнали, поздно уже, любовь вроде началась. Да и что такого, что бандит, — газеты почитать, так кругом одни бандиты. Зато при деньгах парень, иномарка, все при нем — точно? Да не скромничайте — мы поймем. Да и не привлекают за такое… Любовь же — какой с вас спрос?
— Нет-нет, вы не поняли — я говорила о своем знакомом, а не о том. — Она демонстрировала удивление, уже понимая, что этой историей сделала себе только хуже. — А того — я его видела в первый раз, я даже не знала…
— Да ну? — Хамелеон тоже удивлялся, хотя его игра была менее профессиональной. — А ведь так газетам расписывали красиво — как он вам понравился, какой он весь из себя, как на вас смотрел. Сильная любовь-то у вас была, а, Марина Евгеньевна? Неужели он из-за вас с женой собирался развестись?
— О, вы хотите меня запутать? — Она игриво погрозила хамелеону пальцем. Смена роли была резкой, но это хотя бы была ее роль, и в ней она уверенно себя ощущала, насколько это возможно было сейчас, — а вот в роли несчастной влюбленной, тихой и подавленной, она явно оказалась неубедительна. — Мне в газете так и сказали — что вы меня будет запутывать и все мои ошибки против меня использовать. Зачем вы так? Вы ведь знаете, что хорошенькой девушке совсем необязательно быть умной, — и этим пользуетесь…
Она увидела, как дернулась в ее сторону голова отвернувшегося было Мыльникова — может, вспомнившего, как она вела себя с ним позавчера ночью, а может, задумавшегося, не обманывала ли она его, не использовала ли злонамеренно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Так что спасибо надо было сказать Вике. Потому что именно она вызвала милицию — жутко перепугавшись, когда Марина позвонила ей и сказала, что в нее стреляли, и попросила срочно приехать. И ведь добавила, что все уже нормально, что те уехали, что всё в порядке, — просто ей не хочется разгуливать по улицам в поисках такси, так что будет лучше, если Вика ее заберет. Но та, видно, впала в шоковое состояние — и первым делом набрала 02, а потом начала собираться. Но она, Марина, ее ни в чем не обвиняла. Она сама была виновата — забыв, что делать надо все самой. И именно из-за своей глупости она сейчас сидела здесь, вместо того чтобы отдыхать в Викиной квартире.
— Ладно, Марина Евгеньевна, давайте закончим с этим. — Хамелеон успокоился, принял нормальную окраску, но она еще не поняла, что для нее это дурной знак. — Пока закончим. А теперь вот что хотелось спросить у вас — чисто из любопытства. Тут ребята из отделения нам сообщили, что вы при них сумочку открывали — а там пачка долларов толстенная. Сколько там — не подскажете? Ну нет так нет, сами попозже узнаем. Так я вот что спросить хотел. Вы нам говорили, что не работаете нигде — так откуда деньги у вас такие? Про бабушку с наследством не надо — это проверить легко. Про то, что на улице нашли, — тоже. Так вот мне и любопытно — квартиру снимаете в центре, на «восьмерке» ездили, одеты, вижу, модно, а сами при этом не работаете. Странно, правда?
Позже, когда было время все проанализировать, она сказала себе, что вела себя как дура. Потому что слишком неожиданно все произошло — и стрельба эта, и появление милиции, и встреча с хамелеоном. Потому что больше всего хотела, чтобы ее отпустили поскорее — сначала к Вике, на несколько дней тишины и покоя, а потом в самолет. И поэтому ей даже в голову не пришло возмутиться, заявить, что это не его дело, — или нагло сказать, что поражена его способностью угадывать, поскольку и в самом деле нашла деньги на улице. Но ей слишком сильно хотелось расстаться с ними миром — и чем скорее, тем лучше.
— О, это интимный вопрос, — произнесла неуверенно, усилием воли заставляя себя улыбнуться. — У меня был очень хороший знакомый — если хотите, очень близкий знакомый. Если хотите — любовник, очень богатый. И… В наше время девушке так тяжело одной…
— А фамилию не уточните? — В голосе хамелеона не было язвительности или издевки, он так заинтересованно спрашивал. — Дело, конечно, интимное — но если уж такой близкий знакомый, что ж не сказать-то?
— О-о-о, это непросто, — протянула растерянно, продолжая улыбаться, делая улыбку все менее вымученной. Она потом уже подумала, что надо было заявить, что не обязана отвечать на такие вопросы. А тогда, желая наладить с ним нормальные отношения, решила ответить — и заодно объяснить этим ответом еще кое-что, что не давало хамелеону покоя. — Я не спрашивала у него фамилию, вы же понимаете? Мы просто встречались какое-то время. У меня был только его мобильный, я не помню. И… вы меня спрашивали, почему я не ушла с места взрыва, почему стала свидетелем…
Хамелеон был само внимание — всем видом показывая, с каким интересом слушает.
— Дело в том, что его убили — того человека. Я не знаю как — мне потом его водитель позвонил, сказал, что его убили, и все. Представляете — я его ждала, мы должны были пойти в ресторан, он сказал, что хочет поговорить. Что думает из-за меня развестись с женой, и… И я целый день приводила себя в порядок, так волновалась, так хотела ему понравиться сильнее, чем обычно, — а он не позвонил, и на следующий день тоже. И через неделю. А я даже из дома не выходила, так и сидела у телефона. Я так нервничала, боялась, что он решил со мной расстаться, — а ведь я его не просила разводиться, мне с ним просто было хорошо. И звонить я ему тоже боялась — боялась, что услышу холодный голос, чужой, и что он этим голосом скажет, чтобы я не звонила больше. А потом… потом звонок от водителя. И я переживала очень — и поэтому…
— А фирму, где работал этот ваш знакомый, не помните, случайно? А номер машины? А телефон водителя? Тоже нет? И адрес, конечно, тоже? Печально, печально…
Она не услышала в голосе подвоха — она была под впечатлением придуманной только что истории. Которая, кажется, подействовала и на них — по крайней мере Мыльников, на которого она взглянула невидяще, смотрел на нее с пониманием и состраданием.
— Грустно все это, Марина Евгеньевна, — подтвердил хамелеон. — Грустно. Человек ушел, можно сказать, а вы даже фамилии его не узнали. Кстати, хотите я вам фамилию угадаю? Хотите? Слышал о похожей ситуации — ну очень похоже…
Она посмотрела на него спокойно — веря, что все рассказанное прозвучало достаточно реально. И кивнула.
— Ни-ки-тен-ко — угадал? Никитенко Александр Васильевич. — Хамелеон расцвел, улыбаясь ей, все время оглядываясь на того, кто сидел молча сбоку от нее — даже скорее за ее спиной, ей надо было поворачиваться, чтобы его увидеть, — словно для него играл тут. — А долго вы с ним встречались? Да я любопытствую просто — а вы не скромничайте и нас не стесняйтесь. Мы ж понимаем — молодая девушка, красивая, а тут такой парень видный. Вы, может, и не знали, кто он такой, — точно? А когда узнали, поздно уже, любовь вроде началась. Да и что такого, что бандит, — газеты почитать, так кругом одни бандиты. Зато при деньгах парень, иномарка, все при нем — точно? Да не скромничайте — мы поймем. Да и не привлекают за такое… Любовь же — какой с вас спрос?
— Нет-нет, вы не поняли — я говорила о своем знакомом, а не о том. — Она демонстрировала удивление, уже понимая, что этой историей сделала себе только хуже. — А того — я его видела в первый раз, я даже не знала…
— Да ну? — Хамелеон тоже удивлялся, хотя его игра была менее профессиональной. — А ведь так газетам расписывали красиво — как он вам понравился, какой он весь из себя, как на вас смотрел. Сильная любовь-то у вас была, а, Марина Евгеньевна? Неужели он из-за вас с женой собирался развестись?
— О, вы хотите меня запутать? — Она игриво погрозила хамелеону пальцем. Смена роли была резкой, но это хотя бы была ее роль, и в ней она уверенно себя ощущала, насколько это возможно было сейчас, — а вот в роли несчастной влюбленной, тихой и подавленной, она явно оказалась неубедительна. — Мне в газете так и сказали — что вы меня будет запутывать и все мои ошибки против меня использовать. Зачем вы так? Вы ведь знаете, что хорошенькой девушке совсем необязательно быть умной, — и этим пользуетесь…
Она увидела, как дернулась в ее сторону голова отвернувшегося было Мыльникова — может, вспомнившего, как она вела себя с ним позавчера ночью, а может, задумавшегося, не обманывала ли она его, не использовала ли злонамеренно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104