Мы приближаемся к Земле.
- Хватит дурака валять, Квент, - устало проговорил Толмен. - Ты
блефуешь, и оба мы это понимаем. Не можешь ведь ты до бесконечности
терпеть высокочастотный раздражитель. Не трать время, сдавайся.
- Сам сдавайся, - сказал Квентин. - Я вижу все, что делает каждый из
вас. Да и корабль - ловушка на ловушке. Мне остается только наблюдать
отсюда, сверху, пока вы не очутитесь возле какой-нибудь ловушки. Я свою
партию продумал на много ходов вперед, все гамбиты кончаются матом одному
из вас. У вас нет никакой надежды. У вас нет никакой надежды. У вас нет
никакой надежды.
Отсюда, сверху, подумал Толмен. Откуда сверху? Он вспомнил реплику
Коттона, что найти транспланта поможет геометрия. Конечно. Геометрия и
психология. Разделить корабль на две части, потом на четыре и так далее...
Теперь уж не обязательно. Сверху - решающее слово. Толмен ухватился
за него с пылом, ничуть не отразившимся на его лице. Сверху - значит, зона
поисков сужается вдвое. Нижние участки корабля можно исключить. теперь
надо разделить пополам верхнюю секцию - линия пойдет, допустим, через
звездный глобус.
Глаза транспланта - фотоэлементы - расположены, конечно, повсюду, но
Толмен решил исходить из того, что Квентин считает себя находящимся в
одном каком-то пункте, а не разбросанным по всему кораблю. Местонахождение
человека в его понимании соответствует местонахождению головы.
Итак, Квентину видно красное пятно на звездном глобусе, но это не
значит, что он находится в стене, к которой обращено это полушарие
глобуса. Надо спровоцировать транспланта, пусть укажет свои координаты
относительно тех или иных предметов на корабле, но это будет трудно: ведь
в таких случаях координаты определяются на глазок; зрение - важнейшее
звено, связующее человека с его окружением. А у Квентина зрение почти
всемогущее. Он видит все.
Но можно же его как-то локализовать!
Помогла бы словесная ассоциация. Но для этого нужно содействие.
Квентин не настолько пьян!
Можно узнать, что именно видит Квентин, но этим все равно ничего не
определишь: его мозгу не обязательно соседствовать с одним из глаз. У
транспланта есть неуловимое, внутреннее ощущение пространства - сознание,
что он, слепой, глухой, немой, если бы не разбросанные повсюду
дистанционные датчики, находится в определенном месте. А как вытянуть из
Квентина то, что нужно: ведь на прямые вопросы он не ответит?
Не удастся, подумал Толмен с безнадежным чувством подавленного гнева.
Гнев разрастался. Он бросил Толмена в пот, вызвал тупую, щемящую ненависть
к Квентину. Во всем виноват Квентин - в том, что Толмен стал узником
ненавистного скафандра и огромного смертоносного корабля. Машина
виновата...
И вдруг он придумал выход.
Все, конечно, зависит от того, насколько пьян Квентин. Толмен бросил
вопросительный взгляд на Ферна, а тот в ответ повернул диск и кивнул.
- Будьте вы прокляты, - шепотом произнес Квентин.
- Чепуха, сказал Толмен. - Ты сам дал понять, что у тебя исчез
инстинкт самосохранения.
- Я... не...
- Это правда, не так ли?
- Нет, - громко ответил Квентин.
- Ты забываешь, Квент, что я психолог. Мне давно следовало
всесторонне охватить твою проблему. Она ведь была открытой книгой еще до
того, как я тебя увидел, только читай. Стоило мне увидеть Линду.
- Помолчи о Линде!
На какой-то миг Толмену явилось тошнотворное видение пьяного,
измученного мозга, скрытого где-то в стене, - сюрреалистический кошмар.
- Ясно, - сказал он, - ты и сам не хочешь о ней думать.
- Помолчи.
- Ты и о себе не хочешь думать, так ведь?
- Чего ты добиваешься, Вэн? Хочешь меня разозлить?
- Нет, - сказал Толмен, - просто я сыт по горло, надоела мне вся эта
история, с души воротит. Притворяешься, будто бы ты Барт Квентин, будто ты
еще человек, будто с тобой можно договориться на равных.
- Мы не договоримся...
- Я не о том, и ты сам это знаешь. Я только сейчас понял, кто ты
такой.
Слова повисли в воздухе. Толмену казалось, будто он слышит тяжелое
дыхание квентина, хоть он и понимал, что это иллюзия.
- Прошу тебя, Вэн, помолчи, - сказал Квентин.
- А кто это просит?
- Я.
- А кто ты такой?
Корабль резко остановился. Толмен чуть не потерял равновесия. Его
спас канат, обмотанный вокруг колонны. Он засмеялся.
- Я бы над тобой сжалился, Квент, если бы ты был ты. Но это не так.
- Меня на удочку не поймаешь.
- Пусть это удочка, но это правда. Ты и сам над этим задумывался.
голову даю на отсечение.
- Над чем задумывался?
- Ты больше не человек, - мягко сказал Толмен. - Ты вещь. Машина.
Устройство. Кусок серого губчатого мяса в ящике. Неужели ты думал, что я
способен к тебе привыкнуть... теперь? Что я могу отождествить тебя с
прежним Квентом? У тебя ведь лица нет!
Из динамика донеслись звуки. металлические. Потом...
- Замолчи, - сказал Квентин почти жалобно. - Я знаю, чего ты
добиваешься.
- Ты не хочешь смотреть правде в глаза. Только ведь придется, рано
или поздно, убьешь ты нас или нет. Это... происшествие... случайность. А
мысли в твоем мозгу будут все расти и расти. Ты будешь все больше и больше
изменяться. Ты уже сильно изменился.
- Ты с ума сошел, - сказал Квентин. - Я ведь не... чудовище.
- Надеешься, да? Рассуждай логически. До сих пор ты не решался, так
ведь? - Толмен поднял руку в защитной перчатке и стал загибать пальцы,
отсчитывая пункты обвинения. - ты судорожно хватаешься за то, что от тебя
ускользает, - за человечность, твой удел по праву рождения. Ты дорожишь
символами в надежде, что они заменят реальность. Отчего ты притворяешься,
будто ешь? Отчего настаиваешь, чтобы коньяк тебе наливали в бокал? Знаешь
ведь, что с тем же успехом его можно выдавить в тебя из масленки.
- Нет! Нет! Эстетическая...
- Вздор. Ты смотришь телевизор. Читаешь. Притворяешься до такой
степени человеком, что даже стал карикатуристом. Это все притворство,
отчаяние, безнадежное цепляние за то, чего у тебя уже нет. Откуда у тебя
потребность в пьянстве? Ты не уравновешен психически, оттого что
притворяешься человеком, а на самом деле давно уж не человек.
- Я... да я еще лучше...
- Возможно... если бы ты родился машиной. Но ты был человеком. Имел
человеческий облик. У тебя были глаза, волосы, губы. Линда не может этого
не помнить, Квент. Ты должен был настоять на разводе. Понимаешь, если бы
тебя только искалечило взрывом, она бы о тебе заботилась. Ты бы в ней
нуждался. А так - ты независимая, самостоятельная единица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12