Где же Грейер?
— Миссис Баттерс, — зову я.
— Да?
— Грейер был сегодня в саду?
— Нет, — сообщает она, широко улыбаясь.
— Ладно, спасибо.
— Не за что.
— Что же, тогда…
Она кивает, показывая этим, что продуктивный обмен мнениями закончен, и вперевалочку ковыляет в здание. Ветер развевает шарф, составленный из бархатных лоскутков. Я нерешительно переминаюсь, не зная, как поступить. Лезу в карман за сотовым и едва не падаю от сильного удара по ноге. Поворачиваюсь и вижу миниатюрную женщину, почти карлицу, укоризненно качающую головой в адрес очень крупного мальчишки, скорчившегося в грозной стойке карате.
— Нет, Дарвин, так нельзя! Нехорошо драться с людьми!
— Где Грейер? Я хочу поиграть с его игрушками!
— Простите, чем могу помочь? — спрашиваю я, потирая ногу.
Няня осторожно отрывает пальцы мальчишки от своего лица.
— Я Сайма. А это Дарвин. Сегодня мы должны были играть с Грейером.
— Я хочу увидеть его игрушки. СЕЙЧАС!!! — орет ее питомец, яростно демонстрируя приемы карате.
— Рада познакомиться, Сайма. Я Нэн. Похоже, Грейер остался сегодня дома, но я не знала, что к нему должны были прийти. Сейчас позвоню его матери.
Я набираю номер, но слышу автоответчик и отключаюсь.
— В таком случае едем домой, — решаю я, пытаясь улыбнуться, хотя на сердце тревожно. Кто знает, что мы увидим дома?!
Я помогаю Сайме нести сумку Дарвина, и мы пробираемся через слякоть к дому 721. Я с первого взгляда проникаюсь к Дарвину искренней неприязнью, и хотя провела в его обществе всего три минуты, то и дело морщусь. Сайма же, по-видимому, обладает бесконечным терпением и делает все возможное, чтобы уклониться от его ударов.
Я сую ключ в замочную скважину, медленно открываю дверь и зову:
— Привет, я здесь, с Дарвином и Саймой!
— О Господи! — ахает Сайма, оглядываясь. Аромат роз почти невыносим. После неудавшегося Валентинова дня, когда мистер N. не вернулся из деловой поездки, ставшей самой длинной в истории семьи, он в свое отсутствие каждое утро посылает жене две дюжины роз на длинных стеблях. Миссис N. отказывается ставить их в своих комнатах, но и выбрасывать, похоже, не собирается. Более тридцати ваз теснятся в гостиной, столовой и кухне. Несмотря на то что кондиционер включен, он только разносит навязчивый запах по квартире. Судя по тому, что я почерпнула из прилагаемых к букетам карточек, мистер N пообещал на этот уик-энд отвезти жену и ребенка к родным в Коннектикут, а это означает, что у меня было бы два божественных выходных. Первых с того памятного Валентинова дня.
— ГРЕЙЕР!!! ГРЕЙЕРРР!!! — завопил Дарвин во все горло, прежде чем сорвал с себя пальтишко и ринулся к комнате Грейера.
— Пожалуйста, снимайте куртку и садитесь. Я пойду узнаю, где мать Грейера, и дам знать, что мы пришли.
Я кладу сумку Дарвина рядом со скамьей и снимаю сапоги.
— Ничего, спасибо, я останусь в куртке.
Судя по улыбке, мне нет нужды объяснять ей, как в доме появилась оранжерея. Я с трудом пробираюсь между ваз к кабинету миссис N., но там никого нет. Следую на звук гиеньего хохота в комнату Грейера, где его кровать служит баррикадой в войне между одетым в пижаму хозяином и Дарвином.
— Привет, Гровер.
Но он сосредоточенно бомбардирует гостя плюшевыми игрушками и так увлекся, что почти не замечает меня.
— Нэн, я есть хочу. Где мой завтрак?
— Хочешь сказать, ленч? А где твоя мама? Он ловко уклоняется от летящей лягушки.
— Не знаю. И не ленч, а завтрак. Ха!
Я нахожу Конни в кабинете мистера N., где она превращает в диван бывший форт Грейера. Такого разгрома в этой квартире я еще не видела. На полу выстроились тарелочки с объедками пиццы, а рядом разбросаны вынутые из футляров кассеты с диснеевскими мультиками.
— Привет, Конни, как ваш уик-энд?
— Сами видите. — Она красноречиво обводит комнату рукой. — Эти два дня я просидела здесь. Мистер N. так и не появился, а она не хотела быть одна с Грейером. Представляете, заставила меня проделать такой путь из Бронкса, в пятницу, в одиннадцать! Пришлось отвезти детей к сестре. А она даже за такси не заплатила. И весь уик-энд словом не перемолвилась с бедным мальчишкой.
Она принимается собирать тарелки.
— Прошлой ночью я наконец сказала, что должна ехать домой, но это ей не понравилось.
— О Боже, Конни! Мне очень жаль. Как ужасно! Ей следовало бы позвонить мне — я по крайней мере смогла бы сменять вас по вечерам.
— Что? И позволить таким, как вы, знать, что она не способна заманить домой собственного мужа?
— Где она?
Она показывает на хозяйскую спальню:
— Ее высочество заявилось домой час назад и закрылось в своей комнате.
Я стучу в дверь:
— Миссис N.?
Тишина. Я толкаю ручку и несколько секунд отчаянно моргаю, привыкая к темноте. Она сидит на ковре цвета сурового полотна, окруженная магазинными пакетами. Из-под норковой шубы выглядывает фланелевая ночная сорочка. Тяжелые шелковые занавеси задернуты.
— Не могли бы вы закрыть дверь?
Она прислоняется головой к бюро, глубоко дыша в лиловую скомканную салфетку, очевидно, вынутую из пакета. Вытирает нос и смотрит в потолок. Боясь, что любой заданный мной вопрос может показаться бестактным, жду, пока она начнет первая.
Она смотрит в темноту и глухо бормочет:
— Как ваш уик-энд, няня?
— Неплохо.
— Мы замечательно провели время. Коннектикут прекрасен зимой. Катались на санях. Видели бы вы Грейера с отцом! Так трогательно! Чудесный уик-энд.
О'кеееей.
— Нэнни, не могли бы вы завтра прийти пораньше и… — она с трудом роняет слова, — …и отвести Грейера в школу? Он так… хотел найти свои розовые штаны, а у меня не было сил…
— Я ПРИСТРЕЛИЛ ТЕБЯ! ПАДАЙ!
— НЕТ! ЭТО ТЫ МЕРТВ! УМРИ! УМРИ!
Шум нарастает. Оглушительные вопли сопровождаются глухим стуком ударяющихся об пол игрушек.
— Няня, уведите их из дома. В музей… или куда-нибудь еще. Я не могу… мне нужно…
— УМРИ СЕЙЧАС! Я СКАЗАЛ, УМРИ!
— Конечно-конечно. Мы сейчас же уйдем. Не принести вам…
— Нет. Пожалуйста, только уходите, — срывающимся голосом просит она и хватает еще одну салфетку.
Я неохотно выхожу в коридор. С другого конца немедленно прибегает Грейер и переводит взгляд с двери на меня.
И швыряет мне в голову Винни-Пуха. Немного сильнее, чем следовало бы…
Я делаю вид, что не замечаю.
— Ладно, крутой парень, давай одеваться.
И возвращаю его и Винни-Пуха в детскую.
— На тебе пижама, болван, — ободряюще замечает Дарвин, когда я подталкиваю Грейера к шкафу.
Кроме своей любимой униформы, тренировочного костюмчика от Колледжиет, который Грейер с самого Рождества почти не снимает, он стаскивает с крючка один из галстуков отца и обматывает вокруг шеи.
— Нет, Гров, так нельзя, — говорю я. Дарвин пытается выхватить у него галстук. — Нет, Дарвин, это галстук Грейера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78