– Я не хотела, я вас так люблю, поверьте мне… Мы ничего не планировали, просто так вышло!
«Интересно, как часто „так выходило“?» – невольно подумала Ханна.
– Тогда как же это произошло? – холодно спросила она, глядя на Феликса, а не на Мерседес. Она ведь всего лишь девятнадцатилетняя безответственная девчонка, которую вряд ли можно винить в безнравственности ее хозяина.
Как всегда, когда он был в чем-то виноват, лицо Феликса напоминало пустой холст, на котором можно изобразить любое выражение.
– Я жду твоих объяснений, Феликс, – сказала Ханна. Феликс, сообразив, что она не пойдет по проторенному пути и не станет обвинять другую женщину, состроил соответствующую гримасу.
– Ты прости, Ханна, – сказал он. – Я был пьян. Зашел проверить Клоди, а эта девица на меня набросилась…
– Неправда! – взвизгнула Мерседес. – Вы за мной гонялись с тех пор, как я тут появилась!
– Лживая сучка! – прошипел Феликс. – Не верь ни одному ее слову, Ханна! Она все время вела себя, как течная кошка…
Тут проснулась Клоди, увидела, что люди, которых она любит, ссорятся, и громко закричала. Ханна нагнулась над кроваткой и взяла девочку на руки.
– Что случилось с моей деткой? – заворковала она, прижимая курчавую головку Клоди к груди и удивляясь, что после всего случившегося она может говорить нормально. – Феликс, отнеси, пожалуйста, кроватку в спальню.
Он ухмыльнулся, глядя на Мерседес, как будто хотел сказать: «Я выиграл, она мне поверила». Нижняя губа девушки задрожала, глаза наполнились слезами. Но Ханна все эти эмоции проигнорировала и отнесла Клоди в свою спальню.
Вскоре появился Феликс. Он поставил кроватку Клоди на место и как ни в чем не бывало уселся на супружеское ложе.
– Даже не думай, Феликс! – предупредила Ханна, стараясь говорить потише, чтобы еще больше не разволновать девочку. – Поспи сегодня где-нибудь в другом месте. Уверена, кто-нибудь тебя охотно примет. Например, Зигрид, если уж Мерседес слишком злится, чтобы снова пустить тебя в свою постель.
Он резко поднял голову и взглянул на Ханну, явно прикидывая, как много она знает и о чем догадывается.
– Ты что, считаешь меня полной дурой? – нахмурилась Ханна. – Не надо, не отвечай, потому что и так ясно, что я дура. Я умудрилась не заметить, чем ты занимаешься под одной крышей со мной и уж, разумеется, не предполагала, что ты трахаешь половину лондонских актрис.
– Ничего подобного… – начал он.
– Не трудись извиняться или объясняться. – Ханна прошлась по комнате, легонько покачивая Клодию. – А теперь убирайся к своим гостям.
Феликс понял, что потерпел поражение, и ушел.
Когда Ханна через полчаса спустилась вниз за молоком для Клоди, на кухне было пусто. Гости в гостиной играли в шарады – совершенно неприличные, судя по тому, что доносилось до ушей Ханны.
Ханна подогрела молоко для себя и дочери. Почему-то ей захотелось молока. Наверное, дело было в том, что ее мать лечила горячим молоком все болезни от гриппа до расстроенного желудка. Ханна уже не помнила, помогало оно или нет, но сама идея умиротворяла.
Когда Клоди наконец заснула, Ханна разделась и легла в постель. Ей не хотелось думать о том, что произошло и какие выводы из всего этого следует сделать. Она только жалела, что нельзя поговорить с Лиони, мамой или Эммой и выплакаться. Для душевного комфорта кружки горячего молока оказалось недостаточно.
Неожиданно она вспомнила Дэвида Джеймса. Его мужественное лицо и широкие плечи. На таком плече хорошо поплакать, спрятать голову на груди и почувствовать нежное объятие сильных рук. Не таких, как у Феликса. Он боялся раздуться, как Шварценеггер, и в спортзале предпочитал поднимать небольшой вес, желая оставаться стройным и хрупким. Ей трудно было представить себя плачущей на плече Феликса. Феликс был из тех, о ком женщины плачут, а не из тех, кому жалуются.
Дэвид пытался предупредить ее, но она отказалась его слушать. Что же ей теперь делать?
На этот раз Ханна проснулась раньше, чем Клоди завозилась в своей кроватке. Она прикинула, что часа три все-таки проспала, хотя несколько раз просыпалась вся в поту, вспоминая события этой ночи. Во сне ей снился Феликс, каждый раз с новой женщиной.
Переодев Клоди, Ханна натянула старые джинсы и серую футболку, махнув щеткой по волосам, почистила зубы – вот и все. Какой смысл наводить красоту, если твоему мужу на тебя наплевать?
Она спустилась в кухню и приготовила Клоди бутылочку. Насколько было проще, когда она кормила ее грудью! Но молоко у нее почему-то пропало через месяц, и пришлось перейти на искусственное питание.
– Теперь, когда ты ее не кормишь грудью, я смогу больше помогать тебе, – заявил тогда Феликс.
Курам на смех! Вся его помощь ограничивалась тем, что он менял дочке подгузник, если рядом оказывался фотограф. В остальном он ограничивался воркованием во время купания в те редкие вечера, когда бывал дома. Он даже кормить ее из бутылки отказывался, потому что Клоди ела медленно. По дороге Ханна заглянула в гостиную и увидела, что Феликс спит на диване. Сволочь!
Ханна умудрилась выпить чашку кофе и съесть тост, пока кормила Клоди. Потом она немного прибралась и как раз загружала посудомоечную машину, когда на кухню нерешительно вошла Мерседес.
Девушка явно не спала: личико серое, глаза опухли и покраснели. Но одета она была, как всегда, идеально – красный шарфик в горошек красиво повязан на шее и очень оживляет простую белую блузку и черные брюки.
– Ханна, мне так жаль… Простите меня, пожалуйста! – пробормотала она, нервно сжимая руки.
Мерседес действительно переживала. Обидно, когда чужой человек больше огорчается по поводу твоих чувств, чем собственный муж.
Если бы Феликсу было не безразлично, он давно бы встал и умолял бы ее не бросать его. «А разве я собираюсь это сделать?» – беспомощно подумала Ханна.
– Мерседес, я думаю, тебе лучше поехать домой. Я позвоню твоим родителям…
– Нет! – воскликнула девушка. – Ради бога, не рассказывайте им!
– Я и не собиралась, – успокоила ее Ханна. – Я только хотела предупредить их, какой рейс встречать. Феликс пользовался презервативом? – внезапно спросила она. Ей не хотелось отправлять Мерседес домой беременной.
Девушка покраснела:
– Да.
– Очень надеюсь, что ты не беременна, – вздохнула Ханна. – Вообще-то, как приедешь домой, сходи к врачу. – Как странно, она говорит с Мерседес так, будто ее муж не имеет к этому никакого отношения.
– Все было безопасно, – пробормотала все еще красная Мерседес.
– Прекрасно. Ситуация и так сложная, дополнительные сложности ни к чему. – Она нашла в телефонной книге страницу, где были номера авиалиний, и сунула ее Мерседес. – Не сомневаюсь, мистер Андретти оплатит твой билет до дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
«Интересно, как часто „так выходило“?» – невольно подумала Ханна.
– Тогда как же это произошло? – холодно спросила она, глядя на Феликса, а не на Мерседес. Она ведь всего лишь девятнадцатилетняя безответственная девчонка, которую вряд ли можно винить в безнравственности ее хозяина.
Как всегда, когда он был в чем-то виноват, лицо Феликса напоминало пустой холст, на котором можно изобразить любое выражение.
– Я жду твоих объяснений, Феликс, – сказала Ханна. Феликс, сообразив, что она не пойдет по проторенному пути и не станет обвинять другую женщину, состроил соответствующую гримасу.
– Ты прости, Ханна, – сказал он. – Я был пьян. Зашел проверить Клоди, а эта девица на меня набросилась…
– Неправда! – взвизгнула Мерседес. – Вы за мной гонялись с тех пор, как я тут появилась!
– Лживая сучка! – прошипел Феликс. – Не верь ни одному ее слову, Ханна! Она все время вела себя, как течная кошка…
Тут проснулась Клоди, увидела, что люди, которых она любит, ссорятся, и громко закричала. Ханна нагнулась над кроваткой и взяла девочку на руки.
– Что случилось с моей деткой? – заворковала она, прижимая курчавую головку Клоди к груди и удивляясь, что после всего случившегося она может говорить нормально. – Феликс, отнеси, пожалуйста, кроватку в спальню.
Он ухмыльнулся, глядя на Мерседес, как будто хотел сказать: «Я выиграл, она мне поверила». Нижняя губа девушки задрожала, глаза наполнились слезами. Но Ханна все эти эмоции проигнорировала и отнесла Клоди в свою спальню.
Вскоре появился Феликс. Он поставил кроватку Клоди на место и как ни в чем не бывало уселся на супружеское ложе.
– Даже не думай, Феликс! – предупредила Ханна, стараясь говорить потише, чтобы еще больше не разволновать девочку. – Поспи сегодня где-нибудь в другом месте. Уверена, кто-нибудь тебя охотно примет. Например, Зигрид, если уж Мерседес слишком злится, чтобы снова пустить тебя в свою постель.
Он резко поднял голову и взглянул на Ханну, явно прикидывая, как много она знает и о чем догадывается.
– Ты что, считаешь меня полной дурой? – нахмурилась Ханна. – Не надо, не отвечай, потому что и так ясно, что я дура. Я умудрилась не заметить, чем ты занимаешься под одной крышей со мной и уж, разумеется, не предполагала, что ты трахаешь половину лондонских актрис.
– Ничего подобного… – начал он.
– Не трудись извиняться или объясняться. – Ханна прошлась по комнате, легонько покачивая Клодию. – А теперь убирайся к своим гостям.
Феликс понял, что потерпел поражение, и ушел.
Когда Ханна через полчаса спустилась вниз за молоком для Клоди, на кухне было пусто. Гости в гостиной играли в шарады – совершенно неприличные, судя по тому, что доносилось до ушей Ханны.
Ханна подогрела молоко для себя и дочери. Почему-то ей захотелось молока. Наверное, дело было в том, что ее мать лечила горячим молоком все болезни от гриппа до расстроенного желудка. Ханна уже не помнила, помогало оно или нет, но сама идея умиротворяла.
Когда Клоди наконец заснула, Ханна разделась и легла в постель. Ей не хотелось думать о том, что произошло и какие выводы из всего этого следует сделать. Она только жалела, что нельзя поговорить с Лиони, мамой или Эммой и выплакаться. Для душевного комфорта кружки горячего молока оказалось недостаточно.
Неожиданно она вспомнила Дэвида Джеймса. Его мужественное лицо и широкие плечи. На таком плече хорошо поплакать, спрятать голову на груди и почувствовать нежное объятие сильных рук. Не таких, как у Феликса. Он боялся раздуться, как Шварценеггер, и в спортзале предпочитал поднимать небольшой вес, желая оставаться стройным и хрупким. Ей трудно было представить себя плачущей на плече Феликса. Феликс был из тех, о ком женщины плачут, а не из тех, кому жалуются.
Дэвид пытался предупредить ее, но она отказалась его слушать. Что же ей теперь делать?
На этот раз Ханна проснулась раньше, чем Клоди завозилась в своей кроватке. Она прикинула, что часа три все-таки проспала, хотя несколько раз просыпалась вся в поту, вспоминая события этой ночи. Во сне ей снился Феликс, каждый раз с новой женщиной.
Переодев Клоди, Ханна натянула старые джинсы и серую футболку, махнув щеткой по волосам, почистила зубы – вот и все. Какой смысл наводить красоту, если твоему мужу на тебя наплевать?
Она спустилась в кухню и приготовила Клоди бутылочку. Насколько было проще, когда она кормила ее грудью! Но молоко у нее почему-то пропало через месяц, и пришлось перейти на искусственное питание.
– Теперь, когда ты ее не кормишь грудью, я смогу больше помогать тебе, – заявил тогда Феликс.
Курам на смех! Вся его помощь ограничивалась тем, что он менял дочке подгузник, если рядом оказывался фотограф. В остальном он ограничивался воркованием во время купания в те редкие вечера, когда бывал дома. Он даже кормить ее из бутылки отказывался, потому что Клоди ела медленно. По дороге Ханна заглянула в гостиную и увидела, что Феликс спит на диване. Сволочь!
Ханна умудрилась выпить чашку кофе и съесть тост, пока кормила Клоди. Потом она немного прибралась и как раз загружала посудомоечную машину, когда на кухню нерешительно вошла Мерседес.
Девушка явно не спала: личико серое, глаза опухли и покраснели. Но одета она была, как всегда, идеально – красный шарфик в горошек красиво повязан на шее и очень оживляет простую белую блузку и черные брюки.
– Ханна, мне так жаль… Простите меня, пожалуйста! – пробормотала она, нервно сжимая руки.
Мерседес действительно переживала. Обидно, когда чужой человек больше огорчается по поводу твоих чувств, чем собственный муж.
Если бы Феликсу было не безразлично, он давно бы встал и умолял бы ее не бросать его. «А разве я собираюсь это сделать?» – беспомощно подумала Ханна.
– Мерседес, я думаю, тебе лучше поехать домой. Я позвоню твоим родителям…
– Нет! – воскликнула девушка. – Ради бога, не рассказывайте им!
– Я и не собиралась, – успокоила ее Ханна. – Я только хотела предупредить их, какой рейс встречать. Феликс пользовался презервативом? – внезапно спросила она. Ей не хотелось отправлять Мерседес домой беременной.
Девушка покраснела:
– Да.
– Очень надеюсь, что ты не беременна, – вздохнула Ханна. – Вообще-то, как приедешь домой, сходи к врачу. – Как странно, она говорит с Мерседес так, будто ее муж не имеет к этому никакого отношения.
– Все было безопасно, – пробормотала все еще красная Мерседес.
– Прекрасно. Ситуация и так сложная, дополнительные сложности ни к чему. – Она нашла в телефонной книге страницу, где были номера авиалиний, и сунула ее Мерседес. – Не сомневаюсь, мистер Андретти оплатит твой билет до дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132