Он затянулся и недоуменно сдвинул брови. Ему не доводилось видеть человека, медлившего в такой ситуации. Обычно перспектива получить деньги пробуждала в людях бурную энергию — это подтверждал его богатый опыт.
Элизабет-Энн вздохнула, медленно разорвала конверт и вынула листок, пожелтевший от времени. Слог письма был прост, откровенен и изобиловал орфографическими ошибками.
«Уважаемая Элизабет-Энн Гросс!
К тому времени, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Вероятно, вы не помните ни меня, ни моего покойного мужа Безила Грабба. Мне очень неприятно вспоминать то, что мы сделали, выдавая себя за ваших родственников. Мы вам совсем чужие. И вот мы взяли с мисс Клауни приличную сумму за то, чтобы вы остались с ней. Должна вам сказать, эта женщина вас по-настоящему любила. Потом мы с Безилом уехали и удачно вложили полученные деньги, которые со временем составили кругленькую сумму. Мы жили, не зная нужды, потом Безил умер. Теперь все принадлежит мне, а так как у меня нет родственников, я хочу, чтобы все сбережения перешли к вам. Я понимаю, что для вас это неожиданно, но вы были таким милым ребенком, и мне очень горько, когда я думаю, что мы за вас взяли деньги с мисс Клауни.
Благослови вас Бог.
Аманда Грабб».
— Значит, тете пришлось им заплатить, — тихо сказала Элизабет-Энн, глаза ее были мокры от слез. — Мне она никогда об этом не рассказывала.
Она взглянула на него и всхлипнула. Годфри Гринли откашлялся.
— Женщина, сделавшая завещание, написала это письмо несколько лет назад, — сказал он. — В нем все объясняется?
— Да. — Она кивнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Затем откашлялась и повторила громче: — Да, теперь все ясно. — И она печально улыбнулась.
— Хорошо, тогда я прочитаю вам завещание и вернусь в Браунсвилль, чтобы сделать соответствующие распоряжения.
Элизабет-Энн рассеянно кивнула. «Как странно обернулось дело, — думала она. — Деньги прямо как с неба свалились. И как раз тогда, когда они так нужны».
Судьба, значит, готовит не только неприятные неожиданности, но и приятные сюрпризы.
— Мистер Гринли, можно вас попросить об одолжении?
— Слушаю вас, мадам.
— Нельзя ли мне поехать с вами в Браунсвилль? У меня там есть дело, которое надо срочно решить.
— Буду только рад. Могу ли быть еще чем-либо вам полезен? — великодушно улыбнулся адвокат.
— Посоветуйте мне надежную строительную компанию.
— Считайте, что вопрос решен. Я сам вас туда отвезу.
Вот каким образом удалось достроить туристическую гостиницу, полностью отказавшись от услуг компании «Койот». Благодаря Аманде Грабб у Элизабет-Энн появилась возможность обойти Секстонов и по новому шоссе получать материалы из Браунсвилля. Она с удовольствием представляла, как бесится Дженни, и думала: «Так ей и надо. Может быть, она лопнет от злости».
8
Торжественное открытие туристической гостиницы Хейл происходило за неделю до срока, когда Элизабет-Энн ждала малыша.
Погода выдалась словно на заказ — сухая, солнечная, безоблачная.
На помосте певица в роскошной мантилье, наброшенной на черепаховый гребень, выводила последние ноты « La Paloma ». Мексиканцы закричали, захлопали, засвистели, даже белые жители Квебека разразились громкими аплодисментами, слышались одобрительные возгласы.
Певица грациозно поклонилась публике, затем поклоном поблагодарила гитариста и, засмущавшись, торопливо спустилась с помоста, где ее сразу же окружила толпа почитателей.
Оркестр из шести музыкантов, расположившийся на веранде офиса управляющего, грянул марш.
Торжества были задуманы так, чтобы совместить английские и испанские традиции: Элизабет-Энн считала, что все люди были созданы равными.
Нарядной была публика, собравшаяся у новой гостиницы, в праздничном убранстве было и само здание. У входа на каждую веранду трепетали красно-бело-голубые ленты, развевались флаги. За несколько минут до начала концерта у дороги был торжественно открыт большой прямоугольный щит-указатель с золотой короной на вершине. На обращенном к дороге щите красными печатными буквами шла надпись:
ГОСТИНИЦА ДЛЯ ТУРИСТОВ ХЕЙЛ
А внизу черные рукописные буквы извещали:
Уют и комфорт — достойные королей
Цены — доступные всем
На Элизабет-Энн было яркое, свободного покроя хлопчатобумажное платье в цветочек. Вряд ли она могла сказать, что испытывает сейчас больше — чувство гордости или невероятную усталость. В первый раз за много месяцев она позволила себе расслабиться. Глаза ее сияли, казалось, она вся светилась от радости.
«Наконец-то дело сделано, но как невыносимо долог был путь к этому дню. Гостиница оправдает надежды. Я уверена в этом так же, как и в том, что сегодняшний праздник удался как нельзя лучше».
Ничто не убеждает так сильно, как сам успех.
Элизабет-Энн взглянула на блоки с отдельными номерами, расположенные по обе стороны от офиса управляющего. Длинная красная лента протянулась от одного края здания до другого. За спиной у Элизабет-Энн на залитой асфальтом дорожке, ведущей от иссиня-черного двухполосного шоссе к гостинице, стояли простые столы, застеленные белой материей, уставленные тарелками, на которых горками высились разнообразные местные деликатесы. Для взрослых в изобилии были вино и пиво, для детей — фруктовые соки, а еще — вертушки и воздушные шарики. Элизабет-Энн с улыбкой смотрела, как дети с радостными воплями носились взад и вперед со своими игрушками, взрослые переходили от группы к группе знакомых и друзей, беседуя о своих делах. Ее радовало, что на церемонию открытия гостиницы пришло большинство жителей Квебека и Мексикана-Таун. Бросалось в глаза отсутствие на празднике Секстонов, но огорчаться по этому поводу она не собиралась. Строительство завершилось, несмотря на все старания Дженни, которая — Элизабет-Энн не сомневалась в этом — задыхалась от ярости у себя на ранчо. Она это вполне заслужила.
— Внимание, миссис Хейл! — послышался чей-то голос.
Она обернулась. Хью Макэлви из «Квебек викли газетт» установил треногу, нырнул под черную накидку, закрывавшую фотоаппарат, и поднял вспышку. Когда она сработала, рассыпав дождь искр, мистер Макэлви снова появился из-под накидки.
— Благодарю, миссис Хейл, примите мои поздравления!
— Это вам спасибо, мистер Макэлви, — ответила Элизабет-Энн и подошла к его преподобию, занятому серьезным разговором с молодым католическим священником из Мексикана-Таун.
— Это один из лучших часов в жизни нашего города, — сказал священник с теплотой в голосе. — Вы, миссис Хейл, сделали больше, чем кто-либо другой, чтобы поднять моральный дух жителей Мексикана-Таун.
— Что я могу сказать на это, святой отец? Мои рабочие хорошо трудились, я не знаю, что бы без них делала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Элизабет-Энн вздохнула, медленно разорвала конверт и вынула листок, пожелтевший от времени. Слог письма был прост, откровенен и изобиловал орфографическими ошибками.
«Уважаемая Элизабет-Энн Гросс!
К тому времени, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Вероятно, вы не помните ни меня, ни моего покойного мужа Безила Грабба. Мне очень неприятно вспоминать то, что мы сделали, выдавая себя за ваших родственников. Мы вам совсем чужие. И вот мы взяли с мисс Клауни приличную сумму за то, чтобы вы остались с ней. Должна вам сказать, эта женщина вас по-настоящему любила. Потом мы с Безилом уехали и удачно вложили полученные деньги, которые со временем составили кругленькую сумму. Мы жили, не зная нужды, потом Безил умер. Теперь все принадлежит мне, а так как у меня нет родственников, я хочу, чтобы все сбережения перешли к вам. Я понимаю, что для вас это неожиданно, но вы были таким милым ребенком, и мне очень горько, когда я думаю, что мы за вас взяли деньги с мисс Клауни.
Благослови вас Бог.
Аманда Грабб».
— Значит, тете пришлось им заплатить, — тихо сказала Элизабет-Энн, глаза ее были мокры от слез. — Мне она никогда об этом не рассказывала.
Она взглянула на него и всхлипнула. Годфри Гринли откашлялся.
— Женщина, сделавшая завещание, написала это письмо несколько лет назад, — сказал он. — В нем все объясняется?
— Да. — Она кивнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Затем откашлялась и повторила громче: — Да, теперь все ясно. — И она печально улыбнулась.
— Хорошо, тогда я прочитаю вам завещание и вернусь в Браунсвилль, чтобы сделать соответствующие распоряжения.
Элизабет-Энн рассеянно кивнула. «Как странно обернулось дело, — думала она. — Деньги прямо как с неба свалились. И как раз тогда, когда они так нужны».
Судьба, значит, готовит не только неприятные неожиданности, но и приятные сюрпризы.
— Мистер Гринли, можно вас попросить об одолжении?
— Слушаю вас, мадам.
— Нельзя ли мне поехать с вами в Браунсвилль? У меня там есть дело, которое надо срочно решить.
— Буду только рад. Могу ли быть еще чем-либо вам полезен? — великодушно улыбнулся адвокат.
— Посоветуйте мне надежную строительную компанию.
— Считайте, что вопрос решен. Я сам вас туда отвезу.
Вот каким образом удалось достроить туристическую гостиницу, полностью отказавшись от услуг компании «Койот». Благодаря Аманде Грабб у Элизабет-Энн появилась возможность обойти Секстонов и по новому шоссе получать материалы из Браунсвилля. Она с удовольствием представляла, как бесится Дженни, и думала: «Так ей и надо. Может быть, она лопнет от злости».
8
Торжественное открытие туристической гостиницы Хейл происходило за неделю до срока, когда Элизабет-Энн ждала малыша.
Погода выдалась словно на заказ — сухая, солнечная, безоблачная.
На помосте певица в роскошной мантилье, наброшенной на черепаховый гребень, выводила последние ноты « La Paloma ». Мексиканцы закричали, захлопали, засвистели, даже белые жители Квебека разразились громкими аплодисментами, слышались одобрительные возгласы.
Певица грациозно поклонилась публике, затем поклоном поблагодарила гитариста и, засмущавшись, торопливо спустилась с помоста, где ее сразу же окружила толпа почитателей.
Оркестр из шести музыкантов, расположившийся на веранде офиса управляющего, грянул марш.
Торжества были задуманы так, чтобы совместить английские и испанские традиции: Элизабет-Энн считала, что все люди были созданы равными.
Нарядной была публика, собравшаяся у новой гостиницы, в праздничном убранстве было и само здание. У входа на каждую веранду трепетали красно-бело-голубые ленты, развевались флаги. За несколько минут до начала концерта у дороги был торжественно открыт большой прямоугольный щит-указатель с золотой короной на вершине. На обращенном к дороге щите красными печатными буквами шла надпись:
ГОСТИНИЦА ДЛЯ ТУРИСТОВ ХЕЙЛ
А внизу черные рукописные буквы извещали:
Уют и комфорт — достойные королей
Цены — доступные всем
На Элизабет-Энн было яркое, свободного покроя хлопчатобумажное платье в цветочек. Вряд ли она могла сказать, что испытывает сейчас больше — чувство гордости или невероятную усталость. В первый раз за много месяцев она позволила себе расслабиться. Глаза ее сияли, казалось, она вся светилась от радости.
«Наконец-то дело сделано, но как невыносимо долог был путь к этому дню. Гостиница оправдает надежды. Я уверена в этом так же, как и в том, что сегодняшний праздник удался как нельзя лучше».
Ничто не убеждает так сильно, как сам успех.
Элизабет-Энн взглянула на блоки с отдельными номерами, расположенные по обе стороны от офиса управляющего. Длинная красная лента протянулась от одного края здания до другого. За спиной у Элизабет-Энн на залитой асфальтом дорожке, ведущей от иссиня-черного двухполосного шоссе к гостинице, стояли простые столы, застеленные белой материей, уставленные тарелками, на которых горками высились разнообразные местные деликатесы. Для взрослых в изобилии были вино и пиво, для детей — фруктовые соки, а еще — вертушки и воздушные шарики. Элизабет-Энн с улыбкой смотрела, как дети с радостными воплями носились взад и вперед со своими игрушками, взрослые переходили от группы к группе знакомых и друзей, беседуя о своих делах. Ее радовало, что на церемонию открытия гостиницы пришло большинство жителей Квебека и Мексикана-Таун. Бросалось в глаза отсутствие на празднике Секстонов, но огорчаться по этому поводу она не собиралась. Строительство завершилось, несмотря на все старания Дженни, которая — Элизабет-Энн не сомневалась в этом — задыхалась от ярости у себя на ранчо. Она это вполне заслужила.
— Внимание, миссис Хейл! — послышался чей-то голос.
Она обернулась. Хью Макэлви из «Квебек викли газетт» установил треногу, нырнул под черную накидку, закрывавшую фотоаппарат, и поднял вспышку. Когда она сработала, рассыпав дождь искр, мистер Макэлви снова появился из-под накидки.
— Благодарю, миссис Хейл, примите мои поздравления!
— Это вам спасибо, мистер Макэлви, — ответила Элизабет-Энн и подошла к его преподобию, занятому серьезным разговором с молодым католическим священником из Мексикана-Таун.
— Это один из лучших часов в жизни нашего города, — сказал священник с теплотой в голосе. — Вы, миссис Хейл, сделали больше, чем кто-либо другой, чтобы поднять моральный дух жителей Мексикана-Таун.
— Что я могу сказать на это, святой отец? Мои рабочие хорошо трудились, я не знаю, что бы без них делала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97