— Вы…
Амелин снова улыбнулся и спросил девицу по-свойски — чего церемониться, раз она из этих:
— Выпьешь?
— Смотря что, — обворожительно улыбнулась она в ответ. — Количеству предпочитаю качество.
«Из дорогих, наверно», — решил Амелин.
— «Рене Мартин» подойдет? — ехидно спросил он.
— Настоящий? — она кокетливо наклонила голову.
Амелин вздохнул, всем своим видом показывая, что вопрос неуместен и разлил коньяк. Поскольку девица вставать с кресла не собиралась, ему пришлось выйти из-за стола и подать ей рюмку.
Она потянулась за ней тонкими пальчиками и выпила, глядя Амелину в глаза. Вторая рюмка — это уже перебор, на случай, если остановит гаишник, но ведь он всегда может вызвать такси. А раз он вызовет такси, то, пожалуй, может задержаться с этой кошечкой на полчасика и обсудить, не стоит ли им перенести мальчишник на сегодня, чтобы не обременять себя долгим ожиданием.
Он чувствовал легкое опьянение и сладкую свободу. Неужели все это закончится через три недели, когда Зинка въедет в его дом? Обеды — это конечно прекрасно, но ведь на свете есть и другие радости. Амелин погладил девушку по ноге в шелковистом чулке и внутренне замер: что будет? У него никогда не было таких женщин: страшно молодых и как с картинки. Он никогда и не надеялся, что они у него будут. И вот на тебе, на старости лет… Хотя. Какие там годы.
Рядом с ней он чувствовал себя мальчишкой.
С той лишь разницей, что мальчишкой он никогда бы не решился даже посмотреть в сторону такой цыпочки.
— Ты.., из агентства какого-то, что ли? — спросил он ласково. — Давай еще по одной?
— Давай. А почему ты спросил про агентство?
Он ухмыльнулся:
— Адресок оставь, навещу как-нибудь.
Она расхохоталась:
— Разоришься.
Амелин с недоумением оглядел свой кабинет и костюм: неужели он производит впечатление человека некредитоспособного? Нужно подумать об этом на досуге, обсудить с имиджмейкером.
Но сейчас хочется поскорее заняться с барышней делом. Черт с ним, с мальчишником. Пусть представит, что из торта уже сиганула, и отработает свои денежки прямо сейчас. Он плотоядно покосился на кожаный диван и, представив, как по нему заскользят ее чулочки, зажмурился.
— Так ты из самых дорогих? — Он присел рядом с ней на стул и уже не отрывал ладони от ее ноги.
— Я — эксклюзив, разве не заметно? — Девица взлохматила его редкие волосы, и он окончательно потерял голову.
Такого мощного призыва собственной плоти он не слышал со времен подросткового периода, когда впервые ему на глаза попали порнографические картинки.
— Может быть, мы не станем ждать п-праздника, — запинаясь от волнения, произнес он. — Может, организуем праздник прямо сегодня? Сейчас!
Девушка посмотрела на него задумчиво.
— Хотите проглотить десерт в один присест? — спросила она сощурившись. — Нет, конечно, можете навалиться на меня прямо здесь, сделать свое дело в три минуты и всю оставшуюся жизнь потом жалеть, что так поторопились.
У меня своя программа…
— Хочу программу, — прохрипел Амелин. — Сейчас.
— Хорошо. — Девушка резко поднялась. — Тогда мне потребуется шампанское, взбитые сливки и шоколадная паста. К тому же я страшно голодна. Может быть, мы сначала посетим какой-нибудь уютный ресторанчик? Здесь на углу, кажется, есть что-то приличное. Если вы располагаете временем, конечно.
Амелин позвонил шоферу и велел привезти ящик шампанского и все перечисленное девушкой.
— Вы любите детей? — неожиданно спросила девушка, когда он ставил офис на сигнализацию.
— Обожаю. Но Бог миловал, у меня их нет…
«Как же, нет! Ах ты дрянь…» — остатки сомнений покинули Викторию, уступив место гневу. Этот негодяй получит по заслугам. Готов тратить бешеные деньги на девку, а собственному больному ребенку собирается выплачивать грошовые алименты. По улице они шли медленно. Виктории приходилось чуть ли не силой удерживать своего прыткого кавалера. Она незаметно взглядывала в стекла витрин, стараясь заметить, следят ли за ними. Будет обидно, если нет. Тогда придется все сделать самой… Но сможет ли она?
В кафе они пробыли полчаса. Назад возвращались так же медленно и неторопливо. Вика постаралась не привлекать к себе внимания охранника и проскользнула на лестницу, пока Амелин брал у того ключи.
— Симпозиум? — пошутил охранник, завистливо кивнув.
— Коллоквиум, — вздохнул Амелин. — Приедет Алик, пусть поднимется и оставит все у двери. Я сам заберу. Понимаешь? — доверительно шепнул он.
— А кто бы вас не понял! — развел руками охранник.
Несмотря на все ухищрения Вики, близость их заняла ровно пять с половиной минут, и чтобы повторить этот трюк у ее кавалера явно не хватало физической подготовки. Она еще исполнила для него несколько акробатических упражнений без шеста, отчего он пришел в полный восторг: глазами он был жаден. В конце концов они спустились вместе вниз, Вика шмыгнула мимо охранника, а на улице взяла Амелина под руку.
— Давай я отвезу тебя домой, — ласково предложила она. — Мой герой устал, — прибавила она льстиво.
— А как же ты потом? — лениво проявил он галантность. — Я живу на окраине, там и метро-то нет.
— Думаешь, меня никто не подвезет до дома? — удивленно спросила она. — Поехали.
У дома Амелин поблагодарил Викторию и записал номер телефона, который она придумала на ходу.
— У тебя горит свет? — спросил она. — Ты живешь не один?
— А-а… — протянул он и, не моргнув глазом, соврал:
— Домработница. Я просил ее дождаться меня. Она живет неподалеку, сейчас выпровожу.
— Молоденькая? — подняла брови Вика.
— Карга, — шепнул он, наклонившись к ней и целуя в шею. — Увольняю в конце недели. Так что милости прошу…
— Забегу, — пообещала Виктория туманно.
.Домой она вернулась глубокой ночью. Коттеджи, где жил Амелин, стояли на отшибе, у леса, и никакого транспорта там действительно не было. До дороги, где можно было поймать машину, Виктория шла добрые пятнадцать минут. Она шла быстрым шагом, стараясь не оглядываться, и каждой клеточкой своего сердца чувствовала, что она не одна на темной улице. Кто-то незримо сопровождал ее… И от ужаса у нее сводило скулы, и губы она искусала в кровь…
Цветок принесли на следующий день вечером.
Он был метровый, с оранжевыми прожилками.
Виктория спала, когда это случилось, а Дина, расписавшись за посылку, прощупала каждую складку бумаги. Ей почему-то казалось, что должна быть записка. Однажды он обязательно напишет записку… Но записки не было. Тогда она отломила цветочную чашечку, а ветку с листьями порезала ножницами на мелкие кусочки. Резала и приговаривала про себя: «Всем неверным мужьям за обиженных женщин! Чтобы каждый из вас знал и боялся… Чтобы от страха мысли не было взглянуть на другую! Чтобы вы все поняли, наконец, что такое женская ненависть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58