Всей глубиной своей души он прекрасно понимал, почему от всей этой истории с цветком у Ронды осталось чувство, что ее предали. Он слишком хорошо знал, что означало вырасти в районе, где тебя считали счастливчиком, если тебе удавалось свести концы с концами. И вот сегодня Ронда получила такой подарок, который ненадолго пробудил в ее душе все нереализованные грезы юности. От этого она вдруг стала такой уязвимой, она, которая с детских лет поняла, впитала в себя, что только научившись защищаться можно обеспечить свое выживание.
Если бы она не поехала на свидание, цветок остался бы в ее памяти как прекрасное воспоминание, приоткрывшее дверь в иной мир.
Но она туда поехала. Ей удалось ускользнуть от человека, который, скорее всего, был опытным убийцей. Но несмотря на этот счастливый исход, в душе ее остался незаживающий шрам от того, что она восприняла как предательство своих лучших душевных порывов.
Тристан подошел к небольшому прилавку, на котором были разложены всевозможные карточки, и вдруг осознал, насколько безнадежна вся эта затея вычислить человека по той, полученной Рондой. Ведь такие прилавки имеются почти в каждом магазине цветов. И любой человек в любом магазине может не только сам ее заполнить, но и попросить это сделать кого-нибудь другого. Например, скучающего подростка и заплатить ему за то, чтобы он написал все, что требуется. Так что вряд ли спецам из лаборатории удастся выудить что-нибудь полезное из той карточки.
Тристан взял в руки карточку с красивой надписью «на особый случай». Еще немного поколебался, авторучка вертелась в его руке, – природная сдержанность сопротивлялась потребности сделать этот жест. И наконец он решился.
Размашистым почерком он написал:
«Воспоминание о первом цветке не замарает тот, кто не заслуживает воспоминаний».
И, как бы восстанавливая формальную дистанцию после столь неестественно интимного послания, подписался:
«Лейтенант Т.Маклофлин»
Глава 10
Обычно репетиции в кабаре проводились только тогда, когда готовилось выступление какой-нибудь новой «звезды». В постоянных репетициях просто не было нужды, потому что танцоры и так неплохо выполняли свои дежурные номера, которые Чарли менял не чаще трех-четырех раз в году. Однако «звезды» менялись каждые несколько недель. И каждый раз в течение двух, а то и трех дней танцоры вынуждены были посещать репетиции. Порой по прихоти очередной звезды эти репетиции затягивались еще на день или два. Это случалось тогда, когда в угоду знаменитости приходилось включать в представление совершенно незнакомые номера, ломая привычную рутину.
Если существовала в мире вещь, способная разозлить Чарли гораздо больше того обычного раздражения, в котором он постоянно пребывал, так это неожиданное отсутствие одного из танцоров. Впрочем, Чарли не был полным самодуром. Он готов был понять, что у каждого в жизни бывают разные ЧП, вышибающие порой человека из колеи. Например, танцор мог внезапно заболеть. Но его люди должны знать правила. С телефонами в городе не было проблем, так что всегда можно было набрать его номер и предупредить о своем отсутствии. Желательно заранее, чтобы он мог внести изменения в представление или перенести репетицию. Но если человек хотел и дальше работать в кабаре, он не имел права просто взять и исчезнуть. Во всех аналогичных заведениях Рено Чарли имел весьма неплохие связи. Так что полным безумием для любого танцора было бы посягать на его правила.
Когда Пит Шрайбер не явился в пятницу на репетицию, даже не предупредив об этом звонком, Чарли взвился буквально до небес от ярости. Как водится, досталось всем остальным танцорам, которые пришли. Добрых четверть часа он размазывал их по стенам, упрекая во врожденной ненадежности, легкомыслии, своеволии. И ничто не могло его успокоить. Начав репетицию, он заставлял их по несколько раз повторять один и тот же номер. Придирался к малейшей ошибке, словом, устроил словесную экзекуцию. И когда ему принесли какую-то записку и он пробурчал, что на пять минут репетиция остановлена, все танцоры были буквально в мыле. Он развернул записку, прочел ее и вдруг крепко выругался.
– Люди, – обратился он к танцорам на сцене, – я прошу извинить меня.
Ронда вложила пальчик в ухо и старательно прочистила его. Вытащив палец и нарочито изумленно взирая на подруг, она воскликнула:
– Должно быть, у меня что-то со слухом.
Только что мне послышалось, что Чарли просил его извинить.
Джун захихикала, Аманда утомленно улыбнулась, растирая ногу под коленом. Должно быть, она растянула подколенное сухожилие. Она почувствовала это еще десять минут назад, но не стала щадить себя, опасаясь, что навлечет на свою голову гнев Чарли. Лучше сейчас перетерпеть боль, а потом успокоить ее покоем и ледяными примочками, чем привлечь к себе внимание Чарли, когда он вышел, как говорится, «на тропу войны». Выпрямившись, она увидела, как он поднимается на сцену. Лицо у него было печальное, даже виноватое.
– Пит в больнице, – объявил он. – И состояние у него неважное. Его сшиб грузовик, когда он направлялся на репетицию, и, судя по всему, его левая нога от голени до лодыжки совершенно раздавлена.
– О Боже, – прошептала Аманда. – Неужели они не могут прооперировать его так, чтобы он смог танцевать снова?
– Не знаю. Предварительный диагноз звучит довольно мрачно, – ответил Чарли.
Танцоры переглядывались в немом ужасе. То, что случилось с Питом, было кошмаром для каждого из них.
– Проклятие! – Чарли ударил кулаком по ладони. – Я был готов убить его, прогнать его прочь или в лучшем случае поджарить его дегенеративную задницу на углях. А медсестра, принесшая записку, передала, что он далее запретил оказывать ему помощь до того, как эта записка будет доставлена мне, – его голос понизился до шепота. Он сокрушенно покачал головой и еще раз беспомощно выругался.
Репетиция закончилась рано, и Аманда с Рондой решили заехать проведать Пита в больница, прежде чем возвращаться обратно на вечернее шоу. Когда они зашли в палату и увидели Пита, тот показался им еле живым. Глаза были едва видны из-под век, опухших от анестезии, примененной во время срочной операции. Вся нога была в гипсе.
– Чао, – еле выговорил он, а затем, сделав мучительную гримасу, протолкнул распухший язык через высохшие потрескавшиеся губы.
– Ну как ты, Пит? – спросила Ронда, нагибаясь и целуя его в лоб, пока Аманда ставила принесенные ими цветы в вазочку на тумбочку около его кровати.
– Пить.
– Хочешь воды?
Пит кивнул, и Аманда тут же схватила пластиковую бутылку и нацедила ледяной воды в стакан. Всунув в стакан трубочку, она поднесла к его губам. Он сделал несколько маленьких глотков, снова облизал пересохшие губы и обессиленно откинулся на подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Если бы она не поехала на свидание, цветок остался бы в ее памяти как прекрасное воспоминание, приоткрывшее дверь в иной мир.
Но она туда поехала. Ей удалось ускользнуть от человека, который, скорее всего, был опытным убийцей. Но несмотря на этот счастливый исход, в душе ее остался незаживающий шрам от того, что она восприняла как предательство своих лучших душевных порывов.
Тристан подошел к небольшому прилавку, на котором были разложены всевозможные карточки, и вдруг осознал, насколько безнадежна вся эта затея вычислить человека по той, полученной Рондой. Ведь такие прилавки имеются почти в каждом магазине цветов. И любой человек в любом магазине может не только сам ее заполнить, но и попросить это сделать кого-нибудь другого. Например, скучающего подростка и заплатить ему за то, чтобы он написал все, что требуется. Так что вряд ли спецам из лаборатории удастся выудить что-нибудь полезное из той карточки.
Тристан взял в руки карточку с красивой надписью «на особый случай». Еще немного поколебался, авторучка вертелась в его руке, – природная сдержанность сопротивлялась потребности сделать этот жест. И наконец он решился.
Размашистым почерком он написал:
«Воспоминание о первом цветке не замарает тот, кто не заслуживает воспоминаний».
И, как бы восстанавливая формальную дистанцию после столь неестественно интимного послания, подписался:
«Лейтенант Т.Маклофлин»
Глава 10
Обычно репетиции в кабаре проводились только тогда, когда готовилось выступление какой-нибудь новой «звезды». В постоянных репетициях просто не было нужды, потому что танцоры и так неплохо выполняли свои дежурные номера, которые Чарли менял не чаще трех-четырех раз в году. Однако «звезды» менялись каждые несколько недель. И каждый раз в течение двух, а то и трех дней танцоры вынуждены были посещать репетиции. Порой по прихоти очередной звезды эти репетиции затягивались еще на день или два. Это случалось тогда, когда в угоду знаменитости приходилось включать в представление совершенно незнакомые номера, ломая привычную рутину.
Если существовала в мире вещь, способная разозлить Чарли гораздо больше того обычного раздражения, в котором он постоянно пребывал, так это неожиданное отсутствие одного из танцоров. Впрочем, Чарли не был полным самодуром. Он готов был понять, что у каждого в жизни бывают разные ЧП, вышибающие порой человека из колеи. Например, танцор мог внезапно заболеть. Но его люди должны знать правила. С телефонами в городе не было проблем, так что всегда можно было набрать его номер и предупредить о своем отсутствии. Желательно заранее, чтобы он мог внести изменения в представление или перенести репетицию. Но если человек хотел и дальше работать в кабаре, он не имел права просто взять и исчезнуть. Во всех аналогичных заведениях Рено Чарли имел весьма неплохие связи. Так что полным безумием для любого танцора было бы посягать на его правила.
Когда Пит Шрайбер не явился в пятницу на репетицию, даже не предупредив об этом звонком, Чарли взвился буквально до небес от ярости. Как водится, досталось всем остальным танцорам, которые пришли. Добрых четверть часа он размазывал их по стенам, упрекая во врожденной ненадежности, легкомыслии, своеволии. И ничто не могло его успокоить. Начав репетицию, он заставлял их по несколько раз повторять один и тот же номер. Придирался к малейшей ошибке, словом, устроил словесную экзекуцию. И когда ему принесли какую-то записку и он пробурчал, что на пять минут репетиция остановлена, все танцоры были буквально в мыле. Он развернул записку, прочел ее и вдруг крепко выругался.
– Люди, – обратился он к танцорам на сцене, – я прошу извинить меня.
Ронда вложила пальчик в ухо и старательно прочистила его. Вытащив палец и нарочито изумленно взирая на подруг, она воскликнула:
– Должно быть, у меня что-то со слухом.
Только что мне послышалось, что Чарли просил его извинить.
Джун захихикала, Аманда утомленно улыбнулась, растирая ногу под коленом. Должно быть, она растянула подколенное сухожилие. Она почувствовала это еще десять минут назад, но не стала щадить себя, опасаясь, что навлечет на свою голову гнев Чарли. Лучше сейчас перетерпеть боль, а потом успокоить ее покоем и ледяными примочками, чем привлечь к себе внимание Чарли, когда он вышел, как говорится, «на тропу войны». Выпрямившись, она увидела, как он поднимается на сцену. Лицо у него было печальное, даже виноватое.
– Пит в больнице, – объявил он. – И состояние у него неважное. Его сшиб грузовик, когда он направлялся на репетицию, и, судя по всему, его левая нога от голени до лодыжки совершенно раздавлена.
– О Боже, – прошептала Аманда. – Неужели они не могут прооперировать его так, чтобы он смог танцевать снова?
– Не знаю. Предварительный диагноз звучит довольно мрачно, – ответил Чарли.
Танцоры переглядывались в немом ужасе. То, что случилось с Питом, было кошмаром для каждого из них.
– Проклятие! – Чарли ударил кулаком по ладони. – Я был готов убить его, прогнать его прочь или в лучшем случае поджарить его дегенеративную задницу на углях. А медсестра, принесшая записку, передала, что он далее запретил оказывать ему помощь до того, как эта записка будет доставлена мне, – его голос понизился до шепота. Он сокрушенно покачал головой и еще раз беспомощно выругался.
Репетиция закончилась рано, и Аманда с Рондой решили заехать проведать Пита в больница, прежде чем возвращаться обратно на вечернее шоу. Когда они зашли в палату и увидели Пита, тот показался им еле живым. Глаза были едва видны из-под век, опухших от анестезии, примененной во время срочной операции. Вся нога была в гипсе.
– Чао, – еле выговорил он, а затем, сделав мучительную гримасу, протолкнул распухший язык через высохшие потрескавшиеся губы.
– Ну как ты, Пит? – спросила Ронда, нагибаясь и целуя его в лоб, пока Аманда ставила принесенные ими цветы в вазочку на тумбочку около его кровати.
– Пить.
– Хочешь воды?
Пит кивнул, и Аманда тут же схватила пластиковую бутылку и нацедила ледяной воды в стакан. Всунув в стакан трубочку, она поднесла к его губам. Он сделал несколько маленьких глотков, снова облизал пересохшие губы и обессиленно откинулся на подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77