— Останови их! — ору я.
Лу первым успевает к машине, парень с фотоаппаратом пытается оттолкнуть его. Но Лу в два раза крупнее, и тот сдается.
— Он сфотографировал Тревиса! — запыхавшись, подбегаю я.
— Кто из них?
— Вот этот.
Лу смотрит на парня и протягивает руку:
— Давай взглянем на твой фотоаппарат.
Никогда не замечала, какие у него большие руки.
Интересно, о чем это свидетельствует?
— Кто ты такой, твою мать? — хорохорится врач.
— Сомневаюсь, что это имеет значение, — спокойно отвечает Лу. — Я раза в два крупнее тебя, и думаю, мне понравится потоптаться на твоем горле. — Парень все понимает, лезет в карман и подает Лу цифровой фотоаппарат. Тот смотрит на фотографию и восхищенно присвистывает: — Отличный снимок, штук двадцать пять, не меньше! — Тут он замечает, как я волнуюсь, бросает фотоаппарат на асфальт и дважды бьет по нему каблуком. — Ой! — прищуривается он.
— Твою мать! — ругается врач.
— Выметайтесь отсюда, — приказывает Лу. — И радуйтесь, что мы не вызвали полицию.
Парни садятся в машину и уезжают.
— Поверить не могу, что ты сделал это, — говорю я Лу.
— Ну ты же все понимаешь.
— Нет. В чем дело?
— Я задумался, чем зарабатываю себе на жизнь. Вся эта беготня, фото знаменитостей и попытки продать их подороже. А я помню себя ребенком. Одиннадцатилетний мальчик из Чикаго: худой, страшный, немного потерянный. И вот однажды мой папа-таксист приходит домой и показывает большой старый фотоаппарат, который обнаружил на заднем сиденье машины. Он сказал мне, что полдня искал его владельца, заново проезжая весь маршрут, но так и не нашел. И решил, что отдаст фотоаппарат мне, потому что на прошлый день рождения я не получил от него подарков. — (Надо же, Лу рассказывает мне такие вещи!) — Я мечтал стать известным фотографом, настоящим мастером, но оказалось, что умею лишь неплохо фотографировать друзей в неловких ситуациях.
— Лу, ты ухаживаешь за мной? — неожиданно понимаю я.
— Да, — смеется он.
— О Господи, Тревис! Я совсем о нем забыла!
Бегу в дом вместе с Лу. Тревис уже сидит в кровати и удивленно смотрит на нас. Похоже, к парню постепенно возвращаются силы.
— Кейша, — мечтательно произносит он, — мой ангел! — И поворачивается к Лу: — Ты знаешь, что эта девушка спасла мне жизнь?
— Ничего особенного, — отмахиваюсь я, но на самом деле очень горжусь собой.
— Ты не уволена, — сообщает он мне.
— Тебе не кажется, что сначала нужно оговорить это с Ленни?
— Нет, — качает головой Тревис. — Есть вопросы, которые мужчина должен решать сам.
Это слова из его последней роли, и он произносит их именно так, как они звучали в фильме. Вполне убедительно! Я слышала их уже миллион раз, но по спине у меня по-прежнему бегут мурашки.
— С тобой действительно все в порядке? — интересуюсь я.
— Кейша, я видел свет, — мечтательно произносит он. — Это был яркий свет, именно такой, как рассказывают. Ослепительно яркий! И я уже шел к нему.
— Не хочу слушать эту ерунду, — говорю я. — Пойду позвоню Марте. Нужно все убрать, до того как вернется Ленни.
ДЖЕБ
Задний двор дома Блума — день
Мы с Эшли расположились рядом с бассейном. Кусты роз, лопаты, мешки с землей и удобрением. Это лучшая неделя в моей жизни: садоводство во время ленча. Каждый день в час дня я приезжаю с растениями и всем необходимым для посадки, а после работы мы с Эшли едим на кухне. Мы уже посадили небольшой огород: помидоры, огурцы, зелень и тыквенные. Мне нравится это занятие. Поверить не могу, что это я, большой Джеб, стою на коленях в грязи и играю в садовника. Но я действительно работаю с удовольствием. Поворачиваюсь и смотрю на Эшли.
Крупный план
ВОЛОСЫ ЭШЛИ убраны под шляпу от солнца с широкими полями. На шее, у самых корней, вижу прекрасную родинку, похожую на крохотный кусочек угля. Отвожу глаза, чувствуя, что начинаю возбуждаться. Это не самое главное.
— Посадим сначала желтые, а потом розовые, или вперемешку? — спрашивает она.
— Лучше посадим их вместе. — Мне нравится говорить о «нас», словно мы единое целое.
Эшли кивает, внимательно рассматривая участок.
— Думаю, ты прав, — улыбается она. Это самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видел в жизни. Ее улыбка излучает больше тепла, чем солнце в самый жаркий день. Опять сюсюканье! Нужно немедленно заканчивать с этой ерундой!
Я так близок к Эшли, что чувствую запах ее шампуня. Мне хочется признаться ей в любви, но думаю, она знает об этом. Она стоит на коленях, смотрит на меня и снова улыбается. Я вижу у нее под блузкой кружевное белье персикового цвета. Отвожу взгляд и принимаюсь за розовые кусты.
Все это очень странно. Первые два дня мы работали вместе. На третий день она призналась мне, что читала мои стихи и плакала, лежа в постели. Сказала, что Рэндалл пришел домой поздно, как обычно, и застал ее в слезах. Но она не могла объяснить ему причину.
— Знаешь, я не в состоянии нормально с ним разговаривать, — призналась она мне. — Особенно обсуждать свои чувства.
* * *
Мы целый час работаем под палящим солнцем, а потом идем на кухню, чтобы позавтракать.
Пока мы едим или делаем вид, что едим, Эшли рассказывает мне о своем детстве, романтических мечтах и вечном поиске идеальной половины. Но все сложилось совсем не так, как она ожидала.
— Что делать, если однажды ты наконец встречаешь человека, которого искал всю сознательную жизнь, но уже слишком поздно, потому что ты давно с другим? — спрашивает она.
Не знаю, как быть. Эшли действительно хочет услышать мой ответ? Или таким образом она пытается мне что-то сказать? Она так напряженно на меня смотрит, что мне приходится отвести взгляд — может, это ошибка.
— Да, — шепчет она сдавленным голосом, — слишком поздно. Тебе лучше вернуться в офис до того, как Рэндалл начнет тебя искать.
Чувствую себя настоящей сволочью! Почему я не рассказываю ей правду о работе? И, что более важно, о своих чувствах к ней? Не знаю, в чем причина. Думаю, я все тот же слабый ребенок, каким был когда-то! Я ухожу якобы на работу и пребываю в крайне подавленном состоянии до тринадцати ноль-ноль следующего дня, когда снова возвращаюсь к ней. Мы сажаем фуксию и напряжены до предела. Делаем вид, что вчера ничего не произошло и мы не говорили о страсти, романтике и поиске того единственного человека в мире, с кем чувствуешь свою неразрывность.
Смотрю на Эшли. Ее щека в земле.
— Ты испачкалась.
— Где?
Я вытираю грязь и в этот момент решаюсь сказать правду:
— Я хочу тебе кое в чем признаться.
Голос Блума:
— Эшли!
Камера уходит вправо и показывает лицо Рэндалла Блума. Он одновременно потрясен и напуган, взбешен и охвачен презрением.
Камера показывает мою реакцию, а потом снова этого придурка с букетом цветов в руке.
— Джеб! — Голос Блума дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81