Надеюсь, у нее все хорошо! Это было действительно печальное зрелище, потому что, не побрившись с утра, — к двенадцати часам она обрастала щетиной, как мужчина.
Мне пришлось разложить массажный стол. Это было непросто, но как только я справилась, Виктория сбросила одежду и взобралась на него. От удивления я невольно открыла рот.
— В чем дело? — поинтересовалась она в свойственной ей неприятной манере. — Ты никогда не видела обнаженную женщину?
Что ж, знаменитую обнаженную женщину я никогда не видела, тем более лично. Но это произошло сегодня утром. С приездом в Лос-Анджелес я узнала многое, о чем раньше и предположить не могла.
Интересно, чем сейчас она занята? Я внизу, жду сигнал интеркома, но когда он наконец раздается, подскакиваю на месте.
— Рошель?
— Да, мисс Раш?
— Поднимись ко мне, — приказывает она.
Иду наверх, размышляя, что на этот раз сделала неверно. Виктория расхаживает по комнате в маленьких трусиках-танга. Стараюсь не смотреть, хотя у нее великолепное тело для женщины ее возраста.
— Взгляни на меня, — говорит она и наклоняется так близко к моему лицу, что мне приходится отступить. Похоже, она только что пользовалась скрабом. — Ты видишь морщины?
— Мадам?
— На моем лице, Рошель! У меня на лице есть морщины?
— Нет, мадам, — лгу я. Кое-где видны мелкие морщинки, но я не хочу ее обидеть.
— Смотри внимательнее, — командует она и придвигается совсем близко. Мне неловко от такой близости с обнаженной знаменитостью. Это невероятно, но от нее пахнет вареными яйцами! Пристально разглядываю ее лицо. Она внимательно следит за мной.
— Ничего не вижу, — наконец сообщаю я.
— Ничего?
— Нет, — уверяю я. — Никаких морщин… Но зато два седых волоска в бровях.
Не знаю, зачем я это сказала. Может, хотела, чтобы осмотр закончился, и боялась, что этого не произойдет, пока я не выдам что-то конкретное.
— Что? — Виктория в ужасе.
— Всего два, — пытаюсь успокоить ее я. Она несется к зеркалу с подсветкой и кричит:
— Принеси мне пинцет!
Протягиваю пинцет, и она как сумасшедшая начинает выщипывать брови. Пытаюсь на цыпочках выйти из комнаты, но меня останавливает грозный рык:
— Разве я разрешила тебе уйти?
— Нет, мадам.
Она продолжает свое занятие, а я стою рядом, сжав руки, как школьница, которую только что отругали.
— Где Мэтти?
— У своего друга.
— Какого друга? У него их много!
— У Тейлора.
Она опускает руки.
— Он убрал комнату?
— Я не знаю.
— Почему бы тебе не проверить?
В комнате Мэтта настоящий свинарник. Грязная одежда разбросана по полу, кровать не убрана, упаковки от еды и скомканные салфетки «Клинекс» уже не умещаются в переполненной мусорной корзине. Возвращаюсь к Виктории.
— Он не убрал.
Она поднимает только что выщипанную бровь:
— Я не разрешила уходить, пока он не уберет комнату. Верни его немедленно.
— Но я не знаю, где живет Тейлор! Виктория открывает баночку с кремом.
— Это записано в Книге!
Ну конечно! Я бегом спускаюсь в винный погреб И открываю раздел «Друзья Мэтта». Тейлор живет в Таузенд-Оукс, а это достаточно далеко от Брентвуда. Поднимаюсь наверх. Виктория накладывает под глаза крем бирюзового цвета и издает очень странный звук, как будто сморкается: «Ханва! Ханва!»
Объясняю, что до дома Тейлора ехать достаточно долго, особенно сейчас, в самый пик.
— Пусть это будет тебе уроком, — говорит она и дважды издает этот странный звук.
— Мне? — Я сбита с толку.
— В будущем ты должна следить, чтобы он убирал свою комнату.
— Хорошо, мадам, — подчиняюсь я. — Извините. Я вернусь, как только смогу.
— Нет, — заявляет она. — Быстрее.
Проходит целый час, прежде чем я доезжаю до места. Трижды нажимаю на звонок, но никто не открывает. В конце концов на пороге появляется подросток. Темные волосы стоят торчком, на шее — собачий ошейник с заклепками.
— Мэтт здесь? — спрашиваю я.
— А ты кто?
— Меня зовут Рейчел. Я ассистент его матери.
— Подожди здесь, — говорит он и захлопывает дверь.
Слышу приглушенные голоса. Потом выходит Мэтт.
— Чего тебе?
— Твоя мать хочет, чтобы я привезла тебя домой.
— Зачем это? — изумляется он.
— Ты не убрал свою комнату.
— И что?
— Я только выполняю поручение. И буду тебе очень признательна, если сейчас ты поедешь со мной.
— Дружище, если ты сейчас останешься, — вмешивается Тейлор, — она может не пустить тебя в поход в следующие выходные.
— Твою мать! — кричит Мэтт. — Ты прав! — Он выбегает из дома, а я тихо благодарю Тейлора за помощь. В ответ тот захлопывает дверь перед моим носом.
Мэтт стоит около моей машины и кривится:
— Ты повезешь меня домой на этом куске дерьма?
— Выглядит действительно не очень, но до сих пор она ни разу меня не подводила.
— А моя мама знает, на чем ты катаешь ее драгоценного сыночка?
— Вряд ли, — честно признаюсь я.
Мэтт обходит машину и открывает дверцу со стороны пассажирского кресла.
— Подожди, — кричу я. — С моей стороны дверь не открывается, поэтому я перелезаю там.
— Ты серьезно, черт возьми?
Я забираюсь в машину. Мэтт тоже садится и захлопывает дверь. Я прошу его пристегнуться. Он даже не пробует возражать. Парень нервничает, и я не могу винить его за это. Выруливаю и пытаюсь его разговорить:
— Чем ты любишь заниматься?
— Мне нравится, когда мне делают минет. Если тебе это по вкусу, мы можем подружиться.
Я немедленно прекращаю разговор и концентрируюсь на дороге: автомобильный поток на трассе 101 очень плотный. Впереди едет машина с номерным знаком, на котором написано «Райтер» . Очень оригинально! В Лос-Анджелесе, вероятно, не менее двадцати тысяч писателей, и думаю, идет настоящее соревнование за оригинальный номерной знак, по которому окружающие могут определить, чем ты занимаешься. Пытаюсь придумать другие варианты: «Райтер», «Ритер», «Айрайт4ю» «Рерайт». Когда-нибудь, если повезет, мою машину тоже украсит один из таких номеров. Но я не хочу будить в себе напрасную надежду — устала ждать ответа.
— Поверить не могу, что у тебя нет радио, — жалуется Мэтт.
Поворачиваюсь и смотрю на мальчика, которому нравится минет.
— Есть, но оно не работает.
— Почему не починишь?
— У меня нет денег.
— Неудачница хренова.
— Мэтт, — огорчаюсь я, — почему ты такой озлобленный?
— Потому что ты не берешь у меня в рот.
— Ты со всеми девушками так грубо разговариваешь?
— Сделай мне минет, и все обсудим.
— А каково было бы твоей маме услышать это?
— Ни хрена она не почувствует. Думает только о себе.
— Ты поэтому злишься?
— А то!
— А где живет твой отец?
— В Сан-Франциско.
— Неплохо. Я слышала, там очень здорово. Сама не была, зато видела фотографии. Он снова женился?
— Нет. Теперь он настоящий гомик. Думаю, это мать его так обломала. У отца есть любовник, который регулярно вышибает из него дерьмо, но он не возражает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Мне пришлось разложить массажный стол. Это было непросто, но как только я справилась, Виктория сбросила одежду и взобралась на него. От удивления я невольно открыла рот.
— В чем дело? — поинтересовалась она в свойственной ей неприятной манере. — Ты никогда не видела обнаженную женщину?
Что ж, знаменитую обнаженную женщину я никогда не видела, тем более лично. Но это произошло сегодня утром. С приездом в Лос-Анджелес я узнала многое, о чем раньше и предположить не могла.
Интересно, чем сейчас она занята? Я внизу, жду сигнал интеркома, но когда он наконец раздается, подскакиваю на месте.
— Рошель?
— Да, мисс Раш?
— Поднимись ко мне, — приказывает она.
Иду наверх, размышляя, что на этот раз сделала неверно. Виктория расхаживает по комнате в маленьких трусиках-танга. Стараюсь не смотреть, хотя у нее великолепное тело для женщины ее возраста.
— Взгляни на меня, — говорит она и наклоняется так близко к моему лицу, что мне приходится отступить. Похоже, она только что пользовалась скрабом. — Ты видишь морщины?
— Мадам?
— На моем лице, Рошель! У меня на лице есть морщины?
— Нет, мадам, — лгу я. Кое-где видны мелкие морщинки, но я не хочу ее обидеть.
— Смотри внимательнее, — командует она и придвигается совсем близко. Мне неловко от такой близости с обнаженной знаменитостью. Это невероятно, но от нее пахнет вареными яйцами! Пристально разглядываю ее лицо. Она внимательно следит за мной.
— Ничего не вижу, — наконец сообщаю я.
— Ничего?
— Нет, — уверяю я. — Никаких морщин… Но зато два седых волоска в бровях.
Не знаю, зачем я это сказала. Может, хотела, чтобы осмотр закончился, и боялась, что этого не произойдет, пока я не выдам что-то конкретное.
— Что? — Виктория в ужасе.
— Всего два, — пытаюсь успокоить ее я. Она несется к зеркалу с подсветкой и кричит:
— Принеси мне пинцет!
Протягиваю пинцет, и она как сумасшедшая начинает выщипывать брови. Пытаюсь на цыпочках выйти из комнаты, но меня останавливает грозный рык:
— Разве я разрешила тебе уйти?
— Нет, мадам.
Она продолжает свое занятие, а я стою рядом, сжав руки, как школьница, которую только что отругали.
— Где Мэтти?
— У своего друга.
— Какого друга? У него их много!
— У Тейлора.
Она опускает руки.
— Он убрал комнату?
— Я не знаю.
— Почему бы тебе не проверить?
В комнате Мэтта настоящий свинарник. Грязная одежда разбросана по полу, кровать не убрана, упаковки от еды и скомканные салфетки «Клинекс» уже не умещаются в переполненной мусорной корзине. Возвращаюсь к Виктории.
— Он не убрал.
Она поднимает только что выщипанную бровь:
— Я не разрешила уходить, пока он не уберет комнату. Верни его немедленно.
— Но я не знаю, где живет Тейлор! Виктория открывает баночку с кремом.
— Это записано в Книге!
Ну конечно! Я бегом спускаюсь в винный погреб И открываю раздел «Друзья Мэтта». Тейлор живет в Таузенд-Оукс, а это достаточно далеко от Брентвуда. Поднимаюсь наверх. Виктория накладывает под глаза крем бирюзового цвета и издает очень странный звук, как будто сморкается: «Ханва! Ханва!»
Объясняю, что до дома Тейлора ехать достаточно долго, особенно сейчас, в самый пик.
— Пусть это будет тебе уроком, — говорит она и дважды издает этот странный звук.
— Мне? — Я сбита с толку.
— В будущем ты должна следить, чтобы он убирал свою комнату.
— Хорошо, мадам, — подчиняюсь я. — Извините. Я вернусь, как только смогу.
— Нет, — заявляет она. — Быстрее.
Проходит целый час, прежде чем я доезжаю до места. Трижды нажимаю на звонок, но никто не открывает. В конце концов на пороге появляется подросток. Темные волосы стоят торчком, на шее — собачий ошейник с заклепками.
— Мэтт здесь? — спрашиваю я.
— А ты кто?
— Меня зовут Рейчел. Я ассистент его матери.
— Подожди здесь, — говорит он и захлопывает дверь.
Слышу приглушенные голоса. Потом выходит Мэтт.
— Чего тебе?
— Твоя мать хочет, чтобы я привезла тебя домой.
— Зачем это? — изумляется он.
— Ты не убрал свою комнату.
— И что?
— Я только выполняю поручение. И буду тебе очень признательна, если сейчас ты поедешь со мной.
— Дружище, если ты сейчас останешься, — вмешивается Тейлор, — она может не пустить тебя в поход в следующие выходные.
— Твою мать! — кричит Мэтт. — Ты прав! — Он выбегает из дома, а я тихо благодарю Тейлора за помощь. В ответ тот захлопывает дверь перед моим носом.
Мэтт стоит около моей машины и кривится:
— Ты повезешь меня домой на этом куске дерьма?
— Выглядит действительно не очень, но до сих пор она ни разу меня не подводила.
— А моя мама знает, на чем ты катаешь ее драгоценного сыночка?
— Вряд ли, — честно признаюсь я.
Мэтт обходит машину и открывает дверцу со стороны пассажирского кресла.
— Подожди, — кричу я. — С моей стороны дверь не открывается, поэтому я перелезаю там.
— Ты серьезно, черт возьми?
Я забираюсь в машину. Мэтт тоже садится и захлопывает дверь. Я прошу его пристегнуться. Он даже не пробует возражать. Парень нервничает, и я не могу винить его за это. Выруливаю и пытаюсь его разговорить:
— Чем ты любишь заниматься?
— Мне нравится, когда мне делают минет. Если тебе это по вкусу, мы можем подружиться.
Я немедленно прекращаю разговор и концентрируюсь на дороге: автомобильный поток на трассе 101 очень плотный. Впереди едет машина с номерным знаком, на котором написано «Райтер» . Очень оригинально! В Лос-Анджелесе, вероятно, не менее двадцати тысяч писателей, и думаю, идет настоящее соревнование за оригинальный номерной знак, по которому окружающие могут определить, чем ты занимаешься. Пытаюсь придумать другие варианты: «Райтер», «Ритер», «Айрайт4ю» «Рерайт». Когда-нибудь, если повезет, мою машину тоже украсит один из таких номеров. Но я не хочу будить в себе напрасную надежду — устала ждать ответа.
— Поверить не могу, что у тебя нет радио, — жалуется Мэтт.
Поворачиваюсь и смотрю на мальчика, которому нравится минет.
— Есть, но оно не работает.
— Почему не починишь?
— У меня нет денег.
— Неудачница хренова.
— Мэтт, — огорчаюсь я, — почему ты такой озлобленный?
— Потому что ты не берешь у меня в рот.
— Ты со всеми девушками так грубо разговариваешь?
— Сделай мне минет, и все обсудим.
— А каково было бы твоей маме услышать это?
— Ни хрена она не почувствует. Думает только о себе.
— Ты поэтому злишься?
— А то!
— А где живет твой отец?
— В Сан-Франциско.
— Неплохо. Я слышала, там очень здорово. Сама не была, зато видела фотографии. Он снова женился?
— Нет. Теперь он настоящий гомик. Думаю, это мать его так обломала. У отца есть любовник, который регулярно вышибает из него дерьмо, но он не возражает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81