Сами вступить в разговор они не решались. Квейль вдруг заметил, что они молчат; он понял, что его беседа с Макферсоном является исключением из общего правила, и почувствовал себя чужим среди этих людей. Он бы ушел, но не хотел возвращаться к Тэпу. Ему захотелось, чтобы Елена была здесь, — и он неожиданно обратился к Макферсону:
— Подите спросите мисс Стангу, не хочет ли она выпить чаю с нами.
Макферсон встал и пошел. Квейль прислушивался к глухому шуму непрерывного потока отступающих и голосам вокруг него — голосам, которые сдерживало его присутствие. Макферсон вернулся с Еленой.
— Я пила чай, — сказала она. — Но меня беспокоит твоя повязка. Как она?
— В порядке, — ответил он.
— У меня есть бинты, если вам надо, — сказал Макферсон.
— Не надо, — ответил Квейль.
— Нет, надо. Дайте, пожалуйста; я перебинтую утром, когда будет видно.
Квейль лежал на большом брезенте. Небо было подернуто дымкой, и лицо Квейля слегка покрылось росой. Елена села возле него, пощупала повязку и при этом нежно погладила его по голове. Его физическая усталость дала себя знать, и он заснул. Поворачиваясь на другой бок, он услыхал опять непрерывный грохот отступления. Все остальное молчало. Кто-то лежал на брезенте, завернувшись в одеяло. Квейль наклонился над спящей фигурой. Это была Елена.
— Елена, — позвал он тихо.
Она проснулась.
— Что такое?
— Идет дождь, — сказал он.
Она накрылась одеялом с головой. Он протянул к ней руку, и она взяла ее. Когда он лег, она тихонько накинула на него край одеяла.
— Ты промокнешь, — сказала она.
Теперь ничто не разделяло их, и он почувствовал ее тепло. Он подложил ей под голову руку, а другой рукой обнял ее за талию. Она спокойно положила руку ему на грудь. Он прижался к ней и почувствовал все ее тепло.
— Веди себя как следует, Джон. Пожалуйста, веди себя как следует.
— Я буду вести себя как следует, — тихо и послушно ответил он.
— Люблю, когда ты такой, — сказала она.
— Да, — ответил он. — Да. В этом все.
И потом была тишина, и прохлада влажного одеяла на лице, и его тепло, смешанное с ее теплом. И тишина.
25
Когда наступило дождливое утро, солдаты принялись готовить на примусе чай. Поток отступления не прерывался. Чувство опасности, ночью исчезнувшее, снова вернулось. Шофер первой машины стал налаживать подачу бензина, и Макферсон помогал ему. Квейль посмотрел на дорогу и понял, что надо торопиться.
— Мы поедем, — сказал он Елене, которая перебинтовывала ему голову.
— Да, — спокойно ответила она.
— Слушай, — сказал он Тэпу, когда тот подошел к ним. — Мы сейчас едем. К чему нам ждать, пока исправят тот грузовик. Мы только теряем время.
— Большой роли это не играет, — ответил Тэп, поправляя свою повязку.
— Может быть, но мы с Еленой — едем. Поедешь с нами?
— Нет, я подожду Мартина, — решил Тэп. Он возился со своей перевязкой, стараясь ослабить ее.
— Ладно, — сказал Квейль.
Он направился к Макферсону, который прополаскивал отдельные части мотора в жестянке, до половины наполненной бензином.
— Мы едем, — сказал ему Квейль. — Спасибо за все.
— Не за что, — ответил Макферсон. Он встал и улыбнулся Елене. — Желаю вам как следует справить свадьбу.
Пилотка чуть не свалилась у него с головы.
— И вам тоже, — сказала Елена. Она пристально посмотрела на его веснушчатое лицо.
— А где маленький грек? Я нигде не вижу его, — оглянулся кругом Квейль.
— Он возле того грузовика. Я скажу ему, — ответила Елена и пошла туда. — Прощайте, — кинула она Макферсону уходя. — Всего вам хорошего.
— И вам тоже, — ответил Макферсон, не вынимая рук из карманов.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказал Квейль.
— Да, сэр. Прощайте.
Они расстались без рукопожатия.
— Но почему такая спешка? — спросил Тэп, шагая рядом с Квейлем к грузовику, возле которого стояла Елена с маленьким греком.
— Не знаю, как объяснить. Я не хочу торчать здесь, — ответил Квейль.
Он сам не знал, почему спешит. Афины были для него целью пути, и он стремился туда, потому что не находил покоя, пока не достигнет цели.
— Увидимся в Афинах, — сказал Тэп Елене.
— Да, — ответила она.
Это был обмен пожеланиями, который ни к чему не обязывал.
— Идем, — сказал Квейль. — Всего.
— Всего, — ответил Тэп.
Старший лейтенант приложил руку к пилотке.
Квейль вышел с Еленой и маленьким греком на дорогу. Он остановил первый попавшийся грузовик и попросил шофера-австралийца подвезти их в Афины.
— Лезьте в кабину, — согласился шофер. В кабине сидел еще один австралиец.
— Мы сядем в кузов, — сказал Квейль. — Пусть он останется.
— Ничего. Он пересядет.
Австралиец хотел выйти из кабины.
— Нет, нет. Мы сядем в кузов, — заявил Квейль, и все трое обошли обтянутую брезентом машину и взобрались на нее сзади. Грузовик двинулся дальше. Они смотрели, как оба грузовика на лугу исчезали вдали, в низко стелющемся тумане.
— Почему тот инглизи остался? — спросил Елену маленький грек.
— Он решил остаться с тем инглизи, который ведет грузовик.
— Он не поссорился с нашим?
— Вовсе нет, — ответила Елена. — Наш спешит.
— Я знаю. Он всегда спешит, — заметил маленький грек.
Квейль лег на дно трясущейся машины. В кузове ничего не было, кроме двух сумок с инструментами в углу. Елена села на них. Он улыбнулся ей. Он заметил, что маленький грек пристально смотрит на него. Квейль почти совсем забыл о маленьком греке. Его черная борода и всклокоченные волосы казались теперь еще черней и всклокоченной, а черты лица еще мельче, чем прежде. Он сидел, наморщив лоб, и глаза его первое время не отвечали на взгляд Квейля; потом они вдруг расширились, и он улыбнулся. Квейль тоже улыбнулся и приподнял голову, и маленький грек просиял. Все было опять в порядке.
— Ты согласна ехать в Египет, когда все кончится? — вдруг спросил Квейль Елену.
— Я не понимаю, — ответила она.
— Здесь скоро все кончится. Мне придется вернуться в Египет.
— Помнишь, я уже говорила тебе, что это нелегко.
— Легко, если с этим связано достаточно много.
— Что ж, хорошо, — ответила она. — Если надо ехать в Египет, так поедем.
— Мне жаль, что тебе придется расстаться с родителями. Может быть, они тоже поедут?
— Они не поедут, — ответила она.
— Посмотрим, — возразил он, полуобернувшись к ней. Теперь он был спокоен и сдержан, и его странное озлобление прошло.
— Отец счел бы это бегством.
— Ему будет плохо, если придут немцы. Ведь его имя в списке.
— Я не думаю, чтобы он поехал.
— Знают они о наших отношениях?
— Я написала им об этом, когда ты не вернулся.
— Что ж они ответили?
— Я не получила ответа.
— По-твоему, как они к этому отнесутся?
— Может быть, удивятся. Но обрадуются.
— Я сам не знаю, как сложится там наша жизнь.
— В наше время нельзя заглядывать вперед, — заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Подите спросите мисс Стангу, не хочет ли она выпить чаю с нами.
Макферсон встал и пошел. Квейль прислушивался к глухому шуму непрерывного потока отступающих и голосам вокруг него — голосам, которые сдерживало его присутствие. Макферсон вернулся с Еленой.
— Я пила чай, — сказала она. — Но меня беспокоит твоя повязка. Как она?
— В порядке, — ответил он.
— У меня есть бинты, если вам надо, — сказал Макферсон.
— Не надо, — ответил Квейль.
— Нет, надо. Дайте, пожалуйста; я перебинтую утром, когда будет видно.
Квейль лежал на большом брезенте. Небо было подернуто дымкой, и лицо Квейля слегка покрылось росой. Елена села возле него, пощупала повязку и при этом нежно погладила его по голове. Его физическая усталость дала себя знать, и он заснул. Поворачиваясь на другой бок, он услыхал опять непрерывный грохот отступления. Все остальное молчало. Кто-то лежал на брезенте, завернувшись в одеяло. Квейль наклонился над спящей фигурой. Это была Елена.
— Елена, — позвал он тихо.
Она проснулась.
— Что такое?
— Идет дождь, — сказал он.
Она накрылась одеялом с головой. Он протянул к ней руку, и она взяла ее. Когда он лег, она тихонько накинула на него край одеяла.
— Ты промокнешь, — сказала она.
Теперь ничто не разделяло их, и он почувствовал ее тепло. Он подложил ей под голову руку, а другой рукой обнял ее за талию. Она спокойно положила руку ему на грудь. Он прижался к ней и почувствовал все ее тепло.
— Веди себя как следует, Джон. Пожалуйста, веди себя как следует.
— Я буду вести себя как следует, — тихо и послушно ответил он.
— Люблю, когда ты такой, — сказала она.
— Да, — ответил он. — Да. В этом все.
И потом была тишина, и прохлада влажного одеяла на лице, и его тепло, смешанное с ее теплом. И тишина.
25
Когда наступило дождливое утро, солдаты принялись готовить на примусе чай. Поток отступления не прерывался. Чувство опасности, ночью исчезнувшее, снова вернулось. Шофер первой машины стал налаживать подачу бензина, и Макферсон помогал ему. Квейль посмотрел на дорогу и понял, что надо торопиться.
— Мы поедем, — сказал он Елене, которая перебинтовывала ему голову.
— Да, — спокойно ответила она.
— Слушай, — сказал он Тэпу, когда тот подошел к ним. — Мы сейчас едем. К чему нам ждать, пока исправят тот грузовик. Мы только теряем время.
— Большой роли это не играет, — ответил Тэп, поправляя свою повязку.
— Может быть, но мы с Еленой — едем. Поедешь с нами?
— Нет, я подожду Мартина, — решил Тэп. Он возился со своей перевязкой, стараясь ослабить ее.
— Ладно, — сказал Квейль.
Он направился к Макферсону, который прополаскивал отдельные части мотора в жестянке, до половины наполненной бензином.
— Мы едем, — сказал ему Квейль. — Спасибо за все.
— Не за что, — ответил Макферсон. Он встал и улыбнулся Елене. — Желаю вам как следует справить свадьбу.
Пилотка чуть не свалилась у него с головы.
— И вам тоже, — сказала Елена. Она пристально посмотрела на его веснушчатое лицо.
— А где маленький грек? Я нигде не вижу его, — оглянулся кругом Квейль.
— Он возле того грузовика. Я скажу ему, — ответила Елена и пошла туда. — Прощайте, — кинула она Макферсону уходя. — Всего вам хорошего.
— И вам тоже, — ответил Макферсон, не вынимая рук из карманов.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказал Квейль.
— Да, сэр. Прощайте.
Они расстались без рукопожатия.
— Но почему такая спешка? — спросил Тэп, шагая рядом с Квейлем к грузовику, возле которого стояла Елена с маленьким греком.
— Не знаю, как объяснить. Я не хочу торчать здесь, — ответил Квейль.
Он сам не знал, почему спешит. Афины были для него целью пути, и он стремился туда, потому что не находил покоя, пока не достигнет цели.
— Увидимся в Афинах, — сказал Тэп Елене.
— Да, — ответила она.
Это был обмен пожеланиями, который ни к чему не обязывал.
— Идем, — сказал Квейль. — Всего.
— Всего, — ответил Тэп.
Старший лейтенант приложил руку к пилотке.
Квейль вышел с Еленой и маленьким греком на дорогу. Он остановил первый попавшийся грузовик и попросил шофера-австралийца подвезти их в Афины.
— Лезьте в кабину, — согласился шофер. В кабине сидел еще один австралиец.
— Мы сядем в кузов, — сказал Квейль. — Пусть он останется.
— Ничего. Он пересядет.
Австралиец хотел выйти из кабины.
— Нет, нет. Мы сядем в кузов, — заявил Квейль, и все трое обошли обтянутую брезентом машину и взобрались на нее сзади. Грузовик двинулся дальше. Они смотрели, как оба грузовика на лугу исчезали вдали, в низко стелющемся тумане.
— Почему тот инглизи остался? — спросил Елену маленький грек.
— Он решил остаться с тем инглизи, который ведет грузовик.
— Он не поссорился с нашим?
— Вовсе нет, — ответила Елена. — Наш спешит.
— Я знаю. Он всегда спешит, — заметил маленький грек.
Квейль лег на дно трясущейся машины. В кузове ничего не было, кроме двух сумок с инструментами в углу. Елена села на них. Он улыбнулся ей. Он заметил, что маленький грек пристально смотрит на него. Квейль почти совсем забыл о маленьком греке. Его черная борода и всклокоченные волосы казались теперь еще черней и всклокоченной, а черты лица еще мельче, чем прежде. Он сидел, наморщив лоб, и глаза его первое время не отвечали на взгляд Квейля; потом они вдруг расширились, и он улыбнулся. Квейль тоже улыбнулся и приподнял голову, и маленький грек просиял. Все было опять в порядке.
— Ты согласна ехать в Египет, когда все кончится? — вдруг спросил Квейль Елену.
— Я не понимаю, — ответила она.
— Здесь скоро все кончится. Мне придется вернуться в Египет.
— Помнишь, я уже говорила тебе, что это нелегко.
— Легко, если с этим связано достаточно много.
— Что ж, хорошо, — ответила она. — Если надо ехать в Египет, так поедем.
— Мне жаль, что тебе придется расстаться с родителями. Может быть, они тоже поедут?
— Они не поедут, — ответила она.
— Посмотрим, — возразил он, полуобернувшись к ней. Теперь он был спокоен и сдержан, и его странное озлобление прошло.
— Отец счел бы это бегством.
— Ему будет плохо, если придут немцы. Ведь его имя в списке.
— Я не думаю, чтобы он поехал.
— Знают они о наших отношениях?
— Я написала им об этом, когда ты не вернулся.
— Что ж они ответили?
— Я не получила ответа.
— По-твоему, как они к этому отнесутся?
— Может быть, удивятся. Но обрадуются.
— Я сам не знаю, как сложится там наша жизнь.
— В наше время нельзя заглядывать вперед, — заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99