— Так ты ничего не добьешься. Приезжай в другой раз. Сегодня просто день неудачный…
Ника развернулась и выбежала прочь из квартиры.
Не помня себя, она добралась до дома. А там Коля играл со своей Зоей. Он возил ее на спине и кружил по комнате, ошалев от недельной разлуки. Их возня сыпала соль на Никину рану. Она ушла на кухню и принялась готовить ужин. За ужином Зоя капризничала, отказывалась есть макароны с сосисками и требовала себе с сыром. Сыра в холодильнике не оказалось, и Коля растолковывал это дочери.
— Сыра нет, винограда нет. Все — нет! — подытожила Зоя, болтая ногами и двигая от себя стакан с чаем. — Я не пью с молоком.
В конце концов девочка вылила на себя стакан чая, слава Богу, не слишком горячего. Нику так и подмывало отвесить племяннице затрещину. Но рядом был ее отец, и его терпеливое спокойствие только подчеркивало ужасное состояние Ники.
"Вероятно, Игорь прав, и я — никудышная мать.
Меня раздражают дети", — решила Ника. Когда Зоя заявила: «Сегодня я сплю с папочкой», Ника просто забрала свою подушку и ушла на диван. Четырехлетняя девочка одержала верх — у Ники в тот день не оказалось сил на борьбу с ней. А когда Ника набралась решимости и в следующий раз отправилась к Мироновым с твердым намерением забрать дочь, чего бы ей это ни стоило, она застала дома одну Елену Игоревну.
— Вероника! Я так рада тебя видеть! — защебетала свекровь, сияя каким-то скрытым торжеством.
Это сияние забеспокоило Нику.
— А где Игорь? — осторожно поинтересовалась она.
Уж больно ей хотелось, чтобы его не оказалось дома.
На лицо Елены Игоревны выползло долго сдерживаемое торжество.
— О! У Игорька такая удача! Он по туристической визе полетел в Канаду!
Переждав Никин первый шок (а иначе Елена Игоревна не могла себе объяснить остолбенелость невестки), свекровь продолжала рассказывать. Как это было все непросто устроить (ты же знаешь, в соцстраны — пожалуйста, а в кап. — ни-ни). Но Игорек дождался своего часа. Пусть не в США. Канада тоже ничего.
— Где Юля? — наконец выдавила из себя бледная как полотно Ника.
— Так Юленьку Игорек с собой взял. Добился разрешения через друзей. Пусть, говорит, ребенок порадуется.
— А-ааа… — Ника завыла как по покойнику. Она рванула на балкон, будто их можно было догнать. Потом в спальню, будто они могли спрятаться, а свекровь — наврать. — А-ааа, — гудела она и металась, а свекровь носилась за ней по квартире, не понимая ее реакции.
— Дорогая, что с тобой? — испуганно спросила она.
Обегав несколько раз все закоулки, Ника выдохлась и остановилась посреди гостиной.
— Они не вернутся. Это — навсегда.
Елена Игоревна вытаращилась на сноху с подозрением. Всегда говорила сыну, что его избранница не от мира сего. Со странностями. Но сегодня налицо явное помешательство. Чушь какую-то несет.
— Он говорил, что если попадет в Америку, то попросит политического убежища. Для этого он взял с собой Юлю, — бессильно проговорила Ника.
Для Елены Игоревны пришлось вызывать «скорую».
Она кричала, что не верит ни одному слову, что Игорь не мог бросить мать.
Впрочем, через месяц, когда Игорь с дочерью не вернулись, она то же самое кричала в лица товарищам из МИДа, а потом, правда, не кричала, а говорила товарищам из КГБ.
Нике тоже пришлось пройти все эти организации.
Она не кричала. Она плакала и просила найти ее дочь.
И писала заявления. Боже, как давно это было! Двенадцать лет назад. А кажется, что вчера…
Ребенок в спальне утих. Кровать под Антониной внушительно скрипнула. Нужно что-то предпринимать, чтобы заснуть. В шкафчике на кухне имелись пустырник и валерьянка в таблетках. Придется вставать. На кухне она нажала кнопочку чайника и достала мед.
Сейчас, с высоты пережитого, ей открылось: именно тогда, именно в тот злосчастный год образовалась трещина в их безмятежных отношениях с Колей. Да, именно тогда. Раньше причина ей виделась в другом, а сейчас она поняла. Игорь отнял у нее саму возможность счастья. Надежду на счастье. Она не могла быть счастливой тогда ни с Колей, ни с кем бы то ни было. Тогда она этого не понимала. Наоборот, уцепилась за Колю, как утопающий за соломинку. Он — единственный, кто ее любит. Их отношения идеальны, они так понимают друг друга…
Вера развела мед в кипятке, бросила в рот две таблетки валерьянки. Когда-то на этой кухне они ужинали вдвоем. Тогда и кухня была другая;
Стол с клеенкой и вообще…
Теперь у нее все по-другому. Прошлым летом она наконец-то сделала давно задуманный ремонт. Сломала перегородки, расширила кухню за счет прихожей. А прихожую, чтобы казалась больше, сделала зеркальной. На кухне вдоль двух стен выстроился итальянский гарнитур, а место стола с клеенкой занял деревянный, круглый и четыре стула с высокими спинками. Стулья ей обили той же атласной тканью, из которой сшили занавески. Получилось гармонично. Гостиная тоже вышла удачной. Она выигрывала за счет сочетания цветов. Когда увидела в магазине этот набор мебели — синее с желтым, то только усмехнулась. Попробуй-ка подобрать к такой мебели детали. Диван, конечно, модерн, но к нему нужны дополнения. А через месяц в другом магазине увидела картину. Продолговатую картину — желтые цветы на синем фоне. У нее в мозгу тут же всплыл диван во всех подробностях — синяя подушка, желтая подушка. Класс. Она купила картину и купила мебель. Оказалось — они созданы друг для друга. Потом уже с удовольствием подбирала детали: сине-желтая тропическая бабочка за стеклом. Желтые, почти золотые занавески, синяя ваза. Покупка всех этих вещей на некоторое время так увлекла ее, как давно в детстве — лепка кукол. Только тогда, давно, она не понимала, что убегает от себя, от своей невеселой жизни, а теперь — понимает. Психологи называют это сублимацией.
Она обставляла квартиру, будто готовилась к встрече. Но кого она хотела видеть в этих красивых декорациях? Колю? Она сама прогнала его. К тому же он всегда был равнодушен к вещам. Вряд ли его поразишь современностью интерьера.
Ингу? Возвыситься над ней, показать: вот я какая стала крутая, зря времени не теряла, пока ты мужей меняла как перчатки и носилась за синей птицей. Но Инга, при всей ее привычке к комфорту, равнодушна к интерьерам. Ее, скорее, интересуют действующие лица. Вот если бы у Веры в гостиной обитал интересный мужчина со сливочным сексуальным взглядом, тогда Инга заинтересовалась бы. Но мужчины не было.
Тем более она не искала знакомств. Она вообще избегала мужчин. Свой лимит предательств она пережила. Хватит. Привязываться и терять? Так можно вычерпать себя, как колодец. Одной спокойнее. Она полностью реализует себя в работе. Фирма «Арго» — ее семья, ее любовь, ее дом.
Впрочем, Вера поймала себя на мысли, что она лукавит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Ника развернулась и выбежала прочь из квартиры.
Не помня себя, она добралась до дома. А там Коля играл со своей Зоей. Он возил ее на спине и кружил по комнате, ошалев от недельной разлуки. Их возня сыпала соль на Никину рану. Она ушла на кухню и принялась готовить ужин. За ужином Зоя капризничала, отказывалась есть макароны с сосисками и требовала себе с сыром. Сыра в холодильнике не оказалось, и Коля растолковывал это дочери.
— Сыра нет, винограда нет. Все — нет! — подытожила Зоя, болтая ногами и двигая от себя стакан с чаем. — Я не пью с молоком.
В конце концов девочка вылила на себя стакан чая, слава Богу, не слишком горячего. Нику так и подмывало отвесить племяннице затрещину. Но рядом был ее отец, и его терпеливое спокойствие только подчеркивало ужасное состояние Ники.
"Вероятно, Игорь прав, и я — никудышная мать.
Меня раздражают дети", — решила Ника. Когда Зоя заявила: «Сегодня я сплю с папочкой», Ника просто забрала свою подушку и ушла на диван. Четырехлетняя девочка одержала верх — у Ники в тот день не оказалось сил на борьбу с ней. А когда Ника набралась решимости и в следующий раз отправилась к Мироновым с твердым намерением забрать дочь, чего бы ей это ни стоило, она застала дома одну Елену Игоревну.
— Вероника! Я так рада тебя видеть! — защебетала свекровь, сияя каким-то скрытым торжеством.
Это сияние забеспокоило Нику.
— А где Игорь? — осторожно поинтересовалась она.
Уж больно ей хотелось, чтобы его не оказалось дома.
На лицо Елены Игоревны выползло долго сдерживаемое торжество.
— О! У Игорька такая удача! Он по туристической визе полетел в Канаду!
Переждав Никин первый шок (а иначе Елена Игоревна не могла себе объяснить остолбенелость невестки), свекровь продолжала рассказывать. Как это было все непросто устроить (ты же знаешь, в соцстраны — пожалуйста, а в кап. — ни-ни). Но Игорек дождался своего часа. Пусть не в США. Канада тоже ничего.
— Где Юля? — наконец выдавила из себя бледная как полотно Ника.
— Так Юленьку Игорек с собой взял. Добился разрешения через друзей. Пусть, говорит, ребенок порадуется.
— А-ааа… — Ника завыла как по покойнику. Она рванула на балкон, будто их можно было догнать. Потом в спальню, будто они могли спрятаться, а свекровь — наврать. — А-ааа, — гудела она и металась, а свекровь носилась за ней по квартире, не понимая ее реакции.
— Дорогая, что с тобой? — испуганно спросила она.
Обегав несколько раз все закоулки, Ника выдохлась и остановилась посреди гостиной.
— Они не вернутся. Это — навсегда.
Елена Игоревна вытаращилась на сноху с подозрением. Всегда говорила сыну, что его избранница не от мира сего. Со странностями. Но сегодня налицо явное помешательство. Чушь какую-то несет.
— Он говорил, что если попадет в Америку, то попросит политического убежища. Для этого он взял с собой Юлю, — бессильно проговорила Ника.
Для Елены Игоревны пришлось вызывать «скорую».
Она кричала, что не верит ни одному слову, что Игорь не мог бросить мать.
Впрочем, через месяц, когда Игорь с дочерью не вернулись, она то же самое кричала в лица товарищам из МИДа, а потом, правда, не кричала, а говорила товарищам из КГБ.
Нике тоже пришлось пройти все эти организации.
Она не кричала. Она плакала и просила найти ее дочь.
И писала заявления. Боже, как давно это было! Двенадцать лет назад. А кажется, что вчера…
Ребенок в спальне утих. Кровать под Антониной внушительно скрипнула. Нужно что-то предпринимать, чтобы заснуть. В шкафчике на кухне имелись пустырник и валерьянка в таблетках. Придется вставать. На кухне она нажала кнопочку чайника и достала мед.
Сейчас, с высоты пережитого, ей открылось: именно тогда, именно в тот злосчастный год образовалась трещина в их безмятежных отношениях с Колей. Да, именно тогда. Раньше причина ей виделась в другом, а сейчас она поняла. Игорь отнял у нее саму возможность счастья. Надежду на счастье. Она не могла быть счастливой тогда ни с Колей, ни с кем бы то ни было. Тогда она этого не понимала. Наоборот, уцепилась за Колю, как утопающий за соломинку. Он — единственный, кто ее любит. Их отношения идеальны, они так понимают друг друга…
Вера развела мед в кипятке, бросила в рот две таблетки валерьянки. Когда-то на этой кухне они ужинали вдвоем. Тогда и кухня была другая;
Стол с клеенкой и вообще…
Теперь у нее все по-другому. Прошлым летом она наконец-то сделала давно задуманный ремонт. Сломала перегородки, расширила кухню за счет прихожей. А прихожую, чтобы казалась больше, сделала зеркальной. На кухне вдоль двух стен выстроился итальянский гарнитур, а место стола с клеенкой занял деревянный, круглый и четыре стула с высокими спинками. Стулья ей обили той же атласной тканью, из которой сшили занавески. Получилось гармонично. Гостиная тоже вышла удачной. Она выигрывала за счет сочетания цветов. Когда увидела в магазине этот набор мебели — синее с желтым, то только усмехнулась. Попробуй-ка подобрать к такой мебели детали. Диван, конечно, модерн, но к нему нужны дополнения. А через месяц в другом магазине увидела картину. Продолговатую картину — желтые цветы на синем фоне. У нее в мозгу тут же всплыл диван во всех подробностях — синяя подушка, желтая подушка. Класс. Она купила картину и купила мебель. Оказалось — они созданы друг для друга. Потом уже с удовольствием подбирала детали: сине-желтая тропическая бабочка за стеклом. Желтые, почти золотые занавески, синяя ваза. Покупка всех этих вещей на некоторое время так увлекла ее, как давно в детстве — лепка кукол. Только тогда, давно, она не понимала, что убегает от себя, от своей невеселой жизни, а теперь — понимает. Психологи называют это сублимацией.
Она обставляла квартиру, будто готовилась к встрече. Но кого она хотела видеть в этих красивых декорациях? Колю? Она сама прогнала его. К тому же он всегда был равнодушен к вещам. Вряд ли его поразишь современностью интерьера.
Ингу? Возвыситься над ней, показать: вот я какая стала крутая, зря времени не теряла, пока ты мужей меняла как перчатки и носилась за синей птицей. Но Инга, при всей ее привычке к комфорту, равнодушна к интерьерам. Ее, скорее, интересуют действующие лица. Вот если бы у Веры в гостиной обитал интересный мужчина со сливочным сексуальным взглядом, тогда Инга заинтересовалась бы. Но мужчины не было.
Тем более она не искала знакомств. Она вообще избегала мужчин. Свой лимит предательств она пережила. Хватит. Привязываться и терять? Так можно вычерпать себя, как колодец. Одной спокойнее. Она полностью реализует себя в работе. Фирма «Арго» — ее семья, ее любовь, ее дом.
Впрочем, Вера поймала себя на мысли, что она лукавит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88