— А где Колян? — поинтересовался он.
— Вы — Антон? — первая опомнилась Оксана Юрьевна.
Парень согласно кивнул. Он отдал Инге свою огромную спортивную сумку, и та безропотно приняла ее. Пока раздумывала, куда приткнуть эту громадину, услышала, как гость громко и подробно отвечает на вопросы матери. Через полчаса они уже знали об Антоне если не все, то почти все: и что он баскетболист (когда-то с Колькой вместе кидали мячик), и что теперь надеется показаться и быть принятым в столичную команду, что недавно он первый раз в жизни болел ангиной и ходил с опухшей шеей. Что мама, провожая, зашила ему деньги в трусы. А когда он назвал сумму, которую матушка с прилежной конспиративностью прятала, то все вместе расхохотались и потом долго не могли успокоиться — принимались хохотать, как только кто-нибудь открывал рот. А сам Антон — больше всех. Оксана Юрьевна забыла о времени и сообразила, что пора домой, только когда вернулись зять с внучкой. А уходя, она не удержалась и пригласила их всех в гости, на что Антон горячо ответил согласием.
* * *
Вот уже битый час Ника сидела над конспектом, не в состоянии вникнуть в смысл. Ее муж Игорь двигался туда-сюда с постоянством маятника и мешал ей сосредоточиться.
— Это же фантастика! — в который раз вскрикивал он и хватался за голову. — Насколько мы отстали!
Насколько их уровень жизни выше нашего! Это просто фантастика!
Ника вздохнула. Конечно, рассказ об Америке, где недавно побывал Игорев однокурсник, Денис, произвел на нее впечатление. Но у нее завтра зачет, и это на данный момент важнее. Конечно, Игорь окончил МГИМО, и его переполняет жажда деятельности на почве международных отношений. Работа «мелкого клерка» (как он сам ее называл) в МИДе его уже не устраивала. Зная три языка в совершенстве, он вынужден перебирать бумажки. В разведчики его никто не вербовал, засылать дипломатом в дальние страны отнюдь не торопились. Кроме той памятной стажировки в Восточной Германии, он до сих пор нигде не был. А кто-то вроде Дениса, имея влиятельных предков, уже вкушает прелести чужого континента.
— Магазины работают ночью! Представляешь? — поражался он сотый раз, сгребая подбородок в пятерню. — Простой врач имеет двухэтажный особняк и две машины! Если бы Денис это сам не видел, ты бы поверила?
Ника отрицательно покачала головой и уткнулась в конспект.
Но муж, как нарочно, не замечал ее равнодушия.
Он считал, вероятно, что она подавлена услышанным и не в силах говорить.
— Все техника, везде у них техника. Хозяйка лишь закладывает белье и нажимает кнопки. А вынимает практически готовым! И это не у буржуев, а в средней американской семье!
Ника пожала плечами:
— Когда-нибудь и у нас будет.
— У нас? Да ты что! Когда? Посмотри, что в стране делается! Руководители кидают на стол партбилеты, система рушится, и что будет? И когда что-нибудь будет? Ближайшие десять лет будет нищета и разруха Это я тебе обещаю!
Ника вскинула на мужа удивленные глаза. Что это с ним? Несет всякую чушь.
— Ты завидуешь Денису? — без нажима в голосе произнесла она. — Ты тоже везде побываешь. У тебя все впереди, и не надо делать трагедию из чужого успеха.
— Я — завидую? — Брови Игоря дружно полезли вверх — Да он последний лопух!
Игорь остановился прямо напротив жены.
— Ну, привет! — поразилась она. — Ты же сам всегда говорил, что он первый на курсе!
— Вот я и говорю: первый лопух! Быть в Америке и вернуться сюда! Кем его назвать после этого?
— А по-твоему, он должен был остаться в Америке? — улыбнулась Ника. — И оставить навсегда родителей, друзей?
Игорь сощурил глаза и некоторое время молча смотрел на жену.
— Неужели никто из вас не видит того, что вижу я? — тихо проговорил он, и от того, как он это произнес, Нике стало не по себе. — «Железный занавес» приоткрылся, дорогая. Появилась только маленькая щель, но она будет увеличиваться, вот увидишь. Скоро никому дела не будет до тех, кто уезжает. Это станет обычным явлением, все к этому идет.
— Ты бы уехал? — Ника отложила конспект и с интересом уставилась на мужа.
— А ты бы нет? — вопросом на вопрос ответил он.
— Я бы — нет.
— Но почему? — Игорь подвинул стул и сел рядом со столом. — Что тебя здесь держит?
— Ну.., много чего. Прежде всего родители. Да отец бы с ума сошел! Как я его оставлю одного, без поддержки?
— Ну, допустим. Но предположим на миг, что ты могла бы со временем забрать их с собой…
— Так не бывает.
— А если будет? Что тебя держит, кроме родителей?
— Незнание языка, чужая земля, чужие люди, другая культура.
— Какие люди? — прищурился Игорь. — Я бы еще понял, если бы ты была не знаю какая компанейская!
А ты практически ни с кем не общаешься. Ты — домоседка. Только там бы у тебя дом был другой, не чета этому!
— Не пойму, к чему вести пустые разговоры? Если бы вопрос стоял ребром, тогда и говорили бы.
Ника снова уткнулась в конспект.
— А я знаю, почему ты не хочешь уезжать, — вдруг тихо заговорил Игорь.
Ника насторожилась.
— Тебе на самом деле не нужны ни мать, ни отец, ни брат. Никто. Только твой Коля.
— Что на тебя нашло? — спокойно спросила Ника. — Я дала тебе повод?
Игорь вскочил и с шумом отодвинул стул.
— А мне не нужен повод, чтобы знать, чтобы чувствовать! Ты равнодушна, холодна как лед, тебе дела нет до меня, до моих стремлений…
— Если это касается пустых мечтаний о капстранах, то…
— Пустых мечтаний! Если бы сейчас с тобой рядом был он, а не я, то ты, наверное, мечтала бы обо всем, что он предложил бы тебе.
— Чушь какая-то! — Ника поднялась и отшвырнула конспект. — У тебя разыгралась фантазия. Только я не пойму отчего. Я, если ты помнишь, сама прервала всякие отношения с Ингой и.., ее мужем. Чего еще ты от меня ждешь?
— Ты прервала, но ты думаешь о нем! Я уверен когда спишь со мной — в мыслях ты с ним. Иначе ты не была бы такой амебой!
— Не желаю этого слушать! — отрезала Ника и ушла из комнаты.
Игорь направился следом.
— Зачем ты уходишь от разговора? — не унимался он. — Думаешь, я не замечаю, как ты мучаешься, как места себе не находишь каждый раз, когда видишь его?
Я все время думаю: когда же это кончится?
«Никогда», — мысленно ответила Ника и ушла в ванную. Она закрылась и включила душ. Никогда.
Видимо, она обречена вечно мучиться этой любовью.
Почему ее не захватывают так другие чувства? Почему материнство, к примеру, не перевернуло ее, как это бывает с другими? Когда крошечную красненькую Юльку привезли из роддома и они, трое взрослых, сгрудились у стола, покрытого байковым одеялом, Ника прислушалась к себе. Она наскребла в своей душе лишь толику жалости и немного недоумения: неужели это существо, производящее какие-то совсем беспомощные дерганья конечностями, принадлежит ей? И как ЭТО можно взять в руки и вообще — дотронуться, чтобы не повредить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88