— мы слышим, а мысли наши неизвестные. Ни к чему это. Хочешь — говори, зачем пожаловал, а коли боишься — не обессудь.
— Записку в камеру передашь? — напрямик спросил Игорь.
— Передам, — ответил Яков Юрьевич и усмехнулся. — Долго же ты, сынок, вокруг да около юлил, прежде чем решиться. Люди-то без предисловий меня об этом просят, и я им не отказываю.
— Случалось, значит?
— Не только записки, но и табачок и бельишко передавал. С чужих деньгами брал или маслицем, ну, а для тебя, так и быть, бесплатно сделаю… Пиши записку.
— Напишу в другой раз, — ответил Игорь.
Он хотел посоветоваться с Мотовиловым. Вечером дождался Галю, вместе отправились к художнику.
— Надо рисковать! — решительно сказал тот. — Времени мало. Долго Лагутенко здесь держать не будут.
— Герд опять возил меня в тюрьму, на этот раз одну, — сказала Галя. — Их переводчик заболел, и Герд попросил меня переводить… При мне в камеру к Георгию Александровичу пришел доктор Бартш. Через час выскочил как ошпаренный, а потом ворвались эсэсовцы и принялись избивать Лагутенко. Еще несколько таких бесед, и он не сможет бежать. Мы даже не узнаем, в каком он состоянии. Завтра штандартенфюрер снова повезет меня туда, но это будет в последний раз. Переводчик-немец в понедельник приступит к работе.
— Надо воспользоваться этим, — сказал Мотовилов. — Вы должны передать Лагутенко ключ к шифру. Пользуясь ключом, он сможет читать записки, которые будет получать через Веледницкого. Ключ к шифру я составлю сейчас, а записку для Веледницкого напишу ночью. Сделал бы все сразу, но ко мне должен прийти один человек… Он из Прибельска и сегодня же отправится обратно.
— Как хорошо! — оживилась Галя. — Я должна передать товарищу Сушкову письмо… Я попрошу выполнить его одно мое поручение…
— Можно, — ответил художник. — Вот вам бумага, карандаш, пишите.
— У вас найдется конверт? — спросила Галя, быстро набросав несколько строк.
— Человек, которому я отдам вашу записку, совершенно надежный.
— Все равно… Так нужно…
Не глядя на Игоря, Галя вложила письмо в конверт, запечатала его и встала. Художник вручил ей бумажку с шифром.
Молча пришли домой, поужинали и улеглись спать. Игорь был обижен странным поведением Гали. Она что-то скрывала от него… А он думал, что между ними установились близкие, дружеские отношения…
Глава девятая
Веледницкий исправно передавал зашифрованные записки. Лагутенко сообщил друзьям, что очень тронут их заботой, но считает идею побега нереальной. Истязания, скудное питание, шестимесячное пребывание в тюрьме подорвали его здоровье. Он с трудом ходит по камере.
Георгий Александрович предложил оставить мысли о побеге, не тратить на это силы и не подвергать риску людей. Он изложил некоторые свои соображения об организации подполья в Прибельске. Посоветовал применить разработанную им в тюрьме более надежную структуру организации и назвал фамилии людей, которые смогли бы составить ее костяк. Тон его писем был спокойным и деловым. Галя, читая их, плакала, а Черныш давал себе клятвы сделать все, чтобы вырвать Лагутенко из рук гестаповцев.
Он предложил секретарю горкома несколько планов спасения, но Георгий Александрович отверг их один за другим.
В отчаянии Игорь решил прибегнуть к помощи отца. Мотовилов был против этого, но Черныш настоял на своем:
— B чем дело? Что мы теряем в конце концов? Через несколько дней Лагутенко увезут в Прибельск и расстреляют. Хуже для него мы все равно не сделаем.
Он пошел к Якову Юрьевичу и сказал ему, что намерен организовать побег того заключенного, которому передавались записки.
— Можно вообще оттуда бежать? — спросил Игорь.
— Ты что, смеешься? — тихо спросил Веледницкий. — Как у тебя поворачивается язык про такие дела говорить? Хочешь родного отца под пулю толкнуть?
— Подумай хорошенько, прежде чем отказаться, — посоветовал Игорь. — На двух стульях тебе все равно не усидеть. На твою сознательность я не надеюсь, всю жизнь ты одного себя любил… Но ты мужик неглупый и сам понимаешь, что на немцев надежда плохая. Они как пришли, так и уйдут, а ты из России никуда не денешься…
— Я не отказываюсь, — хмуро ответил Яков Юрьевич. — Я все время помогаю. Но побег — вещь невозможная… Впрочем, чтоб тебе доказать, пожалуйста, я согласен. Как это сделать, не знаю, сами придумайте, а я уж вам посодействую.
— Придумаем, — сказал Игорь. — Утром наведаюсь, тогда обо всем и договоримся.
Однако утром Игорь нашел дом запертым. Напрасно прождал он два часа. Веледницкий не явился. А на другой день Галя сообщила, что Яков Юрьевич и в тюрьме не показывался. Немцы его ищут и подозревают, что он убит родственниками какого-нибудь заключенного…
Черныш понял, что его родитель предпочел унести ноги, чем подвергать свою драгоценную жизнь опасности. Он одинаково боялся и русских и немцев, этот человек с солидной внешностью и мелкой душонкой… Несколько дней Игорь прожил в тревоге, боясь, что Веледницкий напоследок выдал его, но эти опасения не подтвердились.
Когда до Нового года осталось четыре дня, Галя сказала:
— Все! Можно считать нашу миссию провалившейся.
— Увозят? — догадался Игорь.
— Послезавтра утром.
Галя не пошла к Валентине, где ее ждал штандартенфюрер.
— Больше нам здесь делать нечего. Видеть я не могу этого Герда!
— Что нам делать, командование решит, — вяло ответил Черныш.
Им овладела апатия. Он лег на кровать и незаметно для себя уснул. Его разбудила Галя.
— Проснись! Слышишь? Проснись! — тормошила она его за плечо.
— В чем дело? — сел Игорь, тараща на нее сонные глаза.
Галя была возбуждена. Лицо ее горело.
— Послушай, мы можем его освободить!
Он выслушал, что она придумала, и, ошеломленный, промолчал. Ее план показался ему совершенно диким.
— Это невозможно.
— Почему?
— Во-первых, Герд может приехать не один…
— Во-вторых, он может вообще не приехать, — нетерпеливо перебила она. — Это не возражение. Начнем с того, что он приехал один, иначе мы просто не будем осуществлять наш план.
Игорь задумался. Галин план уже не казался ему невероятным. Неделю назад Игорь даже не стал бы обсуждать его, но сейчас не было выбора…
Галя испытующе смотрела на него. Черныш встал и вынул из шкафа свой офицерский мундир… Через пятнадцать минут они вышли из дома.
Жаринов помог Гале снять пальто. Вошли в гостиную. Валентина лежала на диване с книжкой. Увидев их, вскочила. Лицо ее стало испуганным и злым, но она заставила себя улыбнуться:
— Будете ужинать?
— Вы ждете Герда? — спросил Игорь.
— Нет… Он был утром, ждал Галю и уехал взбешенный… Это важно?
— Позвоните ему и скажите, что у вас обер-лейтенант Ратенау с женой. Попросите его приехать.
— Хорошо. — Валя взяла трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Записку в камеру передашь? — напрямик спросил Игорь.
— Передам, — ответил Яков Юрьевич и усмехнулся. — Долго же ты, сынок, вокруг да около юлил, прежде чем решиться. Люди-то без предисловий меня об этом просят, и я им не отказываю.
— Случалось, значит?
— Не только записки, но и табачок и бельишко передавал. С чужих деньгами брал или маслицем, ну, а для тебя, так и быть, бесплатно сделаю… Пиши записку.
— Напишу в другой раз, — ответил Игорь.
Он хотел посоветоваться с Мотовиловым. Вечером дождался Галю, вместе отправились к художнику.
— Надо рисковать! — решительно сказал тот. — Времени мало. Долго Лагутенко здесь держать не будут.
— Герд опять возил меня в тюрьму, на этот раз одну, — сказала Галя. — Их переводчик заболел, и Герд попросил меня переводить… При мне в камеру к Георгию Александровичу пришел доктор Бартш. Через час выскочил как ошпаренный, а потом ворвались эсэсовцы и принялись избивать Лагутенко. Еще несколько таких бесед, и он не сможет бежать. Мы даже не узнаем, в каком он состоянии. Завтра штандартенфюрер снова повезет меня туда, но это будет в последний раз. Переводчик-немец в понедельник приступит к работе.
— Надо воспользоваться этим, — сказал Мотовилов. — Вы должны передать Лагутенко ключ к шифру. Пользуясь ключом, он сможет читать записки, которые будет получать через Веледницкого. Ключ к шифру я составлю сейчас, а записку для Веледницкого напишу ночью. Сделал бы все сразу, но ко мне должен прийти один человек… Он из Прибельска и сегодня же отправится обратно.
— Как хорошо! — оживилась Галя. — Я должна передать товарищу Сушкову письмо… Я попрошу выполнить его одно мое поручение…
— Можно, — ответил художник. — Вот вам бумага, карандаш, пишите.
— У вас найдется конверт? — спросила Галя, быстро набросав несколько строк.
— Человек, которому я отдам вашу записку, совершенно надежный.
— Все равно… Так нужно…
Не глядя на Игоря, Галя вложила письмо в конверт, запечатала его и встала. Художник вручил ей бумажку с шифром.
Молча пришли домой, поужинали и улеглись спать. Игорь был обижен странным поведением Гали. Она что-то скрывала от него… А он думал, что между ними установились близкие, дружеские отношения…
Глава девятая
Веледницкий исправно передавал зашифрованные записки. Лагутенко сообщил друзьям, что очень тронут их заботой, но считает идею побега нереальной. Истязания, скудное питание, шестимесячное пребывание в тюрьме подорвали его здоровье. Он с трудом ходит по камере.
Георгий Александрович предложил оставить мысли о побеге, не тратить на это силы и не подвергать риску людей. Он изложил некоторые свои соображения об организации подполья в Прибельске. Посоветовал применить разработанную им в тюрьме более надежную структуру организации и назвал фамилии людей, которые смогли бы составить ее костяк. Тон его писем был спокойным и деловым. Галя, читая их, плакала, а Черныш давал себе клятвы сделать все, чтобы вырвать Лагутенко из рук гестаповцев.
Он предложил секретарю горкома несколько планов спасения, но Георгий Александрович отверг их один за другим.
В отчаянии Игорь решил прибегнуть к помощи отца. Мотовилов был против этого, но Черныш настоял на своем:
— B чем дело? Что мы теряем в конце концов? Через несколько дней Лагутенко увезут в Прибельск и расстреляют. Хуже для него мы все равно не сделаем.
Он пошел к Якову Юрьевичу и сказал ему, что намерен организовать побег того заключенного, которому передавались записки.
— Можно вообще оттуда бежать? — спросил Игорь.
— Ты что, смеешься? — тихо спросил Веледницкий. — Как у тебя поворачивается язык про такие дела говорить? Хочешь родного отца под пулю толкнуть?
— Подумай хорошенько, прежде чем отказаться, — посоветовал Игорь. — На двух стульях тебе все равно не усидеть. На твою сознательность я не надеюсь, всю жизнь ты одного себя любил… Но ты мужик неглупый и сам понимаешь, что на немцев надежда плохая. Они как пришли, так и уйдут, а ты из России никуда не денешься…
— Я не отказываюсь, — хмуро ответил Яков Юрьевич. — Я все время помогаю. Но побег — вещь невозможная… Впрочем, чтоб тебе доказать, пожалуйста, я согласен. Как это сделать, не знаю, сами придумайте, а я уж вам посодействую.
— Придумаем, — сказал Игорь. — Утром наведаюсь, тогда обо всем и договоримся.
Однако утром Игорь нашел дом запертым. Напрасно прождал он два часа. Веледницкий не явился. А на другой день Галя сообщила, что Яков Юрьевич и в тюрьме не показывался. Немцы его ищут и подозревают, что он убит родственниками какого-нибудь заключенного…
Черныш понял, что его родитель предпочел унести ноги, чем подвергать свою драгоценную жизнь опасности. Он одинаково боялся и русских и немцев, этот человек с солидной внешностью и мелкой душонкой… Несколько дней Игорь прожил в тревоге, боясь, что Веледницкий напоследок выдал его, но эти опасения не подтвердились.
Когда до Нового года осталось четыре дня, Галя сказала:
— Все! Можно считать нашу миссию провалившейся.
— Увозят? — догадался Игорь.
— Послезавтра утром.
Галя не пошла к Валентине, где ее ждал штандартенфюрер.
— Больше нам здесь делать нечего. Видеть я не могу этого Герда!
— Что нам делать, командование решит, — вяло ответил Черныш.
Им овладела апатия. Он лег на кровать и незаметно для себя уснул. Его разбудила Галя.
— Проснись! Слышишь? Проснись! — тормошила она его за плечо.
— В чем дело? — сел Игорь, тараща на нее сонные глаза.
Галя была возбуждена. Лицо ее горело.
— Послушай, мы можем его освободить!
Он выслушал, что она придумала, и, ошеломленный, промолчал. Ее план показался ему совершенно диким.
— Это невозможно.
— Почему?
— Во-первых, Герд может приехать не один…
— Во-вторых, он может вообще не приехать, — нетерпеливо перебила она. — Это не возражение. Начнем с того, что он приехал один, иначе мы просто не будем осуществлять наш план.
Игорь задумался. Галин план уже не казался ему невероятным. Неделю назад Игорь даже не стал бы обсуждать его, но сейчас не было выбора…
Галя испытующе смотрела на него. Черныш встал и вынул из шкафа свой офицерский мундир… Через пятнадцать минут они вышли из дома.
Жаринов помог Гале снять пальто. Вошли в гостиную. Валентина лежала на диване с книжкой. Увидев их, вскочила. Лицо ее стало испуганным и злым, но она заставила себя улыбнуться:
— Будете ужинать?
— Вы ждете Герда? — спросил Игорь.
— Нет… Он был утром, ждал Галю и уехал взбешенный… Это важно?
— Позвоните ему и скажите, что у вас обер-лейтенант Ратенау с женой. Попросите его приехать.
— Хорошо. — Валя взяла трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39