Наверняка дело рук армян, пробравшихся со Степанакерта. А, может, все еще проще. Может, он кому-то мешал из своих. Кто разбираться будет? И вообще, ситуация была просто превосходная для выяснения личных отношений, кровавого выяснения…
Но служба службой, а солдатам, отслужившим положенные два года, нужно ехать домой. Мы увозили их, как можно, дальше от границы с НКАО. Кого в Гянджу, кого с попутными военными машинами в Баку, а кого сажали на самолеты Аэрофлота прямо в Агдаме. Вопрос отправки держался под контролем. А зачем лишний риск? Пусть парни возвращаются домой. Заслужили… Именно заслужили, а не отслужили. Служба у нас — это вам не в Москве траву и листья на деревьях красить перед приездом больших начальников. А они, начальники, по количеству этой краски и судят о боевой готовности данной воинской части. Маразм…
Но сейчас не об этом.
* * *
1990 год. Июнь.
В июне начали возвращаться семьи офицеров. Ну, в конце концов, сколько ж можно жить отдельно? Хорошо, будет веселей моей жене и еще нескольким таким же, которые не уезжали вовсе. Но в основном возвращались только жены, а дети оставались у родственников. Дети — это свято, и жизнь их, по моему мнению, гораздо ценнее жизни родителей…
По количеству личного состава наш батальон сократился примерно в три раза. И на место уволенных бойцов начали прибывать солдаты, подписавшие в своих прежних частях контракты о том, что они в добровольном порядке желают проходить службу в районах чрезвычайного положения.
Солдаты прибывали отовсюду. В хаотическом порядке. Хотя, какой же это порядок, если он хаотический. Многие приезжали с оружием, причем у некоторых даже не было аттестатов на него. И я не уверен — все ли довезли его, не продав по дороге. Ведь покупателей на оружие было много.
Каждый, хоть немного уважающий себя джигит, хотел иметь автомат или, на худой конец, пистолет, и не для того, что он был нужен для защиты семьи, а просто потому, что есть у соседа, а у него самого нет. Пусть это незаконно, но он — джигит, и все равно будет иметь свой автомат. Тем более, что и власти на все закрывают глаза. Вот так — правдами, но в основном неправдами, вооружался народ.
Подобный процесс происходил не только в Карабахе, но и во всем Закавказье…
Еще в мае по НКАО на машине с военными номерами ездить можно было свободно, не останавливаясь возле блокпостов ВВ. Но теперь ситуация изменилась. Документы проверялись у всех, в том числе и у военных. Происходило это не от праздного любопытства или от нечего делать, а потому, что на дорогах стали появляться боевики, переодетые в военную форму. Эти боевики останавливали проезжающие машины, грабили их, и брали заложников, уводя в неизвестном направлении.
Позже были задержаны несколько человек, занимавшихся такого рода захватом заложников, и оказались они армянами, а некоторые даже жителями не Нагорного Карабаха, а Армении.
Причем, что интересно, у этих боевиков были маски. Простые резиновые маски, с обычным человеческим лицом, но только обязательно со светлым париком. Мне показывали одну такую. Кто бы ее ни одел, натянув при этом на себя полевое х/б, выглядел, как простой солдат со славянским лицом. Конечно, если рассмотреть поближе, то становится понятно, что это маска. Но боевикам ведь, главное остановить проезжающую машину. А дальше дело техники. Неплохо?..
В конце июня был обстрелян блокпост ВВ на окраине Агдама. После этого, то ли кто-то из местных, то ли кто-то из солдат внутренних войск установил дорожный знак на выезде из города в сторону Степанакерта. На нем была надпись: «Якши йол!», перевожу — «Счастливого пути!»
Вроде и сарказм, но в жизни не видел более уместного применения этого лозунга…
* * *
1990 год. Июль.
Но, война — войной, а женщина всегда останется женщиной. Вот и моей жене вместе с моим делопроизводителем — женой зам командира по вооружению — захотелось пройтись на местный Агдамский рынок. А надо сказать, что рынок здесь был чудный. Купить можно было все. Ну, просто все, что душе угодно. И это в тот период, когда во всей стране уже чувствовался дефицит всего без исключения.
Так вот, были они на рынке, и там их пытались изнасиловать местные «чурки». Понятие у агдамских джигитов своеобразное, если женщина блондинка и в брюках — значит, проститутка.
Девчонки наши вырвались с трудом и бегом примчались в часть.
Узнав об этом, мы с майором долго не думали. Прыгнули на БРДМ, прихватив с собой человек пять бойцов, и поехали на рынок.
Конечно, мы уже не нашли насильников, но несколько носов и скул сломали. В том числе и одному местному милиционеру. Потому что очень уж он сильно возмущался…
Правительство СССР приняло постановление о роспуске незаконных формирований на территориях республик Закавказья. В этом же постановлении говорилось и о добровольной сдаче оружия.
Оговаривался в нем также вопрос об изъятии этого оружия.
В добровольном порядке народ оружие сдавать не хотел.
Задачи по изъятию оружия и боеприпасов у населения были возложены на внутренние войска МВД СССР.
Внутренние войска изъятое и трофейное оружие привозили к нам в батальон, а мы складировали его и хранили. Ох, чего там только не было! Автоматы, автоматические винтовки, карабины, пулеметы, гранатометы, гранаты, пистолеты разных марок из многих стран мира. От его количества просто волосы становились дыбом…
Согласно упомянутому мной выше постановлению, все незаконные формирования должны были быть распущены. И стоит отметить, что так, в принципе, и происходило. А за теми группами, кто не хотел добровольно «самоуничтожаться», по всему Закавказью гонялись спецназ ВВ и подразделения армейского ВДВ.
А дальше произошло вот что.
Для наведения конституционного порядка в местах с массовыми антиобщественными проявлениями правительством Азербайджана был создан республиканский ОМОН. Это подразделение подчинялось не МВД СССР, а — по документам — МВД Азербайджана. Но на самом деле руководил этим ОМОНом штаб бывшего, упраздненного, Народного фронта Азербайджана. То есть, по сути, боевики. Одетые в милицейскую форму, узаконенные, но боевики.
Получалось следующее. Если нельзя воевать незаконным формированиям, то теперь можно воевать законному ОМОНу. Могу с полной уверенностью сказать, что формировалось это подразделение из кого попало, в том числе и из бывших уголовников.
Ну, как вам такой Отряд Милиции Особого Назначения?
Вооружался и экипировался этот ОМОН за счет средств МВД Азербайджана. И это уже был не какой-то партизанский отряд, а подразделение милиции, получающее денежное довольствие за свои «труды». А они заключались в охране азербайджанского населения на территории НКАО, и — в то же время — в грабеже армянского населения этой области.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Но служба службой, а солдатам, отслужившим положенные два года, нужно ехать домой. Мы увозили их, как можно, дальше от границы с НКАО. Кого в Гянджу, кого с попутными военными машинами в Баку, а кого сажали на самолеты Аэрофлота прямо в Агдаме. Вопрос отправки держался под контролем. А зачем лишний риск? Пусть парни возвращаются домой. Заслужили… Именно заслужили, а не отслужили. Служба у нас — это вам не в Москве траву и листья на деревьях красить перед приездом больших начальников. А они, начальники, по количеству этой краски и судят о боевой готовности данной воинской части. Маразм…
Но сейчас не об этом.
* * *
1990 год. Июнь.
В июне начали возвращаться семьи офицеров. Ну, в конце концов, сколько ж можно жить отдельно? Хорошо, будет веселей моей жене и еще нескольким таким же, которые не уезжали вовсе. Но в основном возвращались только жены, а дети оставались у родственников. Дети — это свято, и жизнь их, по моему мнению, гораздо ценнее жизни родителей…
По количеству личного состава наш батальон сократился примерно в три раза. И на место уволенных бойцов начали прибывать солдаты, подписавшие в своих прежних частях контракты о том, что они в добровольном порядке желают проходить службу в районах чрезвычайного положения.
Солдаты прибывали отовсюду. В хаотическом порядке. Хотя, какой же это порядок, если он хаотический. Многие приезжали с оружием, причем у некоторых даже не было аттестатов на него. И я не уверен — все ли довезли его, не продав по дороге. Ведь покупателей на оружие было много.
Каждый, хоть немного уважающий себя джигит, хотел иметь автомат или, на худой конец, пистолет, и не для того, что он был нужен для защиты семьи, а просто потому, что есть у соседа, а у него самого нет. Пусть это незаконно, но он — джигит, и все равно будет иметь свой автомат. Тем более, что и власти на все закрывают глаза. Вот так — правдами, но в основном неправдами, вооружался народ.
Подобный процесс происходил не только в Карабахе, но и во всем Закавказье…
Еще в мае по НКАО на машине с военными номерами ездить можно было свободно, не останавливаясь возле блокпостов ВВ. Но теперь ситуация изменилась. Документы проверялись у всех, в том числе и у военных. Происходило это не от праздного любопытства или от нечего делать, а потому, что на дорогах стали появляться боевики, переодетые в военную форму. Эти боевики останавливали проезжающие машины, грабили их, и брали заложников, уводя в неизвестном направлении.
Позже были задержаны несколько человек, занимавшихся такого рода захватом заложников, и оказались они армянами, а некоторые даже жителями не Нагорного Карабаха, а Армении.
Причем, что интересно, у этих боевиков были маски. Простые резиновые маски, с обычным человеческим лицом, но только обязательно со светлым париком. Мне показывали одну такую. Кто бы ее ни одел, натянув при этом на себя полевое х/б, выглядел, как простой солдат со славянским лицом. Конечно, если рассмотреть поближе, то становится понятно, что это маска. Но боевикам ведь, главное остановить проезжающую машину. А дальше дело техники. Неплохо?..
В конце июня был обстрелян блокпост ВВ на окраине Агдама. После этого, то ли кто-то из местных, то ли кто-то из солдат внутренних войск установил дорожный знак на выезде из города в сторону Степанакерта. На нем была надпись: «Якши йол!», перевожу — «Счастливого пути!»
Вроде и сарказм, но в жизни не видел более уместного применения этого лозунга…
* * *
1990 год. Июль.
Но, война — войной, а женщина всегда останется женщиной. Вот и моей жене вместе с моим делопроизводителем — женой зам командира по вооружению — захотелось пройтись на местный Агдамский рынок. А надо сказать, что рынок здесь был чудный. Купить можно было все. Ну, просто все, что душе угодно. И это в тот период, когда во всей стране уже чувствовался дефицит всего без исключения.
Так вот, были они на рынке, и там их пытались изнасиловать местные «чурки». Понятие у агдамских джигитов своеобразное, если женщина блондинка и в брюках — значит, проститутка.
Девчонки наши вырвались с трудом и бегом примчались в часть.
Узнав об этом, мы с майором долго не думали. Прыгнули на БРДМ, прихватив с собой человек пять бойцов, и поехали на рынок.
Конечно, мы уже не нашли насильников, но несколько носов и скул сломали. В том числе и одному местному милиционеру. Потому что очень уж он сильно возмущался…
Правительство СССР приняло постановление о роспуске незаконных формирований на территориях республик Закавказья. В этом же постановлении говорилось и о добровольной сдаче оружия.
Оговаривался в нем также вопрос об изъятии этого оружия.
В добровольном порядке народ оружие сдавать не хотел.
Задачи по изъятию оружия и боеприпасов у населения были возложены на внутренние войска МВД СССР.
Внутренние войска изъятое и трофейное оружие привозили к нам в батальон, а мы складировали его и хранили. Ох, чего там только не было! Автоматы, автоматические винтовки, карабины, пулеметы, гранатометы, гранаты, пистолеты разных марок из многих стран мира. От его количества просто волосы становились дыбом…
Согласно упомянутому мной выше постановлению, все незаконные формирования должны были быть распущены. И стоит отметить, что так, в принципе, и происходило. А за теми группами, кто не хотел добровольно «самоуничтожаться», по всему Закавказью гонялись спецназ ВВ и подразделения армейского ВДВ.
А дальше произошло вот что.
Для наведения конституционного порядка в местах с массовыми антиобщественными проявлениями правительством Азербайджана был создан республиканский ОМОН. Это подразделение подчинялось не МВД СССР, а — по документам — МВД Азербайджана. Но на самом деле руководил этим ОМОНом штаб бывшего, упраздненного, Народного фронта Азербайджана. То есть, по сути, боевики. Одетые в милицейскую форму, узаконенные, но боевики.
Получалось следующее. Если нельзя воевать незаконным формированиям, то теперь можно воевать законному ОМОНу. Могу с полной уверенностью сказать, что формировалось это подразделение из кого попало, в том числе и из бывших уголовников.
Ну, как вам такой Отряд Милиции Особого Назначения?
Вооружался и экипировался этот ОМОН за счет средств МВД Азербайджана. И это уже был не какой-то партизанский отряд, а подразделение милиции, получающее денежное довольствие за свои «труды». А они заключались в охране азербайджанского населения на территории НКАО, и — в то же время — в грабеже армянского населения этой области.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14