Магна отворила ворота, и они очутились на просторном мощеном дворе с чашей колодца посредине. Вода наполняла колодец до краев и едва не переливалась через край. Уровень воды был выше уровня мощеного двора. И это при том, что крепость стояла на холме! На синей поверхности плясали платиновые блики. Вер, тяжело дыша, подошел к колодцу. Магна встала рядом.
Вера кидало то в жар, то в холод. Бок вновь горел огнем. Когда Вер прикладывал к коже руку, то ощущал, что там, внутри, кто-то шевелится. Невыносимо хотелось прыгнуть в чашу посреди двора. Прыгнуть и опуститься на дно, в благословенную ледяную глубину. Это не смерть, а избавление. Там его ждали. Ждали долгие двадцать лет. И он ждал двадцать лет этого мига. Мига соединения! Его нельзя избежать. Он неотвратим. Желаем и ужасен. Почти как смерть и любовь одновременно. Ожидание закончилось. Холодная вода. Холодная как лед. Какое блаженство!
И он прыгнул.
Магна ухватила его за пояс. Но не было сил удержать, и она полетела следом.
Привратник не видел, что произошло. Он жевал лепешку.
На двери висел безобразный ржавый замок. Как вообще можно создать такую отвратительную вещь? Норма Галликан вставила в прорезь замка ключ. Но ключ не желал поворачиваться. Норма обернулась. Весь ее персонал — две немолодые женщины в зеленой форме медиков и старик в зеленой тунике — смотрели на нее.
Она вновь попыталась повернуть ключ, и опять безрезультатно. У Нормы всегда так — она с непринужденной легкостью конструировала модели атомов, будто ей кто-то сообщал их строение, но не могла справиться с примитивным замком. Унизительность нелепой ситуации приводила в ярость.
— Дай-ка я, — попросил старик.
Норма отступила. Странно, но в его руках ключ повернулся легко, почти без усилия. Они вошли внутрь. По углам клочьями висела паутина. Свет, изрезанный ставнями, лежал на пыльном полу золотыми ломтями.
— Здание так себе, — сказала одна из женщин. — Цезарь мог бы найти для нас что-нибудь посимпатичнее. К тому же он теперь богат как Крез.
— Кто мог подумать, что эта девчонка владеет огромным состоянием! — воскликнула вторая. — Смазливым дурочкам всегда везет, а тем, кто работает с утра до ночи, не достается ничего.
— Это грязные деньги, нажитые спекуляциями во время войны, — отозвалась первая. — Их надо пожертвовать на больницы и приюты. Все до последнего сестерция. А она, слышали, купила себе золотую диадему.
Они говорили достаточно громко, приглашая Норму присоединиться и немного посплетничать. "Норма сделала вид, что не поняла намека, и отворила дверь в просторный таблин. Таблин выглядел сносно: мозаичный пол цел, и стены почти не облупились. Сохранился даже письменный стол, обросший мохнатым слоем пыли, и высокое кресло с резной спинкой, украшенное деревянными орлами. Норма Галликан распахнула дверь в перистиль. Здесь не осталось ни деревьев, ни статуй, ни цветов. Повсюду росла трава и тонкие серебристые побеги лавра.
Это даже хорошо. Сад им все равно не понадобится. Странно распоряжается жизнь. Норма никогда не думала, что вновь придется вернуться к занятиям медициной, хотя первым она получила именно медицинское образование. Потом физика захватила ее и не оставила места уже ничему — ни медицине, ни любви, ни развлечениям. Девизом для Нормы на долгие годы стала фраза Сенеки: «Досуг без занятий наукой — это смерть и погребение живого человека». И вот Норма вновь возвращается к медицине. — Сегодня Календы, — сказала Норма. — Удачный день для начала большого дела.
Можно было бы начать делать бомбу… На мгновение Норму охватила нестерпимая злость. Ну почему Элийотказался от опытов с ураном?! Они могли бы расположиться в конфискованном поместье Корнелия Икела. Устроить там лабораторию, собрать ученых. Боги, лишившись гениев, оглохли и ослепли. Ученым никто бы теперь не мешал. А что, если бы удалось отыскать гения Триона? Вдруг он здесь, в Риме? И гении остальных ученых тоже где-то прячутся. Надо даровать гениям гражданство, окружить благами, засадить за высокий забор и сказать: действуйте! Вспомните, что говорили ваши подопечные, повторите то, что они делали. Гениями, правда, управлять очень трудно. Но она бы сумела. Сейчас главное — не позволить унизить Рим. Неужели никто этого не понимает?!
Кстати, ее собственное поместье, доставшееся ей от отца, уже больше года пустует. А что, если поехать туда и посмотреть, возможно ли…
У входа в поместье Норму Галликан встретили огромные старые дубы. На светлой зелени лужайки изумрудными пятнами лежали их огромные тени. Норма вылезла из авто и пошла по мощеной дорожке, обсаженной буксами. Она уже собиралась свернуть к вилле, но вдруг остановилась. На живописном пригорке стоял маленький павильон с мелочно-белыми колоннами из караррского мрамора. Знакомый павильон, оплетенный плющом, заросли камыша, каменный мостик, переброшенный через ручей. Здесь Норма впервые поцеловалась с человеком, которого теперь считают убийцей. Хорошо, что отец не дожил до нынешних дней — старик всегда относился к Икелу как к родному сыну.
Норма медленно подошла к павильону. И замерла, глядя на черную дыру вместо двери. Здесь у них с Икелом было тайное убежище. Здесь стояло ложе, покрытое овечьей шкурой. Когда они расстались, Норма приказала заделать вход. А теперь кто-то выломал узенькую дверь. Норма вошла. Внутри ничего не было. И эта пустота еще больше встревожила. Повинуясь внезапному наитию, она вытащила счетчик и поднесла к камням. Тревожное частое щелканье…
— Приветствую тебя, домна! — Управляющий спешил к ней. Под шелковой туникой солидное брюхо колебалось при каждом шаге.
Она молча указала на сломанную дверь.
— А, это приятель твой приезжал… как его… Корнелий Икел. Сказал, что по твоему приказу должен забрать канистры. И письмо показал.
— Но Икел в розыске! Ты разве не слышал, что его обвиняют в убийстве?
— С него сняли все обвинения. Он сам сказал.
— Да нет же! Его разыскивают по-прежнему. Об этом постоянно пишут в вестниках.
— Но я не читаю вестники. И радио не слушаю. Норма нахмурилась. Бывший префект претория знал о причудах управляющего и без труда обманул старика.
— …Икел увез эти канистры…
— Что за канистры? С чем?
— Не знаю, небольшие на вид. Но страшно тяжелые.
Уран? Но уран весь конфискован… А что если здесь хранили плутоний?! На плутоний при закрытии лаборатории не обратили внимания. Посчитали просто отходами и…
Ей сделалось так нехорошо, что она едва не упала. Зачем Триону искать руду в Конго, если здесь, в Риме, у него вдосталь готового сырья для бомбы!
Что же теперь делать? Норма не знала, как поступить. Рассказать Элию? Но зачем? Элий ничего не может уже сделать… Ей вдруг сделалось жаль Цезаря до слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Вера кидало то в жар, то в холод. Бок вновь горел огнем. Когда Вер прикладывал к коже руку, то ощущал, что там, внутри, кто-то шевелится. Невыносимо хотелось прыгнуть в чашу посреди двора. Прыгнуть и опуститься на дно, в благословенную ледяную глубину. Это не смерть, а избавление. Там его ждали. Ждали долгие двадцать лет. И он ждал двадцать лет этого мига. Мига соединения! Его нельзя избежать. Он неотвратим. Желаем и ужасен. Почти как смерть и любовь одновременно. Ожидание закончилось. Холодная вода. Холодная как лед. Какое блаженство!
И он прыгнул.
Магна ухватила его за пояс. Но не было сил удержать, и она полетела следом.
Привратник не видел, что произошло. Он жевал лепешку.
На двери висел безобразный ржавый замок. Как вообще можно создать такую отвратительную вещь? Норма Галликан вставила в прорезь замка ключ. Но ключ не желал поворачиваться. Норма обернулась. Весь ее персонал — две немолодые женщины в зеленой форме медиков и старик в зеленой тунике — смотрели на нее.
Она вновь попыталась повернуть ключ, и опять безрезультатно. У Нормы всегда так — она с непринужденной легкостью конструировала модели атомов, будто ей кто-то сообщал их строение, но не могла справиться с примитивным замком. Унизительность нелепой ситуации приводила в ярость.
— Дай-ка я, — попросил старик.
Норма отступила. Странно, но в его руках ключ повернулся легко, почти без усилия. Они вошли внутрь. По углам клочьями висела паутина. Свет, изрезанный ставнями, лежал на пыльном полу золотыми ломтями.
— Здание так себе, — сказала одна из женщин. — Цезарь мог бы найти для нас что-нибудь посимпатичнее. К тому же он теперь богат как Крез.
— Кто мог подумать, что эта девчонка владеет огромным состоянием! — воскликнула вторая. — Смазливым дурочкам всегда везет, а тем, кто работает с утра до ночи, не достается ничего.
— Это грязные деньги, нажитые спекуляциями во время войны, — отозвалась первая. — Их надо пожертвовать на больницы и приюты. Все до последнего сестерция. А она, слышали, купила себе золотую диадему.
Они говорили достаточно громко, приглашая Норму присоединиться и немного посплетничать. "Норма сделала вид, что не поняла намека, и отворила дверь в просторный таблин. Таблин выглядел сносно: мозаичный пол цел, и стены почти не облупились. Сохранился даже письменный стол, обросший мохнатым слоем пыли, и высокое кресло с резной спинкой, украшенное деревянными орлами. Норма Галликан распахнула дверь в перистиль. Здесь не осталось ни деревьев, ни статуй, ни цветов. Повсюду росла трава и тонкие серебристые побеги лавра.
Это даже хорошо. Сад им все равно не понадобится. Странно распоряжается жизнь. Норма никогда не думала, что вновь придется вернуться к занятиям медициной, хотя первым она получила именно медицинское образование. Потом физика захватила ее и не оставила места уже ничему — ни медицине, ни любви, ни развлечениям. Девизом для Нормы на долгие годы стала фраза Сенеки: «Досуг без занятий наукой — это смерть и погребение живого человека». И вот Норма вновь возвращается к медицине. — Сегодня Календы, — сказала Норма. — Удачный день для начала большого дела.
Можно было бы начать делать бомбу… На мгновение Норму охватила нестерпимая злость. Ну почему Элийотказался от опытов с ураном?! Они могли бы расположиться в конфискованном поместье Корнелия Икела. Устроить там лабораторию, собрать ученых. Боги, лишившись гениев, оглохли и ослепли. Ученым никто бы теперь не мешал. А что, если бы удалось отыскать гения Триона? Вдруг он здесь, в Риме? И гении остальных ученых тоже где-то прячутся. Надо даровать гениям гражданство, окружить благами, засадить за высокий забор и сказать: действуйте! Вспомните, что говорили ваши подопечные, повторите то, что они делали. Гениями, правда, управлять очень трудно. Но она бы сумела. Сейчас главное — не позволить унизить Рим. Неужели никто этого не понимает?!
Кстати, ее собственное поместье, доставшееся ей от отца, уже больше года пустует. А что, если поехать туда и посмотреть, возможно ли…
У входа в поместье Норму Галликан встретили огромные старые дубы. На светлой зелени лужайки изумрудными пятнами лежали их огромные тени. Норма вылезла из авто и пошла по мощеной дорожке, обсаженной буксами. Она уже собиралась свернуть к вилле, но вдруг остановилась. На живописном пригорке стоял маленький павильон с мелочно-белыми колоннами из караррского мрамора. Знакомый павильон, оплетенный плющом, заросли камыша, каменный мостик, переброшенный через ручей. Здесь Норма впервые поцеловалась с человеком, которого теперь считают убийцей. Хорошо, что отец не дожил до нынешних дней — старик всегда относился к Икелу как к родному сыну.
Норма медленно подошла к павильону. И замерла, глядя на черную дыру вместо двери. Здесь у них с Икелом было тайное убежище. Здесь стояло ложе, покрытое овечьей шкурой. Когда они расстались, Норма приказала заделать вход. А теперь кто-то выломал узенькую дверь. Норма вошла. Внутри ничего не было. И эта пустота еще больше встревожила. Повинуясь внезапному наитию, она вытащила счетчик и поднесла к камням. Тревожное частое щелканье…
— Приветствую тебя, домна! — Управляющий спешил к ней. Под шелковой туникой солидное брюхо колебалось при каждом шаге.
Она молча указала на сломанную дверь.
— А, это приятель твой приезжал… как его… Корнелий Икел. Сказал, что по твоему приказу должен забрать канистры. И письмо показал.
— Но Икел в розыске! Ты разве не слышал, что его обвиняют в убийстве?
— С него сняли все обвинения. Он сам сказал.
— Да нет же! Его разыскивают по-прежнему. Об этом постоянно пишут в вестниках.
— Но я не читаю вестники. И радио не слушаю. Норма нахмурилась. Бывший префект претория знал о причудах управляющего и без труда обманул старика.
— …Икел увез эти канистры…
— Что за канистры? С чем?
— Не знаю, небольшие на вид. Но страшно тяжелые.
Уран? Но уран весь конфискован… А что если здесь хранили плутоний?! На плутоний при закрытии лаборатории не обратили внимания. Посчитали просто отходами и…
Ей сделалось так нехорошо, что она едва не упала. Зачем Триону искать руду в Конго, если здесь, в Риме, у него вдосталь готового сырья для бомбы!
Что же теперь делать? Норма не знала, как поступить. Рассказать Элию? Но зачем? Элий ничего не может уже сделать… Ей вдруг сделалось жаль Цезаря до слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108