Следи за ним.
Голос ее звучал мягко, спокойно, умиротворяюще. Уилл поднял взгляд, уставился на дубовые лопасти и стал прислушиваться к еле слышному гудению мотора.
— Не отводи взгляда от вентилятора, — сказала она, — расслабься. Ни о чем не думай. Тебе тепло. Удобно. Ты в безопасности. И тебя слегка клонит в сон.
— Угу.
Она права. Он испытывает все, что она говорит. Тепло. Удобство. Ощущение безопасности. И легкую дремоту.
Мальчик продолжал смотреть на работающий вентилятор. Веки его отяжелели. Казалось, он плывет на мягком сером облаке. Он закрыл глаза.
— Дыши глубже. Почувствуй себя расслабленным. Засыпающим.
Лейн взяла Джонни Мака за руку, и они с любопытством переглянулись. Изначально она противилась всему, что могло бы помочь Уиллу вспомнить о происходящем в тот день, когда был убит Кент. Она очень боялась, что Уилл вспомнит о том, как наносил роковые удары. Но теперь, когда поняла, как мучило мальчика незнание правды, молилась, чтобы эта женщина-психиатр, которую Джонни Мак вызвал из Чикаго, смогла помочь ее сыну восстановить в памяти забытое.
— Уилл? — спросила доктор Эйджи.
— Да?
— Тебе удобно?
— Удобно.
— Вернись мыслями на несколько недель назад, к тому дню, когда ты и Лилли Мэй были на заднем дворе. Помнишь тот день?
— Да.
— Скажи мне, что происходит? Что делаете ты и Лилли Мэй?
Лейн крепко сжала руку Джонни Мака. Он придвинулся к ней и обнял за плечи. Сейчас она нуждалась в нем, как никогда. «Что бы ни произошло, он будет здесь и поможет Уиллу. Мы вместе позаботимся о нашем сыне».
— Я тренировался, — ответил Уилл. — Лилли Мэй подбрасывала мяч, чтобы я мог отрабатывать удар.
— У тебя была бейсбольная бита, так ведь?
— Да.
— Ты и Лилли Мэй были одни? Уилл кивнул.
— Мама поехала в редакцию газеты. Бабушка уволила нескольких репортеров, и мама хотела поговорить с главным редактором, узнать, что произошло, из-за чего лишили работы этих людей.
— Значит, твоей мамы не было дома; не было во дворе с тобой и Лилли Мэй?
— Нет, не было.
— Пока Лилли Мэй помогала тебе тренироваться, кто-нибудь приходил повидать тебя? Был у вас какой-нибудь гость?
— Не знаю.
Обеспокоенный этим вопросом, Уилл заерзал. Склонил голову направо, потом налево.
— Дыши глубже. Оставайся спокойным, расслабленным, — сказала доктор Эйджи. — Тебе удобно, и ты в безопасности.
Волнение мальчика усилилось, и он повторил:
— Я не знаю, был ли у нас какой-нибудь гость.
— Представь зрительно себя и Лилли Мэй на заднем дворе. Ты видишь траву и деревья. Чувствуешь, как греет солнце.
Уилл вздохнул.
— Может, вы с Лилли Мэй смеялись, разговаривали, а потом кто-то появился на заднем дворе, ты перестал смеяться и умолк.
— Кент был пьяным и злобным. — Плечи мальчика напряженно приподнялись. Руки сжались в кулаки. На лице появилось мучительное выражение. — С тех пор, как получил письмо от Шарон Хикмен, он был свирепым, злобным, и… — Уилл стал ловить ртом воздух, — и мама запретила ему приходить. Сказала, чтобы он оставил нас в покое.
— Расслабься, Уилл, — сказала доктор Эйджи. — Ты в безопасности. Лилли Мэй в безопасности. Кент не может обидеть вас.
— Может! — выкрикнул Уилл. — Он обидел Лилли Мэй. Она… она сказала, чтобы он ушел, что, если не уйдет, вызовет полицию. Но Кент и не подумал уйти. Он был очень злобным. Обзывал маму по-всякому, потом сказал, что Джонни Мак был никчемным ублюдком, белой швалью, что я дьявольское отродье, и он жалеет, что считал меня своим сыном. Жалеет, что был добр ко мне, и что лучше бы я не появлялся на свет! И продолжал обливать грязью моего родного отца.
Лейн негромко застонала.
Джонни Мак обнял ее крепче. «И не выпускай меня, — мысленно взмолилась она. — Что бы ни было, не уходи. Без тебя я не справлюсь. Ты нужен мне. Нужен Уиллу».
— Ты сказал, что Кент обидел Лилли Мэй, — напомнила доктор. — Как он обидел ее?
— Когда он отказался уходить, она сказала мне, чтобы я шел в дом. Но едва мы направились к двери, он попытался остановить нас. Ударил Лилли Мэй так сильно, что она упала. Мне пришлось остановить его.
У Лейн. на секунду прервалось дыхание. Она ждала в неуверенности. В страхе. В безмолвной мольбе. Уилл зарычал от гнева:
— Я… я ударил его битой по спине и сбил с ног. Пока он лежал, крича и бранясь, я помог Лилли Мэй подняться. Потом сказал Кенту, чтобы оставил нас в покое, иначе убью его.
Лейн закусила губу, чтобы унять вскрик. И Джонни Мак по-прежнему обнимал ее.
— Помнишь, что делал потом? — спросила доктор Эйджи.
— Я отвел Лилли Мэй в ее комнату, — ответил Уилл.
Боялся, что, упав, она сломала руку или ногу. Она сказала мне, чтобы я запер двери и вызвал полицию.
— Но полицию ты не вызвал, так ведь, Уилл?
— Нет, не стал вызывать. Вышел посмотреть, не ушел ли Кент.
— Он ушел?
— Нет, по-прежнему был там. Лежал на том месте, где я оставил его. Но не стонал и не бранился. Не двигался. Там была кровь. Много крови. Кент был… был мертв. Кто-то размозжил ему голову. Господи, это было ужасно!
— Хватит! — выкрикнула Лейн, вырвавшись из объятий Джонни Мака. — Пожалуйста, хватит.
Джонни Мак встал, обхватил ее и прижал лицом к своей груди. Она приникла к нему, неудержимо дрожа.
— Во дворе был еще кто-то, — продолжал Уилл, явно не заметив вспышки Лейн. — Я видел, как дрожали кусты. Кто-то прятался в кустах.
— Каких кустах? — спросила доктор Эйджи. — Между нашим и бабушкиным дворами. Кто-то плакал. — Уилл начал тереть ладонь о ладонь. — Кажется, я.
— Ничего, Уилл. Поплакать— это ничего. Глаза мальчика наполнились слезами, несколько слезинок скатилось по его щеке.
— Я ненавидел его! Очень ненавидел, потому что он гнусно вел себя по отношению ко мне и маме. Но не хотел его смерти. Не хотел!
Мальчик задрожал, и по его лицу заструились слезы. Доктор Эйджи встала и поманила к себе Лейн и Джонни Мака. Потом спокойно обратилась к Уиллу:
— Можешь перестать, Уилл. Больше вспоминать не нужно. Слышишь? Можешь вернуться мыслями к настоящему, где ты в безопасности, а то, что случилось с Кентом, находится в прошлом.
Мальчик сделал глубокий, облегчающий душу вздох и сверкнул глазами на доктора:
— Я не убивал его. Не убивал Кента. Лейн бросилась к сыну и обняла его. Джонни Мак заключил в объятия обоих.
В старом доме воцарилась тишина. Часы в холле пробили полчаса. Лейн убрала со лба Уилла пряди черных волос. Ее мальчик. Почти мужчина и вместе с тем еще совсем ребенок. Он в безопасности здесь, в своей комнате, в доме, где жили поколения Ноблов. Оглядев комнату, освещенную лишь падающим из коридора в открытую дверь светом, она вспомнила, как они вместе меняли в ней интерьер незадолго до его тринадцатого дня рождения. Уилл превратил детскую комнату с ящиком игрушек, все еще стоящим под окном, в подростковую, с афишами на стенах и номерами журнала «Плейбой» под кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Голос ее звучал мягко, спокойно, умиротворяюще. Уилл поднял взгляд, уставился на дубовые лопасти и стал прислушиваться к еле слышному гудению мотора.
— Не отводи взгляда от вентилятора, — сказала она, — расслабься. Ни о чем не думай. Тебе тепло. Удобно. Ты в безопасности. И тебя слегка клонит в сон.
— Угу.
Она права. Он испытывает все, что она говорит. Тепло. Удобство. Ощущение безопасности. И легкую дремоту.
Мальчик продолжал смотреть на работающий вентилятор. Веки его отяжелели. Казалось, он плывет на мягком сером облаке. Он закрыл глаза.
— Дыши глубже. Почувствуй себя расслабленным. Засыпающим.
Лейн взяла Джонни Мака за руку, и они с любопытством переглянулись. Изначально она противилась всему, что могло бы помочь Уиллу вспомнить о происходящем в тот день, когда был убит Кент. Она очень боялась, что Уилл вспомнит о том, как наносил роковые удары. Но теперь, когда поняла, как мучило мальчика незнание правды, молилась, чтобы эта женщина-психиатр, которую Джонни Мак вызвал из Чикаго, смогла помочь ее сыну восстановить в памяти забытое.
— Уилл? — спросила доктор Эйджи.
— Да?
— Тебе удобно?
— Удобно.
— Вернись мыслями на несколько недель назад, к тому дню, когда ты и Лилли Мэй были на заднем дворе. Помнишь тот день?
— Да.
— Скажи мне, что происходит? Что делаете ты и Лилли Мэй?
Лейн крепко сжала руку Джонни Мака. Он придвинулся к ней и обнял за плечи. Сейчас она нуждалась в нем, как никогда. «Что бы ни произошло, он будет здесь и поможет Уиллу. Мы вместе позаботимся о нашем сыне».
— Я тренировался, — ответил Уилл. — Лилли Мэй подбрасывала мяч, чтобы я мог отрабатывать удар.
— У тебя была бейсбольная бита, так ведь?
— Да.
— Ты и Лилли Мэй были одни? Уилл кивнул.
— Мама поехала в редакцию газеты. Бабушка уволила нескольких репортеров, и мама хотела поговорить с главным редактором, узнать, что произошло, из-за чего лишили работы этих людей.
— Значит, твоей мамы не было дома; не было во дворе с тобой и Лилли Мэй?
— Нет, не было.
— Пока Лилли Мэй помогала тебе тренироваться, кто-нибудь приходил повидать тебя? Был у вас какой-нибудь гость?
— Не знаю.
Обеспокоенный этим вопросом, Уилл заерзал. Склонил голову направо, потом налево.
— Дыши глубже. Оставайся спокойным, расслабленным, — сказала доктор Эйджи. — Тебе удобно, и ты в безопасности.
Волнение мальчика усилилось, и он повторил:
— Я не знаю, был ли у нас какой-нибудь гость.
— Представь зрительно себя и Лилли Мэй на заднем дворе. Ты видишь траву и деревья. Чувствуешь, как греет солнце.
Уилл вздохнул.
— Может, вы с Лилли Мэй смеялись, разговаривали, а потом кто-то появился на заднем дворе, ты перестал смеяться и умолк.
— Кент был пьяным и злобным. — Плечи мальчика напряженно приподнялись. Руки сжались в кулаки. На лице появилось мучительное выражение. — С тех пор, как получил письмо от Шарон Хикмен, он был свирепым, злобным, и… — Уилл стал ловить ртом воздух, — и мама запретила ему приходить. Сказала, чтобы он оставил нас в покое.
— Расслабься, Уилл, — сказала доктор Эйджи. — Ты в безопасности. Лилли Мэй в безопасности. Кент не может обидеть вас.
— Может! — выкрикнул Уилл. — Он обидел Лилли Мэй. Она… она сказала, чтобы он ушел, что, если не уйдет, вызовет полицию. Но Кент и не подумал уйти. Он был очень злобным. Обзывал маму по-всякому, потом сказал, что Джонни Мак был никчемным ублюдком, белой швалью, что я дьявольское отродье, и он жалеет, что считал меня своим сыном. Жалеет, что был добр ко мне, и что лучше бы я не появлялся на свет! И продолжал обливать грязью моего родного отца.
Лейн негромко застонала.
Джонни Мак обнял ее крепче. «И не выпускай меня, — мысленно взмолилась она. — Что бы ни было, не уходи. Без тебя я не справлюсь. Ты нужен мне. Нужен Уиллу».
— Ты сказал, что Кент обидел Лилли Мэй, — напомнила доктор. — Как он обидел ее?
— Когда он отказался уходить, она сказала мне, чтобы я шел в дом. Но едва мы направились к двери, он попытался остановить нас. Ударил Лилли Мэй так сильно, что она упала. Мне пришлось остановить его.
У Лейн. на секунду прервалось дыхание. Она ждала в неуверенности. В страхе. В безмолвной мольбе. Уилл зарычал от гнева:
— Я… я ударил его битой по спине и сбил с ног. Пока он лежал, крича и бранясь, я помог Лилли Мэй подняться. Потом сказал Кенту, чтобы оставил нас в покое, иначе убью его.
Лейн закусила губу, чтобы унять вскрик. И Джонни Мак по-прежнему обнимал ее.
— Помнишь, что делал потом? — спросила доктор Эйджи.
— Я отвел Лилли Мэй в ее комнату, — ответил Уилл.
Боялся, что, упав, она сломала руку или ногу. Она сказала мне, чтобы я запер двери и вызвал полицию.
— Но полицию ты не вызвал, так ведь, Уилл?
— Нет, не стал вызывать. Вышел посмотреть, не ушел ли Кент.
— Он ушел?
— Нет, по-прежнему был там. Лежал на том месте, где я оставил его. Но не стонал и не бранился. Не двигался. Там была кровь. Много крови. Кент был… был мертв. Кто-то размозжил ему голову. Господи, это было ужасно!
— Хватит! — выкрикнула Лейн, вырвавшись из объятий Джонни Мака. — Пожалуйста, хватит.
Джонни Мак встал, обхватил ее и прижал лицом к своей груди. Она приникла к нему, неудержимо дрожа.
— Во дворе был еще кто-то, — продолжал Уилл, явно не заметив вспышки Лейн. — Я видел, как дрожали кусты. Кто-то прятался в кустах.
— Каких кустах? — спросила доктор Эйджи. — Между нашим и бабушкиным дворами. Кто-то плакал. — Уилл начал тереть ладонь о ладонь. — Кажется, я.
— Ничего, Уилл. Поплакать— это ничего. Глаза мальчика наполнились слезами, несколько слезинок скатилось по его щеке.
— Я ненавидел его! Очень ненавидел, потому что он гнусно вел себя по отношению ко мне и маме. Но не хотел его смерти. Не хотел!
Мальчик задрожал, и по его лицу заструились слезы. Доктор Эйджи встала и поманила к себе Лейн и Джонни Мака. Потом спокойно обратилась к Уиллу:
— Можешь перестать, Уилл. Больше вспоминать не нужно. Слышишь? Можешь вернуться мыслями к настоящему, где ты в безопасности, а то, что случилось с Кентом, находится в прошлом.
Мальчик сделал глубокий, облегчающий душу вздох и сверкнул глазами на доктора:
— Я не убивал его. Не убивал Кента. Лейн бросилась к сыну и обняла его. Джонни Мак заключил в объятия обоих.
В старом доме воцарилась тишина. Часы в холле пробили полчаса. Лейн убрала со лба Уилла пряди черных волос. Ее мальчик. Почти мужчина и вместе с тем еще совсем ребенок. Он в безопасности здесь, в своей комнате, в доме, где жили поколения Ноблов. Оглядев комнату, освещенную лишь падающим из коридора в открытую дверь светом, она вспомнила, как они вместе меняли в ней интерьер незадолго до его тринадцатого дня рождения. Уилл превратил детскую комнату с ящиком игрушек, все еще стоящим под окном, в подростковую, с афишами на стенах и номерами журнала «Плейбой» под кроватью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76