Третье: прежде чем думать об Австралии, решить, сорвана ли наша экспедиция.
— Найн, найн, нихт! — поднялся грузный и бородатый Вальтер Шульц. — Экспедиция не есть сорвана, — начал он на неважном русском языке, который старательно изучал. — Я имею указать на запасный вариант «два-бис», который имел быть разработанным еще на Германия. Без энергии — не есть работа. Электростанции есть на дне океана, но на воде остались корабли, мои господа. Немецкие специалисты всегда делают все по правилам. Я имею сказать, что теперь надо действовать без правил.
— Ай да Бармалей! — не удержалась я. Уж очень он, огромный, бородатый, напоминал мне великана из старой сказочки.
Спартак ухмыльнулся и шепнул:
— Поддержим.
Капитаны, услышав про свои корабли, зашумели.
— Общая мощность всех судовых двигателей есть весьма значительная величина…
— Остановитесь, герр Шульц, безумный инженер! — прервал его Денцлер. — Вы хотите вытащить наши суда на берег? — Он стоял перед Шульцем и был таким же огромным, только со многими подбородками вместо бороды, — два великана из разных сказок!
— Зачем на берег? — возразил по-немецки Шульц. — Суда останутся на рейде, но их двигатели будут вращать электрогенераторы, которые находятся в трюмах корабля почтенного капитана Денцлера.
— Не трогайте моего судна! Лучше ответьте, как вы передадите электрический ток с кораблей на сушу?
— Катушки с кабелем есть на вашей палубе, герр Денцлер. Кабель надо размотать и соединить им все корабли, протянув дальше на сушу…
— Вы забыли о плавучести! Кабель утонет.
— Зачем так забывать? — снова перешел на русский язык Шульц. — У меня есть намерение протянуть кабель на поплавках. Их надлежит сделать из деревянных барабанов, которые плавучие есть.
— Каков Кирджали! Разбойничий план! — прошептала я Спартаку, подталкивая его локтем, чтобы он выступил. Ведь академик был демократичен, хотел знать мнение и молодых рабочих.
Спартак засмущался, но вскочил.
— Ч-чертовски здорово! — начал он, слегка заикаясь. — Какова на земном шаре мощность всех двигателей автомобилей и тракторов? Оказывается, чуть ли не больше мощности всех электростанций мира. Разве не стоит использовать хотя бы наши судовые двигатели для энергетики? Молодежь поддержит.
И тут со своего кресла сполз, став от этого лишь чуть выше, отец Спартака, Алексей Николаевич, и сразу удивил всех:
— Нет нужды задерживать корабли. Им плавать надо.
Спартак смущенно посмотрел на меня: ему было неловко за отца, не понявшего дерзостного плана Шульца.
Толстовцев продолжал:
— Капитанов отпустим. Электрооборудование с их кораблей разгрузим. Оно понадобится для ветротруб.
— Имею просить прощения, коллега, — прервал Шульц. — Без стен и крыши — не есть дом. Без дома — не есть электростанция, а только шутка.
— Нет, не шутка. Ветротрубы установим над зданиями.
— Тогда будем иметь необходимость стены и крыши делать новые. Материал — камень, к сожалению, есть только под километровой толщей льда, мои господа.
— Зачем нам делать подледные каменоломни, когда можно воспользоваться просто льдом? Лед — тот же камень, в особенности, если его подвергнуть излучению, над которым мне привелось работать в течение двадцати лет. Уплотненный под влиянием излучения лед теряет свою опасную текучесть и смело может использоваться как строительный материал. Вся необходимая аппаратура для обработки льда имеется. Из льда легко вырубать кирпичи и блоки будущих зданий. Правда, их придется заново запроектировать. Но почему бы нашей зодчей не воплотить достижения своего отца?
Я встрепенулась, словно что-то сверкнуло передо мной, ослепило на миг. Еще в детстве я слышала о папиной мечте.
Академик с присущей ему ясностью уточнил мысль Алексея Николаевича.
— Инженер Толстовцев предлагает создать ледяной карьер на куполе ледника и, надо думать, использовать выемки для первых этажей зданий Ветроцентрали, сооружаемых из блоков вынутого льда.
— Благодарю вас, — поклонился Алексей Николаевич и сел.
— Что скажут архитекторы? — спросил академик, смотря на меня.
Наверное, я вспыхнула как еловая ветка в костре:
— Из архитекторов я одна! Вы простите меня, но строить здания для Ветроцентрали не из камня или железобетона, как всюду, а изо льда! Это же сказка!..
Не помню, что там я еще наговорила, кажется, размечталась вслух о прозрачном дворце, для которого нет лучшего материала, чем лед, подобный хрусталю, назвала лед самоцветным камнем полярных широт, прозрачным мрамором, и я не знаю что еще… Может быть, дядя Миша, мой первый учитель в зодчестве, был бы доволен…
Академик смотрел на меня, улыбался и внимательно слушал. Он понимал, что изо льда надо проектировать особые здания. А архитектор — самый захудаленький — всего один: это я! И дяди Миши нет рядом.
Но когда Анисимов закрывал заседание Совета, я чуть не умерла после его слов:
— Быть посему. От плавучей энергетической базы, предложенной инженером Шульцем, не отказываемся.
Но ведь если будет «плавучая энергетика», то никакие ледяные здания не нужны, пропал весь мой запал!
Даже у Спартака и у того лицо вытянулось.
Академик невозмутимо продолжал:
— В такую базу мы превратим один наш ледокол «Ильич», благо его атомная установка уже дает электрический ток, и вместо того, чтобы питать им двигатели винтов, мы передадим его по кабелю, как предложил Вальтер Шульц, на сушу, для работ в ледяной каменоломне Толстовцева. Ведь выплавлять лед легче, чем выламывать. Не так ли? А фактуру Хрустального Дворца Ветров, который нам спроектирует наш антарктический зодчий Тамара Неидзе, это не испортит. Энергетикам — ознакомиться с методом облучения строительного льда.
Когда мы выходили на палубу, я подошла к Алексею Николаевичу:
— Спасибо вам.
— За что спасибо? — поднял он на меня глаза.
— За все спасибо. За папу спасибо. За спасенные вами трубы спасибо. За желание создать Ветроцентраль на льду спасибо. За ледяные дворцы, которые вам надо спроектировать, спасибо. Можно, я вас поцелую?
— Можно, Вахтанговна, можно. Мы с твоим отцом лед двадцать лет строительным материалом делали.
Но я просто крепко пожала ему руку. На правах соратника…
Спартак смеялся. А я радовалась. И дядя Миша радовался бы, будь он здесь. Его ученица выходила на «оперативный простор». Он любил приводить мне монгольскую пословицу: «Чтобы научиться плавать, надо войти в воду».
Я «поплыла»…»
Глава девятая. ДУХ ОКИНАВЫ
В Японии лучше родиться без рук и без ног, чем без родственников.
Они и только они во главе с почтенным Матсубиси помогли Иесуке Танаге закончить медицинское образование.
Он рано остался без родителей. Они стали поствременными жертвами бомбардировки Нагасаки и умерли спустя двадцать лет после атомного взрыва, оставив юного Иесуке на попечение родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Найн, найн, нихт! — поднялся грузный и бородатый Вальтер Шульц. — Экспедиция не есть сорвана, — начал он на неважном русском языке, который старательно изучал. — Я имею указать на запасный вариант «два-бис», который имел быть разработанным еще на Германия. Без энергии — не есть работа. Электростанции есть на дне океана, но на воде остались корабли, мои господа. Немецкие специалисты всегда делают все по правилам. Я имею сказать, что теперь надо действовать без правил.
— Ай да Бармалей! — не удержалась я. Уж очень он, огромный, бородатый, напоминал мне великана из старой сказочки.
Спартак ухмыльнулся и шепнул:
— Поддержим.
Капитаны, услышав про свои корабли, зашумели.
— Общая мощность всех судовых двигателей есть весьма значительная величина…
— Остановитесь, герр Шульц, безумный инженер! — прервал его Денцлер. — Вы хотите вытащить наши суда на берег? — Он стоял перед Шульцем и был таким же огромным, только со многими подбородками вместо бороды, — два великана из разных сказок!
— Зачем на берег? — возразил по-немецки Шульц. — Суда останутся на рейде, но их двигатели будут вращать электрогенераторы, которые находятся в трюмах корабля почтенного капитана Денцлера.
— Не трогайте моего судна! Лучше ответьте, как вы передадите электрический ток с кораблей на сушу?
— Катушки с кабелем есть на вашей палубе, герр Денцлер. Кабель надо размотать и соединить им все корабли, протянув дальше на сушу…
— Вы забыли о плавучести! Кабель утонет.
— Зачем так забывать? — снова перешел на русский язык Шульц. — У меня есть намерение протянуть кабель на поплавках. Их надлежит сделать из деревянных барабанов, которые плавучие есть.
— Каков Кирджали! Разбойничий план! — прошептала я Спартаку, подталкивая его локтем, чтобы он выступил. Ведь академик был демократичен, хотел знать мнение и молодых рабочих.
Спартак засмущался, но вскочил.
— Ч-чертовски здорово! — начал он, слегка заикаясь. — Какова на земном шаре мощность всех двигателей автомобилей и тракторов? Оказывается, чуть ли не больше мощности всех электростанций мира. Разве не стоит использовать хотя бы наши судовые двигатели для энергетики? Молодежь поддержит.
И тут со своего кресла сполз, став от этого лишь чуть выше, отец Спартака, Алексей Николаевич, и сразу удивил всех:
— Нет нужды задерживать корабли. Им плавать надо.
Спартак смущенно посмотрел на меня: ему было неловко за отца, не понявшего дерзостного плана Шульца.
Толстовцев продолжал:
— Капитанов отпустим. Электрооборудование с их кораблей разгрузим. Оно понадобится для ветротруб.
— Имею просить прощения, коллега, — прервал Шульц. — Без стен и крыши — не есть дом. Без дома — не есть электростанция, а только шутка.
— Нет, не шутка. Ветротрубы установим над зданиями.
— Тогда будем иметь необходимость стены и крыши делать новые. Материал — камень, к сожалению, есть только под километровой толщей льда, мои господа.
— Зачем нам делать подледные каменоломни, когда можно воспользоваться просто льдом? Лед — тот же камень, в особенности, если его подвергнуть излучению, над которым мне привелось работать в течение двадцати лет. Уплотненный под влиянием излучения лед теряет свою опасную текучесть и смело может использоваться как строительный материал. Вся необходимая аппаратура для обработки льда имеется. Из льда легко вырубать кирпичи и блоки будущих зданий. Правда, их придется заново запроектировать. Но почему бы нашей зодчей не воплотить достижения своего отца?
Я встрепенулась, словно что-то сверкнуло передо мной, ослепило на миг. Еще в детстве я слышала о папиной мечте.
Академик с присущей ему ясностью уточнил мысль Алексея Николаевича.
— Инженер Толстовцев предлагает создать ледяной карьер на куполе ледника и, надо думать, использовать выемки для первых этажей зданий Ветроцентрали, сооружаемых из блоков вынутого льда.
— Благодарю вас, — поклонился Алексей Николаевич и сел.
— Что скажут архитекторы? — спросил академик, смотря на меня.
Наверное, я вспыхнула как еловая ветка в костре:
— Из архитекторов я одна! Вы простите меня, но строить здания для Ветроцентрали не из камня или железобетона, как всюду, а изо льда! Это же сказка!..
Не помню, что там я еще наговорила, кажется, размечталась вслух о прозрачном дворце, для которого нет лучшего материала, чем лед, подобный хрусталю, назвала лед самоцветным камнем полярных широт, прозрачным мрамором, и я не знаю что еще… Может быть, дядя Миша, мой первый учитель в зодчестве, был бы доволен…
Академик смотрел на меня, улыбался и внимательно слушал. Он понимал, что изо льда надо проектировать особые здания. А архитектор — самый захудаленький — всего один: это я! И дяди Миши нет рядом.
Но когда Анисимов закрывал заседание Совета, я чуть не умерла после его слов:
— Быть посему. От плавучей энергетической базы, предложенной инженером Шульцем, не отказываемся.
Но ведь если будет «плавучая энергетика», то никакие ледяные здания не нужны, пропал весь мой запал!
Даже у Спартака и у того лицо вытянулось.
Академик невозмутимо продолжал:
— В такую базу мы превратим один наш ледокол «Ильич», благо его атомная установка уже дает электрический ток, и вместо того, чтобы питать им двигатели винтов, мы передадим его по кабелю, как предложил Вальтер Шульц, на сушу, для работ в ледяной каменоломне Толстовцева. Ведь выплавлять лед легче, чем выламывать. Не так ли? А фактуру Хрустального Дворца Ветров, который нам спроектирует наш антарктический зодчий Тамара Неидзе, это не испортит. Энергетикам — ознакомиться с методом облучения строительного льда.
Когда мы выходили на палубу, я подошла к Алексею Николаевичу:
— Спасибо вам.
— За что спасибо? — поднял он на меня глаза.
— За все спасибо. За папу спасибо. За спасенные вами трубы спасибо. За желание создать Ветроцентраль на льду спасибо. За ледяные дворцы, которые вам надо спроектировать, спасибо. Можно, я вас поцелую?
— Можно, Вахтанговна, можно. Мы с твоим отцом лед двадцать лет строительным материалом делали.
Но я просто крепко пожала ему руку. На правах соратника…
Спартак смеялся. А я радовалась. И дядя Миша радовался бы, будь он здесь. Его ученица выходила на «оперативный простор». Он любил приводить мне монгольскую пословицу: «Чтобы научиться плавать, надо войти в воду».
Я «поплыла»…»
Глава девятая. ДУХ ОКИНАВЫ
В Японии лучше родиться без рук и без ног, чем без родственников.
Они и только они во главе с почтенным Матсубиси помогли Иесуке Танаге закончить медицинское образование.
Он рано остался без родителей. Они стали поствременными жертвами бомбардировки Нагасаки и умерли спустя двадцать лет после атомного взрыва, оставив юного Иесуке на попечение родственников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112