И дело здесь не только в том, что над этими писателями тяготели традиционные представления буржуазного общества о «свирепых команчах», но и в том, что никто из них не знал сколько-нибудь глубоко будничную жизнь индейцев. Лишь Шульц сумел проникнуть в душу и сердце этих людей, узнать их так, как если бы он по рождению был одним из них. И поэтому он смог сказать об индейцах так, как никто другой в американской литературе, так, как сказали бы о себе сами индейцы.
Начиная с 1906 года один за другим появляются романы и повести Шульца: «Моя жизнь среди индейцев», «С индейцами в Скалистых горах», «Синопа — маленький индеец», «Глашатай бизонов», «Ошибка Одинокого Бизона», «Ловец орлов», «Сын племени навахов», «Кража шкуры белого бизона», «Большое знахарство Короткого Лука» и многие другие. Некоторые из этих произведений были переведены на русский язык еще 30 лет назад, но уже перед войной стали библиографической редкостью и частично были переизданы только в последние годы, большая же часть творческого наследия Шульца остается пока непереведенной.
Д. Шульц не выдумывал сюжетов своих произведений, все его книги рассказывают о событиях, действительно имевших место в недалеком прошлом или описанных в индейских легендах. Автор рассказывает о том, что он слышал от стариков или видел сам. Герои всех его книг индейцы — такие, как они есть, не романтически приподнятые дети природы и не кровожадные злодеи, а просто люди, которые радуются и страдают, люди со всеми их достоинствами и недостатками. И поэтому произведения Шульца образуют настоящую эпопею жизни индейцев прерий, дают одновременно художественно яркую и научно достоверную картину, изображающую индейские племена в последний период их независимости перед поселением в резервациях, а также начало жизни в peзервациях. Книга Шульца «Моя жизнь среди индейцев», впервые издаваемая на русском языке, по форме изложения отличается от его остальных произведений. Обычно в своих произведениях сам Шульц или совсем не фигурирует или выступает в роли слушателя. В «Моей жизни среди индейцев» автор и его жена Нэтаки — главные герои. Как видно из названия книги, она написана в форме автобиографической повести. Но фактически это не совсем так. Большая часть книги посвящена рассказу о жизни черноногих до их поселения в резервациях. Автор пишет о черноногих так, как если бы он приехал к ним в 1865 году или даже еще раньше, а не 1878 году, как это было в действительности. Шульц не мог быть очевидцем многих событий, происшедших задолго его приезда в прерии. Он пишет, что осенью 1870 года вместе с торговцем Ягодой построил форт Стенд-Оф. В действительности же Шульцу было в это время 11 лет и он жил со своими родителями далеко на востоке США. Не мог видеть Шульц и бесчисленные стада бизонов, об охоте на которых он рассказывает так ярко и красочно, ибо к 1878 году почти все бизоны были истреблены. Не участвовал Шульц, очевидно, и в военных набегах черноногих на другие племена, хотя описывает он такие набеги как очевидец.
Форма автобиографической повести для Шульца — литературный прием, позволивший живо и образно рассказать о жизни индейцев прерий в 1860-1870 годах. А главное, сделав самого себя действующим лицом, автор получил возможность непосредственно выражать свои мысли, во весь голос сказать о своей симпатии и сочувствии к индейцам и осудить хищничество колонизаторов. «Я так же, как и индейцы, считаю, — пишет Шульц, — что белый человек — ужасный разрушитель. Он превращает покрытые травой прерии в бурые пустыни; леса исчезают перед ним и только почерневшие пни указывают, где некогда находился их зеленый прелестный приют. Да что, он даже иссушает реки и срывает горы. А с ним приходят преступление, голод и нужда, каких до него никогда не знали. Выгодно ли это? Справедливо ли, что множество людей должно расплачиваться за жадность немногочисленных пришельцев».
Шульц здесь правильно характеризует хищническое отношение колонизаторов к природе и к людям. Но он не понимает, что дело не в белом человеке и его цивилизации вообще, а в капиталистической системе хозяйства, которая не вечна. Поэтому взор Шульца обращен не вперед, а назад. Вспоминая жизнь индейцев до прихода колонизаторов, он пишет: «Увы, увы! Почему эта простая жизнь не могла продолжаться и дальше. Зачем железные дороги и мириады переселенцев наводнили эту чудесную страну и отняли у ее владельцев все, ради чего стоит жить? Они не знали ни забот, ни голода, не нуждались ни в чем. Из своего окна я слышу шум большого города и вижу бегущие мимо торопливые толпы. Сегодня резкая холодная погода, но большинство прохожих, и женщин и мужчин, легко одеты, лица у них худые, а в глазах светятся грустные мысли. У многих из них нет теплого крова для защиты от бури, многие не знают, где добыть пищу, хотя они рады были бы изо всех сил работать за пропитание. Они „прикованы к тачке“ и нет у них другой возможности освободиться, кроме смерти. И это называется Цивилизация! Я считаю, что она не дает ни удовлетворения, ни счастья. Только индейцы, жители прерий, в те далекие времена, о которых я пишу, знали полное довольство и счастье, а ведь в этом, как нам говорят, главная цель человека — быть свободным от нужды, беспокойства и забот. Цивилизация никогда не даст этого, разве что очень, очень немногим».
Так, непонимание законов общественного развития приводит Шульца к отрицанию цивилизации, к реакционной к утопической идее, «назад к природе, к предкам». Узость взглядов, оторванность от пролетариата и прогрессивной интеллигенции больших городов лишили Шульца возможности понять поступательный характер исторического процесса. Зло и несправедливости капиталистической цивилизации для автора неотделимы от цивилизации вообще, и он зовет к примитивной полупервобытной жизни, к отказу от культурных ценностей, созданных человечеством за много тысяч лет.
Шульц не видит будущего для индейцев и, в частности для черноногих. Он считает, что они обречены на неизбежное вымирание, и Шульц, всем своим творчеством протестуя против этого, все же не борется активно за права индейцев.
Шульц не смог понять социальной и политической природы угнетения индейцев в капиталистической Америке. Не видя выхода из создавшегося положения, он пытается спрятаться от трагедии народа, среди которого жил, за пологом своей палатки, укрыться в мирке личного счастья. В одном месте книги он пишет о себе и Нэтаки: «мы были молоды, любили друг друга; какое нам было дело до всего остального».
Взаимоотношения белых и индейцев, часто недружественные, Шульц наивно объясняет личными качествами того или иного человека. В действительности дело обстояло сложнее: в конце XIX века правительство США стремилось изолировать индейцев от белых, всячески препятствовало их сближению, всей своей колониалистской политикой порождало взаимную вражду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Начиная с 1906 года один за другим появляются романы и повести Шульца: «Моя жизнь среди индейцев», «С индейцами в Скалистых горах», «Синопа — маленький индеец», «Глашатай бизонов», «Ошибка Одинокого Бизона», «Ловец орлов», «Сын племени навахов», «Кража шкуры белого бизона», «Большое знахарство Короткого Лука» и многие другие. Некоторые из этих произведений были переведены на русский язык еще 30 лет назад, но уже перед войной стали библиографической редкостью и частично были переизданы только в последние годы, большая же часть творческого наследия Шульца остается пока непереведенной.
Д. Шульц не выдумывал сюжетов своих произведений, все его книги рассказывают о событиях, действительно имевших место в недалеком прошлом или описанных в индейских легендах. Автор рассказывает о том, что он слышал от стариков или видел сам. Герои всех его книг индейцы — такие, как они есть, не романтически приподнятые дети природы и не кровожадные злодеи, а просто люди, которые радуются и страдают, люди со всеми их достоинствами и недостатками. И поэтому произведения Шульца образуют настоящую эпопею жизни индейцев прерий, дают одновременно художественно яркую и научно достоверную картину, изображающую индейские племена в последний период их независимости перед поселением в резервациях, а также начало жизни в peзервациях. Книга Шульца «Моя жизнь среди индейцев», впервые издаваемая на русском языке, по форме изложения отличается от его остальных произведений. Обычно в своих произведениях сам Шульц или совсем не фигурирует или выступает в роли слушателя. В «Моей жизни среди индейцев» автор и его жена Нэтаки — главные герои. Как видно из названия книги, она написана в форме автобиографической повести. Но фактически это не совсем так. Большая часть книги посвящена рассказу о жизни черноногих до их поселения в резервациях. Автор пишет о черноногих так, как если бы он приехал к ним в 1865 году или даже еще раньше, а не 1878 году, как это было в действительности. Шульц не мог быть очевидцем многих событий, происшедших задолго его приезда в прерии. Он пишет, что осенью 1870 года вместе с торговцем Ягодой построил форт Стенд-Оф. В действительности же Шульцу было в это время 11 лет и он жил со своими родителями далеко на востоке США. Не мог видеть Шульц и бесчисленные стада бизонов, об охоте на которых он рассказывает так ярко и красочно, ибо к 1878 году почти все бизоны были истреблены. Не участвовал Шульц, очевидно, и в военных набегах черноногих на другие племена, хотя описывает он такие набеги как очевидец.
Форма автобиографической повести для Шульца — литературный прием, позволивший живо и образно рассказать о жизни индейцев прерий в 1860-1870 годах. А главное, сделав самого себя действующим лицом, автор получил возможность непосредственно выражать свои мысли, во весь голос сказать о своей симпатии и сочувствии к индейцам и осудить хищничество колонизаторов. «Я так же, как и индейцы, считаю, — пишет Шульц, — что белый человек — ужасный разрушитель. Он превращает покрытые травой прерии в бурые пустыни; леса исчезают перед ним и только почерневшие пни указывают, где некогда находился их зеленый прелестный приют. Да что, он даже иссушает реки и срывает горы. А с ним приходят преступление, голод и нужда, каких до него никогда не знали. Выгодно ли это? Справедливо ли, что множество людей должно расплачиваться за жадность немногочисленных пришельцев».
Шульц здесь правильно характеризует хищническое отношение колонизаторов к природе и к людям. Но он не понимает, что дело не в белом человеке и его цивилизации вообще, а в капиталистической системе хозяйства, которая не вечна. Поэтому взор Шульца обращен не вперед, а назад. Вспоминая жизнь индейцев до прихода колонизаторов, он пишет: «Увы, увы! Почему эта простая жизнь не могла продолжаться и дальше. Зачем железные дороги и мириады переселенцев наводнили эту чудесную страну и отняли у ее владельцев все, ради чего стоит жить? Они не знали ни забот, ни голода, не нуждались ни в чем. Из своего окна я слышу шум большого города и вижу бегущие мимо торопливые толпы. Сегодня резкая холодная погода, но большинство прохожих, и женщин и мужчин, легко одеты, лица у них худые, а в глазах светятся грустные мысли. У многих из них нет теплого крова для защиты от бури, многие не знают, где добыть пищу, хотя они рады были бы изо всех сил работать за пропитание. Они „прикованы к тачке“ и нет у них другой возможности освободиться, кроме смерти. И это называется Цивилизация! Я считаю, что она не дает ни удовлетворения, ни счастья. Только индейцы, жители прерий, в те далекие времена, о которых я пишу, знали полное довольство и счастье, а ведь в этом, как нам говорят, главная цель человека — быть свободным от нужды, беспокойства и забот. Цивилизация никогда не даст этого, разве что очень, очень немногим».
Так, непонимание законов общественного развития приводит Шульца к отрицанию цивилизации, к реакционной к утопической идее, «назад к природе, к предкам». Узость взглядов, оторванность от пролетариата и прогрессивной интеллигенции больших городов лишили Шульца возможности понять поступательный характер исторического процесса. Зло и несправедливости капиталистической цивилизации для автора неотделимы от цивилизации вообще, и он зовет к примитивной полупервобытной жизни, к отказу от культурных ценностей, созданных человечеством за много тысяч лет.
Шульц не видит будущего для индейцев и, в частности для черноногих. Он считает, что они обречены на неизбежное вымирание, и Шульц, всем своим творчеством протестуя против этого, все же не борется активно за права индейцев.
Шульц не смог понять социальной и политической природы угнетения индейцев в капиталистической Америке. Не видя выхода из создавшегося положения, он пытается спрятаться от трагедии народа, среди которого жил, за пологом своей палатки, укрыться в мирке личного счастья. В одном месте книги он пишет о себе и Нэтаки: «мы были молоды, любили друг друга; какое нам было дело до всего остального».
Взаимоотношения белых и индейцев, часто недружественные, Шульц наивно объясняет личными качествами того или иного человека. В действительности дело обстояло сложнее: в конце XIX века правительство США стремилось изолировать индейцев от белых, всячески препятствовало их сближению, всей своей колониалистской политикой порождало взаимную вражду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102