Затем они вернули землю на место и придали холмику прежний вид, чтобы он не отличался от остальных могил.
Двигаясь теперь быстро и скрытно, они вытащили из мешка два длинных вертела, насадили на них вырытые предметы и нетерпеливо сунули их в огонь. Через несколько мгновений они схватили эти предметы руками, впились в них зубами и принялись с жадностью пожирать. Дымок донес до Смита запах.
— Боже Всемогущий, Госнолд, они едят человеческое мясо из свежих могил!
На следующее утро усталые и приунывшие Смит и Госнолд обсуждали в форте события минувшей ночи.
— Они, по всей вероятности, организовали с пасапегами обмен, чем и объясняется их уверенное передвижение по лесу. Но я совершенно уверен, что их соглашение не предусматривает разграбление могил.
— Они быстро убрались прочь, когда мы бросились на них. Не думаю, что они вернутся в форт, где их ждет смертная казнь. Они, возможно, попытаются найти племя, где смогут остаться. Во всяком случае, на этот раз нам не придется беспокоиться о казни. И наше оружие мы получили назад.
«Госнолд выглядит смертельно больным, — подумал Смит, — и наша ночная прогулка по лесу помогла этому. Омерзение, которое он чувствует, мы оба чувствуем, мучительно удручает». Смит старался занять друга разговором.
— Ньюпорт отплывает завтра. Он отложил отъезд на день. На борту у него много прекрасной древесины, которую он продаст в Лондоне, и хороший груз корня сассафраса. На родине его используют для лечения сифилиса. — Он поднялся, собираясь уйти. — Днем у нас еще одно собрание совета, но до этого я встречаюсь с Рэтклифом и Мартином. Они хотят обсудить какую-то проблему. Попытайся отдохнуть, Госнолд.
Идя на собрание, Смит прошел мимо Перкинса, все еще привязанного за язык к дереву. Его стоны звучали глухо в сыром воздухе. Каждый обитатель форта по нескольку раз в день проходил мимо Перкинса. Его мучения предостерегут остальных от нарушения правил компании. Смит был поражен, сколько зла проявляется, когда сотня людей оказывается собранной на ограниченном пространстве. Нужно укреплять дисциплину, сказал он себе.
Джон Мартин, крепкий и смуглый, ждал его у часовни. На его широком лице была печать озабоченности. Он не обременил себя вежливым приветствием.
— Джон, мы думаем, что Джордж Кэндалл — испанский шпион.
Смит хохотнул. Один из членов совета! Это казалось невозможным. Но, с другой стороны, после событий последних суток... Смит вздохнул.
Стоявший рядом с Мартином Рэтклиф выглядел раздраженным.
— Вы можете смеяться, но если испанцы нападут на нас здесь, пока «Сьюзн Констант» будет в пути, они истребят нас.
Смит запустил пальцы в бороду. Скверное осложнение. Испанцы могут уничтожить форт. Они также могут заключить союз с дикарями и сделать все их руками, снабжая их оружием и указав, как прорвать оборону англичан. И мир никогда не узнает, что испанцы приложили к этому руку.
— Если то, что вы говорите, правда, это и в самом деле очень серьезно. Кто-нибудь видел испанские корабли? — спросил Смит.
— Нет, пока нет, — ответил Мартин.
— Кто-нибудь еще подозревает Кэндалла?
— Джеймс Рид, кузнец, — сказал Рэтклиф. — Не только мы следили за Кэндаллом, Рид оказался особенно наблюдательным. Кэндалла трижды видели разговаривавшим с одним из воинов пасапегов, когда те приходили с так называемыми мирными миссиями. Больше никто не мог установить отношения с этим племенем.
На лице Смита отразилось недоверие. Мартин ничего не знал о предпринятой им и Госнолдом ночной вылазке. Выходит, активность пасапегов внутри форта была гораздо большей, чем мог вообразить себе кто-либо из членов совета.
— Этого очень мало, чтобы посчитать Кэндалла шпионом, — сказал Смит.
— Но Рид нашел в его вещах зашифрованное письмо.
Теперь Смит обеспокоился по-настоящему. Кэндалл присутствовал на всех собраниях совета и был посвящен во все планы. Если подозрения Рида имеют под собой основания, это значит, что вдобавок к враждебным индейцам, голоду и лихорадке колонии придется иметь дело и с испанцами. Ни для кого не было секретом, что Испания стремилась заполучить все восточное побережье Нового Света — от Флориды до Ньюфаундленда.
Мартин продолжал:
— Мы уверены, что Кэндалл собирается послать с Ньюпортом письмо испанскому шпиону в Лондоне.
Смит мгновенье раздумывал.
— В таком случае, когда он передаст письмо Ньюпорту, мы прочтем его. И если оно хоть в чем-то окажется подозрительным, мы закуем Кэндалла в цепи и узнаем правду.
Глава 9
Бухта великого вождя, август 1607 года
Выбор принадлежал ее отцу. Покахонтас снова взглянула на него. Она знала, что выйти за Кокума важно по политическим причинам. Без сомнения, отец выбрал красивого мужчину, очень красивого мужчину. Но что-то в линии его рта — она не могла точно определить, что — тревожило ее. Ощущала ли она в нем холодность? Он был сама доброта с тех пор, как она вернулась в Веровокомоко. Он был обходителен и терпелив, как и ее отец. Она знала, что от нее ждут, когда она разделит с ним ложе, чтобы подтвердить их помолвку, но она не торопилась сделать этот шаг. «Я, что, боюсь, что меня загоняют в ловушку? — спрашивала она себя. — Но в какую? Разве жизнь с этим человеком отнимет у меня что-то? Выдаст ли меня мое тело в тот момент, когда будет жаждать его тела, а гармонии между душами не будет?» Она посмотрела на свои округлившиеся груди. Когда он касался ее в танце или во время прогулки, она чувствовала приятное волнение. «Даже сейчас, когда я сижу в кругу друзей и родных, мои груди набухли, потому что он рядом со мной и я чувствую его запах. О Ахонэ, я бы хотела быть лесным зверьком, чтобы не испытывать всех этих сложных чувств, что так огорчают меня. Я бы хотела соединиться с ним, оплодотворить свое тело, раствориться в ощущениях и отбросить все мысли. Никогда у меня не было такого противоречия в чувствах».
С отцом Кокума, вождем чикахомини, трудно было иметь дело. Что бы ни предпринимал Паухэтан и другие вожди королевства, он пытался создать во всем препятствия, думая, что это прибавляет ему власти. Великий вождь вынужден был направлять чикахомини послания, миссии, а иногда и угрозы, чтобы держать их в повиновении.
Великий вождь, ее отец, ободряюще улыбнулся ей, его улыбка говорила: «Попробуй поладить с ним. Хотя бы попытайся». Покахонтас улыбнулась отцу в ответ. Ей только кажется, или ее братья и сестры тоже ждут, что она примет Кокума?
Заговорил ее отец:
— Покахонтас, я дарю тебе свою бухту сегодня с полудня и до завтрашнего рассвета.
Все взоры обратились сначала к великому вождю, потом к Покахонтас. «Значит, он подталкивает меня, — подумала она. — Никто никогда не видел бухты, кроме моего отца и его жен. Я не могу отказаться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Двигаясь теперь быстро и скрытно, они вытащили из мешка два длинных вертела, насадили на них вырытые предметы и нетерпеливо сунули их в огонь. Через несколько мгновений они схватили эти предметы руками, впились в них зубами и принялись с жадностью пожирать. Дымок донес до Смита запах.
— Боже Всемогущий, Госнолд, они едят человеческое мясо из свежих могил!
На следующее утро усталые и приунывшие Смит и Госнолд обсуждали в форте события минувшей ночи.
— Они, по всей вероятности, организовали с пасапегами обмен, чем и объясняется их уверенное передвижение по лесу. Но я совершенно уверен, что их соглашение не предусматривает разграбление могил.
— Они быстро убрались прочь, когда мы бросились на них. Не думаю, что они вернутся в форт, где их ждет смертная казнь. Они, возможно, попытаются найти племя, где смогут остаться. Во всяком случае, на этот раз нам не придется беспокоиться о казни. И наше оружие мы получили назад.
«Госнолд выглядит смертельно больным, — подумал Смит, — и наша ночная прогулка по лесу помогла этому. Омерзение, которое он чувствует, мы оба чувствуем, мучительно удручает». Смит старался занять друга разговором.
— Ньюпорт отплывает завтра. Он отложил отъезд на день. На борту у него много прекрасной древесины, которую он продаст в Лондоне, и хороший груз корня сассафраса. На родине его используют для лечения сифилиса. — Он поднялся, собираясь уйти. — Днем у нас еще одно собрание совета, но до этого я встречаюсь с Рэтклифом и Мартином. Они хотят обсудить какую-то проблему. Попытайся отдохнуть, Госнолд.
Идя на собрание, Смит прошел мимо Перкинса, все еще привязанного за язык к дереву. Его стоны звучали глухо в сыром воздухе. Каждый обитатель форта по нескольку раз в день проходил мимо Перкинса. Его мучения предостерегут остальных от нарушения правил компании. Смит был поражен, сколько зла проявляется, когда сотня людей оказывается собранной на ограниченном пространстве. Нужно укреплять дисциплину, сказал он себе.
Джон Мартин, крепкий и смуглый, ждал его у часовни. На его широком лице была печать озабоченности. Он не обременил себя вежливым приветствием.
— Джон, мы думаем, что Джордж Кэндалл — испанский шпион.
Смит хохотнул. Один из членов совета! Это казалось невозможным. Но, с другой стороны, после событий последних суток... Смит вздохнул.
Стоявший рядом с Мартином Рэтклиф выглядел раздраженным.
— Вы можете смеяться, но если испанцы нападут на нас здесь, пока «Сьюзн Констант» будет в пути, они истребят нас.
Смит запустил пальцы в бороду. Скверное осложнение. Испанцы могут уничтожить форт. Они также могут заключить союз с дикарями и сделать все их руками, снабжая их оружием и указав, как прорвать оборону англичан. И мир никогда не узнает, что испанцы приложили к этому руку.
— Если то, что вы говорите, правда, это и в самом деле очень серьезно. Кто-нибудь видел испанские корабли? — спросил Смит.
— Нет, пока нет, — ответил Мартин.
— Кто-нибудь еще подозревает Кэндалла?
— Джеймс Рид, кузнец, — сказал Рэтклиф. — Не только мы следили за Кэндаллом, Рид оказался особенно наблюдательным. Кэндалла трижды видели разговаривавшим с одним из воинов пасапегов, когда те приходили с так называемыми мирными миссиями. Больше никто не мог установить отношения с этим племенем.
На лице Смита отразилось недоверие. Мартин ничего не знал о предпринятой им и Госнолдом ночной вылазке. Выходит, активность пасапегов внутри форта была гораздо большей, чем мог вообразить себе кто-либо из членов совета.
— Этого очень мало, чтобы посчитать Кэндалла шпионом, — сказал Смит.
— Но Рид нашел в его вещах зашифрованное письмо.
Теперь Смит обеспокоился по-настоящему. Кэндалл присутствовал на всех собраниях совета и был посвящен во все планы. Если подозрения Рида имеют под собой основания, это значит, что вдобавок к враждебным индейцам, голоду и лихорадке колонии придется иметь дело и с испанцами. Ни для кого не было секретом, что Испания стремилась заполучить все восточное побережье Нового Света — от Флориды до Ньюфаундленда.
Мартин продолжал:
— Мы уверены, что Кэндалл собирается послать с Ньюпортом письмо испанскому шпиону в Лондоне.
Смит мгновенье раздумывал.
— В таком случае, когда он передаст письмо Ньюпорту, мы прочтем его. И если оно хоть в чем-то окажется подозрительным, мы закуем Кэндалла в цепи и узнаем правду.
Глава 9
Бухта великого вождя, август 1607 года
Выбор принадлежал ее отцу. Покахонтас снова взглянула на него. Она знала, что выйти за Кокума важно по политическим причинам. Без сомнения, отец выбрал красивого мужчину, очень красивого мужчину. Но что-то в линии его рта — она не могла точно определить, что — тревожило ее. Ощущала ли она в нем холодность? Он был сама доброта с тех пор, как она вернулась в Веровокомоко. Он был обходителен и терпелив, как и ее отец. Она знала, что от нее ждут, когда она разделит с ним ложе, чтобы подтвердить их помолвку, но она не торопилась сделать этот шаг. «Я, что, боюсь, что меня загоняют в ловушку? — спрашивала она себя. — Но в какую? Разве жизнь с этим человеком отнимет у меня что-то? Выдаст ли меня мое тело в тот момент, когда будет жаждать его тела, а гармонии между душами не будет?» Она посмотрела на свои округлившиеся груди. Когда он касался ее в танце или во время прогулки, она чувствовала приятное волнение. «Даже сейчас, когда я сижу в кругу друзей и родных, мои груди набухли, потому что он рядом со мной и я чувствую его запах. О Ахонэ, я бы хотела быть лесным зверьком, чтобы не испытывать всех этих сложных чувств, что так огорчают меня. Я бы хотела соединиться с ним, оплодотворить свое тело, раствориться в ощущениях и отбросить все мысли. Никогда у меня не было такого противоречия в чувствах».
С отцом Кокума, вождем чикахомини, трудно было иметь дело. Что бы ни предпринимал Паухэтан и другие вожди королевства, он пытался создать во всем препятствия, думая, что это прибавляет ему власти. Великий вождь вынужден был направлять чикахомини послания, миссии, а иногда и угрозы, чтобы держать их в повиновении.
Великий вождь, ее отец, ободряюще улыбнулся ей, его улыбка говорила: «Попробуй поладить с ним. Хотя бы попытайся». Покахонтас улыбнулась отцу в ответ. Ей только кажется, или ее братья и сестры тоже ждут, что она примет Кокума?
Заговорил ее отец:
— Покахонтас, я дарю тебе свою бухту сегодня с полудня и до завтрашнего рассвета.
Все взоры обратились сначала к великому вождю, потом к Покахонтас. «Значит, он подталкивает меня, — подумала она. — Никто никогда не видел бухты, кроме моего отца и его жен. Я не могу отказаться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96