Они были раскрашены красным и синим, как и все лодки и каноэ Паухэтана. У него их было несколько сотен, самых разных по размеру, вмещавших от двух до сорока человек. Ее всегда приводил в трепет вид флота отца, когда он во всеоружии отправлялся на охоту или на войну. Дрожь гордости пробегала по ее телу.
Покахонтас попросила отца никому в поселке не говорить, что она уезжает. Ей не хотелось всех этих прощаний и наставлений в последнюю минуту, которые только задержали бы их. Поездка будет недолгой, всего-то полдня пути на веслах до того места, где река впадает в залив Чесапик. Она предполагала, что они проделают весь путь по воде. Но Секотин мог выбрать и пеший маршрут, тогда они несли бы каноэ над головами. И они прошли бы через земли Починса и добрались до Кекоутана со стороны береговой полосы.
«Интересно, где сейчас тассентассы? — подумала Покахонтас. — Плывут они на своих больших каноэ по заливу или уже вверх по реке? А некоторые из них, наверное, передвигаются по суше». Покахонтас оглянулась на знакомые, покрытые лесом берега Памманки, мимо которых их несли легкие, размеренные удары весел. Покахонтас погрузилась в полудрему, упершись взглядом в широкую спину Секотина, ритмичный плеск весел по воде усыплял ее. Но при этом она все-таки следила за вторым каноэ, шедшим впереди. Посмотрев туда, она увидела отрешенные лица воинов, без устали производивших те же движения, что и ее браться.
Солнце поднималось все выше, и она почувствовала головокружение и голод. Во рту пересохло, и язык уже не увлажнял губы.
— Секотин, когда ты думаешь остановиться? Я хочу есть.
— Как только увидим подходящее место.
По мнению Покахонтас, они миновали уже несколько подходящих мест, но продолжали двигаться. И Покахонтас решила, что Секотин таким образом намекнул ей, чтобы она не задерживала путников. И опять она стала размышлять, почему у нее есть сомнения насчет Секотина. Никогда она не чувствовала ничего подобного по отношению к другим своим братьям и сестрам. Что заставляет ее сомневаться в нем?
Секотин повернул голову и окликнул мужчин в другом каноэ. Сам он направил каноэ к берегу, где над рекой свисали ветви большого дуба и ивы. Братья втащили каноэ под прикрытие листвы, привязали его плетеной веревкой к ветке, а воины тем временем вытолкнули на берег второе. Глубина у берега была по меньшей мере три фута. Тихонько вздохнув, Покахонтас сбросила юбку и скользнула в воду за борт каноэ.
Она нырнула, давая прохладной воде остудить разгоряченные голову и шею, и неторопливо поплыла на середину реки. Вода бальзамом подействовала на ее тело и уставшие от неподвижного сидения мышцы. Она немного подержалась над водой и вдруг застыла, услышав крик вороны — сигнал опасности, принятый у них. Покахонтас повернула голову и увидела Секотина, знаками приказывавшего ей немедленно вернуться в укрытие к деревьям. Она нырнула и поплыла сильными движениями, не тревожа поверхности воды. Она проплыла под вторым каноэ и показалась между двумя лодками — вода не шелохнулась.
Покахонтас прислушалась, но ничего не услышала. Она видела, что и другие прислушиваются, но только у Секотина был уверенный вид.
Какой-то странный звук или всего лишь ее дыхание? Она снова напряженно прислушалась. Он был слабым, очень слабым, но различимым теперь — тихое шуршание весел. Она повернула голову к братьям. Их руки двигались, они обменивались четкими знаками. Каноэ — несколько больших. Много людей — пятьдесят, возможно, больше. Рыбаки? Кто-то из их людей?
Секотин сделал знак. Уже давно никто не отправлялся за рыбой ни из Веровокомоко, ни из окрестных поселков.
Большие каноэ. Покахонтас взглянула дальше по реке, в сторону звука, но примерно в двухстах футах от них река резко поворачивала. Она ничего не увидела.
А может быть, это волшебные лодки белых людей? Нет, люди Починса сказали, что им не нужны весла. Это, должно быть, кто-то из людей Пяти Рек спускается по реке, чтобы порыбачить или для торговли с соседями. Вдруг ее мозг обожгло воспоминание о принесенном в жертву воине. Это может быть военный отряд монаканов! Она посмотрела на Секотина, его лицо было суровым и напряженным. Так и есть.
Они ждали, замерев и слившись с деревьями. Покахонтас казалось, что она слышит слабое движение воды вокруг себя.
Ее глаза были прикованы к изгибу реки. Наконец оттуда появился темный стремительный силуэт, за ним второй. Два каноэ, большие долбленки, в каждом по двадцать человек. Их неуклюжие удары взбаламутили воду, чего не потерпел бы ни один народ Пяти Рек. Выкрашенные в красный цвет челны и узор головных уборов говорили об их принадлежности к монаканам.
Каноэ двигались медленно: монаканы находились в середине длительного путешествия. Их дома были в горах, далеко на западе. Они, по всей вероятности, плыли уже несколько дней, и уже приблизились к морю. Сейчас они были усталыми и более чем неосторожными. Когда они поравнялись с нависающими ветками дуба и ивы, ни один даже не взглянул в их сторону.
Неподвижные и молчаливые, шесть паухэтанов следили, как скользят мимо них каноэ. Река была широкой, и монаканы, плывшие по середине потока, находились от них на расстоянии пятидесяти футов. Покахонтас отчетливо видела вражеских воинов. Солнце блестело на их сияющих телах и отражалось от воды бликами света. Тихо качнулись несколько листьев. Торчавшая веточка задела ее щеку. Покой и красота оказались так ужасающе хрупки. Покахонтас никогда не чувствовала себя такой испуганной. Если хотя бы один из монаканов повнимательнее глянул на воду под деревьями, разразилась бы кровавая бойня. Монаканы не пощадят ее, если захватят живой. Пытки растянутся на несколько дней, и каждая подробность будет передана ее отцу. Не двигая головой, она глазами поискала какое-нибудь орудие, чтобы убить себя, если ее возьмут в плен.
Но каноэ медленно проследовали дальше, монотонный ритм весельных ударов ни разу не нарушился. Расходившиеся от них волны достигали спрятанных каноэ, покачивавшихся под дубом, и обвивались вокруг Покахонтас. Когда первый страх отпустил ее, ей даже почудилось в этом что-то обольстительное. Каноэ уменьшались, исчезая из виду, пока не стали размером с муравья — крошечные точки на широкой, пустынной поверхности реки.
Медленно напряжение отпустило паухэтанов. Покахонтас только сейчас осознала, что ее тело замерзло под водой, а кожа на пальцах начала сморщиваться. Она посмотрела на Секотина и подала знак, что хочет выйти из воды.
Секотин просигналил в ответ: «Еще рано».
Они ждали, как показалось Покахонтас, несколько часов, пока наконец Секотин громко не произнес:
— Я думаю, теперь мы в безопасности.
Мужчины придержали каноэ, и она проворно забралась в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Покахонтас попросила отца никому в поселке не говорить, что она уезжает. Ей не хотелось всех этих прощаний и наставлений в последнюю минуту, которые только задержали бы их. Поездка будет недолгой, всего-то полдня пути на веслах до того места, где река впадает в залив Чесапик. Она предполагала, что они проделают весь путь по воде. Но Секотин мог выбрать и пеший маршрут, тогда они несли бы каноэ над головами. И они прошли бы через земли Починса и добрались до Кекоутана со стороны береговой полосы.
«Интересно, где сейчас тассентассы? — подумала Покахонтас. — Плывут они на своих больших каноэ по заливу или уже вверх по реке? А некоторые из них, наверное, передвигаются по суше». Покахонтас оглянулась на знакомые, покрытые лесом берега Памманки, мимо которых их несли легкие, размеренные удары весел. Покахонтас погрузилась в полудрему, упершись взглядом в широкую спину Секотина, ритмичный плеск весел по воде усыплял ее. Но при этом она все-таки следила за вторым каноэ, шедшим впереди. Посмотрев туда, она увидела отрешенные лица воинов, без устали производивших те же движения, что и ее браться.
Солнце поднималось все выше, и она почувствовала головокружение и голод. Во рту пересохло, и язык уже не увлажнял губы.
— Секотин, когда ты думаешь остановиться? Я хочу есть.
— Как только увидим подходящее место.
По мнению Покахонтас, они миновали уже несколько подходящих мест, но продолжали двигаться. И Покахонтас решила, что Секотин таким образом намекнул ей, чтобы она не задерживала путников. И опять она стала размышлять, почему у нее есть сомнения насчет Секотина. Никогда она не чувствовала ничего подобного по отношению к другим своим братьям и сестрам. Что заставляет ее сомневаться в нем?
Секотин повернул голову и окликнул мужчин в другом каноэ. Сам он направил каноэ к берегу, где над рекой свисали ветви большого дуба и ивы. Братья втащили каноэ под прикрытие листвы, привязали его плетеной веревкой к ветке, а воины тем временем вытолкнули на берег второе. Глубина у берега была по меньшей мере три фута. Тихонько вздохнув, Покахонтас сбросила юбку и скользнула в воду за борт каноэ.
Она нырнула, давая прохладной воде остудить разгоряченные голову и шею, и неторопливо поплыла на середину реки. Вода бальзамом подействовала на ее тело и уставшие от неподвижного сидения мышцы. Она немного подержалась над водой и вдруг застыла, услышав крик вороны — сигнал опасности, принятый у них. Покахонтас повернула голову и увидела Секотина, знаками приказывавшего ей немедленно вернуться в укрытие к деревьям. Она нырнула и поплыла сильными движениями, не тревожа поверхности воды. Она проплыла под вторым каноэ и показалась между двумя лодками — вода не шелохнулась.
Покахонтас прислушалась, но ничего не услышала. Она видела, что и другие прислушиваются, но только у Секотина был уверенный вид.
Какой-то странный звук или всего лишь ее дыхание? Она снова напряженно прислушалась. Он был слабым, очень слабым, но различимым теперь — тихое шуршание весел. Она повернула голову к братьям. Их руки двигались, они обменивались четкими знаками. Каноэ — несколько больших. Много людей — пятьдесят, возможно, больше. Рыбаки? Кто-то из их людей?
Секотин сделал знак. Уже давно никто не отправлялся за рыбой ни из Веровокомоко, ни из окрестных поселков.
Большие каноэ. Покахонтас взглянула дальше по реке, в сторону звука, но примерно в двухстах футах от них река резко поворачивала. Она ничего не увидела.
А может быть, это волшебные лодки белых людей? Нет, люди Починса сказали, что им не нужны весла. Это, должно быть, кто-то из людей Пяти Рек спускается по реке, чтобы порыбачить или для торговли с соседями. Вдруг ее мозг обожгло воспоминание о принесенном в жертву воине. Это может быть военный отряд монаканов! Она посмотрела на Секотина, его лицо было суровым и напряженным. Так и есть.
Они ждали, замерев и слившись с деревьями. Покахонтас казалось, что она слышит слабое движение воды вокруг себя.
Ее глаза были прикованы к изгибу реки. Наконец оттуда появился темный стремительный силуэт, за ним второй. Два каноэ, большие долбленки, в каждом по двадцать человек. Их неуклюжие удары взбаламутили воду, чего не потерпел бы ни один народ Пяти Рек. Выкрашенные в красный цвет челны и узор головных уборов говорили об их принадлежности к монаканам.
Каноэ двигались медленно: монаканы находились в середине длительного путешествия. Их дома были в горах, далеко на западе. Они, по всей вероятности, плыли уже несколько дней, и уже приблизились к морю. Сейчас они были усталыми и более чем неосторожными. Когда они поравнялись с нависающими ветками дуба и ивы, ни один даже не взглянул в их сторону.
Неподвижные и молчаливые, шесть паухэтанов следили, как скользят мимо них каноэ. Река была широкой, и монаканы, плывшие по середине потока, находились от них на расстоянии пятидесяти футов. Покахонтас отчетливо видела вражеских воинов. Солнце блестело на их сияющих телах и отражалось от воды бликами света. Тихо качнулись несколько листьев. Торчавшая веточка задела ее щеку. Покой и красота оказались так ужасающе хрупки. Покахонтас никогда не чувствовала себя такой испуганной. Если хотя бы один из монаканов повнимательнее глянул на воду под деревьями, разразилась бы кровавая бойня. Монаканы не пощадят ее, если захватят живой. Пытки растянутся на несколько дней, и каждая подробность будет передана ее отцу. Не двигая головой, она глазами поискала какое-нибудь орудие, чтобы убить себя, если ее возьмут в плен.
Но каноэ медленно проследовали дальше, монотонный ритм весельных ударов ни разу не нарушился. Расходившиеся от них волны достигали спрятанных каноэ, покачивавшихся под дубом, и обвивались вокруг Покахонтас. Когда первый страх отпустил ее, ей даже почудилось в этом что-то обольстительное. Каноэ уменьшались, исчезая из виду, пока не стали размером с муравья — крошечные точки на широкой, пустынной поверхности реки.
Медленно напряжение отпустило паухэтанов. Покахонтас только сейчас осознала, что ее тело замерзло под водой, а кожа на пальцах начала сморщиваться. Она посмотрела на Секотина и подала знак, что хочет выйти из воды.
Секотин просигналил в ответ: «Еще рано».
Они ждали, как показалось Покахонтас, несколько часов, пока наконец Секотин громко не произнес:
— Я думаю, теперь мы в безопасности.
Мужчины придержали каноэ, и она проворно забралась в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96