— Эта женщина — не нашего племени! Она не знает наших обычаев. Она приняла подарки Высокого Орла, не зная, что они означают. Можно ли считать ее невестой Леоо-карко-оно-маа?
— Нет! — заревела толпа.
— Вы все помните слова великого Тенскватавы, брата Текумзе, — продолжал Горькая Ягода, перекрывая голосом гул толпы. — Тенскватава сказал: «Белые люди — злейшие враги индейцев. Их язык лжив. Их поступки — поступки предателей. Кончить все отношения с белыми. Не носить их одежду. Не пользоваться их оружием. Не учить слова их языка. Избегать мест, где они появляются. Только так Свободные могут остаться свободными». Так учил Тенскватава. И мы, следуя учению Тенскватавы, до сих пор остаемся свободными. Еще не было случая, чтобы шауни привел в свою типи белую женщину. Или мы забыли слова Тенскватавы? Или мы уже не идем по следу наших отцов и хотим позволить белым загнать нас в Мертвые Земли?
— Нет! — отозвалась толпа.
Станислава подняла глаза на Высокого Орла. Он смотрел на нее в упор. Как тогда, в первый раз, когда она очнулась в шатре Ва-пе-ци-сы.
Вождь понял ее взгляд. Он шагнул к ней, и Станислава почувствовала руку, подхватившую ее под локоть.
Высокий Орел встал рядом с ней.
Затем она услышала его голос:
— Прости, Горькая Ягода, что я прервал тебя и ты не задал всех вопросов, которые полагается задавать в таком случае женщине и мужчине. Да, Та-ва не нашего племени. Она белая. У нее другая кровь. Да, наш народ не видел от белых ничего, кроме обмана, страданий и смерти. Но мы знаем и других белых. Некоторые из них уходили к нам, брали в жены наших девушек и до конца жизни оставались в наших селениях. Мой отец рассказывал про человека по имени Моква-ай-пво-атс, Просыпающийся Волк. Он пришел в племя черноиогих совсем молодым и попросил разрешения жить вместе с ними и делить все их радости и несчастья. Ему было в то время пятнадцать Больших Солнц. Вождь пиеганов, Одиноко Ходящий, принял его, как сына. Он прожил у пиеганов до смерти и был счастлив. И его дети тоже были счастливыми .
Ты знаешь, Горькая Ягода, что дочь Повхатана, великого вождя алгонкинов, прекрасная Покахонтас, вышла замуж за англичанина, большого вождя в своем племени, и уехала в страну белых, где ее называли принце-сса.
Ты знаешь, что Та-ва не такая, как все остальные белые. Она пришла к нам с Квихпака, из земли людей с волосатыми лицами, которых называют тлинкитами. А в землю тлинкитов она пришла из страны Наукан. Но ее родина еще дальше, на расстоянии пути Большого Солнца. Когда она появилась у нас, мы думали, что белые будут искать ее и придут по ее следам к нашему селению. Но она засмеялась, когда мы сказали ей об этом. Она ответила, что вождь ее племени Сарь прогнал ее в Наукан за то, что она хотела освободить людей своего рода из резервации. Вождь ее племени был предателем своего народа, подобно предателю Ункасу, из-за которого погиб мой дед Текумзе…
Воины, слушавшие слова Высокого Орла, одобрительно зашумели. Глаза колдуна сверкнули недобрым огнем.
Леоо-карко-оно-маа поднял руку, призывая к молчанию.
— Я разговаривал с Та-ва несколько раз. У нее сердце и мысли свободного человека. Она просила меня и Совет старейшин, чтобы ей разрешили остаться в племени. Совет старейшин ответил «да».
Высокий Орел повернулся к старикам, сидевшим в багровом круге огня:
— Разве лживы мои слова?
— Нет, — склонили головы старики.
— Разве Совет старейшин меняет когда-нибудь свое слово?
— Нет!
— Ее назвали шауни. Значит, она — шауни, как мой отец, как мой дед, великий Текумзе, как мой будущий сын!
Он обратил лицо свое к колдуну, стоящему против него:
— Горькая Ягода, ты не задал последнего вопроса, который полагается задать по обычаю. Говори.
Колдун помедлил несколько мгновений, потом сделал шаг к Станиславе и протянул вперед обе руки.
— Та-ва, — сказал он. — Хочешь ли ты быть женой человека по имени Леоо-карко-оно-маа?
— Да, — ответила Станислава.
Ладонь, придерживающая ее локоть, сжалась.
— Высокий Орел, хочешь ли ты быть мужем этой женщины по имени Та-ва?
— Да.
— Ты можешь ввести ее в свою типи, Высокий Орел. Отныне и навсегда!
Станиславе показалось, что в голосе колдуна прозвучала скрытая угроза.
Конец обряда она помнила смутно. Она не видела свадебного танца Горькой Ягоды, голоса воинов и женщин слились в неясный гул, от нервного напряжения кружилась голова, шелестели перья в праздничном уборе мужа. Он нес ее на руках через волны цветного тумана, крепко прижав к груди. Покачивались темные вершины лиственниц. Звезды голубыми искрами сыпались с неба. И сердце рвало грудь частыми лихорадочными ударами.
В типи Высокий Орел посадил ее на возвышение, сложенное из шкур оленя-вапити. Снял с шеста сумку, блестевшую бисерной вышивкой, достал четыре широких браслета, кованных из тяжелого самородного золота.
— Это браслеты моей матери. Дай твои руки, Та-ва. Смотри. На желтом железе вырезаны знаки рода Совы и Великого Отца — Солнца. Теперь ты тоже принадлежишь роду Совы. И Солнце будет освещать наш путь. Я буду идти рядом с тобой всегда. Я всегда буду верен тебе. Один очаг будет согревать нас и одна шкура укроет в холодные ночи.
Прохладный металл охватил запястья Станиславы.
— Я тоже всегда буду верна тебе, Высокий Орел — сказала она.
Снова веет северный ветер над Длинным озером. Несет в струях своих над неокрепшим льдом твердые колкие снежинки. Опять укорачивается небесная тропа Солнца. Серые медведи ушли спать в пещеры высоко в горы. Затихли в чаще мускусные крысы и бобры на ручьях. Они заготовили себе хорошие запасы на долгую зиму. Только они уже заснули и будут спать до весны, а люди будут охотиться все холодные месяцы, ибо лишний кусок мяса никогда не занимает мною места в типи. Длинен был в этом году Месяц Ягод, который белые называют «индейским летом» Щедрыми были земли и реки. И во многих типи молодые женщины пели песни любви…
ДВА ВЫСТРЕЛА
От Буско-Здруя до Сташува кроме железной тянется еще грунтовая дорога — напрямик. Она прорезает лес, перебегает небольшие болотца, карабкается на холмы и наконец упирается в Сташув.
В основном ею пользуются крестьяне хуторов, редко разбросанных в этом дремучем краю. В последнее время по ней больше ездят швабы. На зеленых армейских фурах они везут добро, награбленное в Сандомире и малых окрестных деревнях.
Есть место, где дорога скатывается с косогора в неглубокую лощину, затянутую орешником и ольхой. Рубленый бревенчатый мост длиною в десяток шагов перекрывает здесь ручей с медленной темной водой. Заросли ольхи на его берегах в некоторых местах так густы, что пробраться через них можно либо ползком, либо с хорошим топором в руках. Выше по косогору они редеют, среди них появляются сосны и вязы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58