Он все еще плохо соображал от ударов и не понимал, на что она намекала.
- Сейчас я это делаю, потому что я твой друг, и потому что я доверяю тебе, и потому что я люблю тебя, Карл. Люблю, только не пойми меня превратно, но все же это совершенно точное выражение.
Говоря это, она осторожно отогнула залитую кровью рубашку и обнажила его грудь.
- Это очень быстро, Карл, и это будет выглядеть гораздо хуже, чем на самом деле, поверь мне. И помни, что вы ничего не сказали, что мы не успели, оружие уже в дороге, тебя пытали - все это доказательства для сирийцев и немецких гангстеров.
Карл пытался поднять на нее взгляд, но кровь заливала ему глаза, и он увидел только, что она направила на него поднятый нож.
Она молниеносно нанесла ему пять глубоких порезов на груди. Боль как будто от легких ожогов: ее нож, видимо, был очень острым.
Похоже, от боли у него стал сильнее вырабатываться адреналин, и он внезапно оживился.
- Где остальные? - спросил он сквозь зубы.
- Минут через десять они перейдут границу, за это время здесь появятся сирийцы и обнаружат тебя.
Муна убрала нож и вытащила пистолет, направив дуло в землю.
- Я должна немедленно уходить, другие запутывают следы. Но ты ведь знаешь, что я была медсестрой, Карл, ты мне доверяешь?
- Да.
- Это "Вальтер", 7,65.
- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?
- Все патроны в магазине.
- Да, ну дальше?
Она больше ничего не сказала. На ощупь она выбирала место ниже его левой ключицы. Приставив дуло пистолета к этому месту, она тут же нажала на курок. Карла толчком отбросило назад, он почувствовал, как будто получил тяжелый удар кулаком. Она выбрала новое место на внешней стороне его правого бедра и повторила процедуру. В этот раз он ощутил боль и снова впал в полуобморочное состояние.
Он слышал, как она стреляла еще четыре раза, но его тело уже ничего не чувствовало.
* * *
Он очнулся от жгучей жажды, открыл глаза, но после короткого замешательства понял, что видит только одним. Второй глаз опух и, возможно, был перевязан. С минуту он смотрел в щель на белом потолке. Попытался поднять голову, но сразу же упал назад из-за жгучей боли в левом плече и лопатке. Он осторожно повернулся. Одна нога не гнулась, была забинтована. Он закрыл глаза, вернее, один глаз и попытался восстановить в памяти ход событий.
Он лежал на чем-то напоминавшем больничную кровать, в холодной убогой комнате. У него в памяти промелькнуло, как в палатку ворвались солдаты с автоматами. Но больше он ничего не помнил.
Значит, Сирия, подумал он. Я, должно быть, все еще нахожусь в Сирии.
А это, видимо, больница. На улице светло, должно быть, день. В комнату свет проникает под углом, значит, сейчас день или утро.
Слева от него с потолка спускался шнур от звонка. Карл попробовал поднять левую руку, но боль стала еще сильнее. Он приподнялся еще раз и дотянулся до шнура правой рукой, миг подержал и повалился обратно. Раны пульсировали. Карл попытался подвигать мышцами лица, но оно было стянуто повязкой, закрывавшей глаз.
Спустя минуту вошла медсестра и что-то спросила его по-арабски, но он ее не понял. Он попросил воды по-английски и по-французски. Она исчезла. Быстро вернулась с человеком в форме, который осторожно приподнял верхнюю часть кровати. Она поднесла ему ко рту пластмассовую кружку с водой и помогла напиться, затем молча вышла из комнаты.
Мужчина взял стул и сел рядом с Карлом, положив ногу на ногу. Карл разглядел его погоны: орел и звезда, армейская форма. Он подполковник.
- Вы, как я понял, говорите по-английски, поскольку вы швед? - прозвучал первый вопрос.
Карл кивнул.
- Я подполковник Абдель Карим Хелу, военная служба безопасности, - представился сириец кратким деловым тоном.
- Карл Густав Гильберт Хамильтон, капитан шведского флота, - ответил Карл охрипшим голосом.
- Это сюрприз. Вы офицер?
- Да, в резерве.
- Что вы делаете здесь, в Сирии?
- Покупал сувениры и был ранен.
- Ваши товарищи, вы знаете, что они убиты?
- Да.
- Они швейцарцы?
- Да.
- Я в это не верю.
Карл попытался пожать плечами, но резкая боль напомнила о себе.
- Во всяком случае, они ездили со швейцарскими паспортами, я их знал как швейцарцев.
- Кто вас схватил?
- Этого я не знаю.
- Вы знаете это, разумеется. Вас пытали не ради развлечения. Они хотели что-то получить или узнать. Что же именно?
- Этого я не знаю.
- Не притворяйтесь, пожалуйста, дорогой, положение серьезное.
- Но меня ведь не подозревают в преступлении, и я хочу связаться с моим посольством.
- Преступление это или нет - вопрос скорее философский. Посольство будет потом, если вы будете откровенны со мной. Ну, так кто же вас захватил?
- Как долго я здесь нахожусь и где я?
- Около восемнадцати часов, это военный госпиталь, в военном районе, следовательно. Кто вас захватил?
Карл задумался. Что сейчас хуже - быть служащим шведской службы безопасности или западногерманским террористом? Решить было не так уж легко.
Где-то по Турции, подумал он затем, передвигался трайлер, приближая катастрофу.
- У нас есть основания полагать, что те, кто вас так разукрасил, были палестинцами, - продолжал подполковник с явным нетерпением, - это так?
- Да, вероятно, это так. Во всяком случае, это были безусловно не израильтяне.
- Почему вы так решили?
- Они выглядели слишком молодыми, говорили по-арабски и, похоже, направлялись дальше, в Ливан. А это совершенно неудобный крюк для израильтян. К тому же существуют все-таки пределы того, что израильтяне могут вытворять на вашей территории.
- Да, но дело обстоит очень серьезно именно с такого рода палестинцами. Не знаете ли, по какой дороге и куда они отправились?
- Нет, они говорили совсем о других вещах.
- Да? И что они хотели?
- Этого я не помню.
В ответ послышался короткий, хриплый смешок подполковника.
- Вы же не забыли все с самого начала. Они добились того, что хотели узнать?
- Нет.
- Поэтому они вас одного за другим пытали. Но они, кажется, обращались с вами несколько небрежно?
- Думаю, они спешили. Было что-то вроде тревоги. Сложно вспомнить, мне было очень плохо.
- Что вы помните последнее?
- Возникла паника, вероятно, из-за вашего приближения. Они засуетились, выстрелили в девушку, которая все еще была жива. Затем в меня, мне так кажется, во всяком случае.
Карл задумался, как будто бы догадываясь о чем-то. Он помнил, что Муна всадила в него две пули. Потом он слышал еще несколько выстрелов и полагал, что они предназначались ему. Но, насколько он понял, у него только две огнестрельные раны. Следовательно, вполне вероятно, что она выстрелила несколько раз в уже мертвую Барбару. Да, в Барбару, ибо Хорст Людвиг Хан выглядел по меньшей мере так, что для него уже было все равно.
Офицер поднялся и подошел к окну, Карл не мог его видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
- Сейчас я это делаю, потому что я твой друг, и потому что я доверяю тебе, и потому что я люблю тебя, Карл. Люблю, только не пойми меня превратно, но все же это совершенно точное выражение.
Говоря это, она осторожно отогнула залитую кровью рубашку и обнажила его грудь.
- Это очень быстро, Карл, и это будет выглядеть гораздо хуже, чем на самом деле, поверь мне. И помни, что вы ничего не сказали, что мы не успели, оружие уже в дороге, тебя пытали - все это доказательства для сирийцев и немецких гангстеров.
Карл пытался поднять на нее взгляд, но кровь заливала ему глаза, и он увидел только, что она направила на него поднятый нож.
Она молниеносно нанесла ему пять глубоких порезов на груди. Боль как будто от легких ожогов: ее нож, видимо, был очень острым.
Похоже, от боли у него стал сильнее вырабатываться адреналин, и он внезапно оживился.
- Где остальные? - спросил он сквозь зубы.
- Минут через десять они перейдут границу, за это время здесь появятся сирийцы и обнаружат тебя.
Муна убрала нож и вытащила пистолет, направив дуло в землю.
- Я должна немедленно уходить, другие запутывают следы. Но ты ведь знаешь, что я была медсестрой, Карл, ты мне доверяешь?
- Да.
- Это "Вальтер", 7,65.
- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?
- Все патроны в магазине.
- Да, ну дальше?
Она больше ничего не сказала. На ощупь она выбирала место ниже его левой ключицы. Приставив дуло пистолета к этому месту, она тут же нажала на курок. Карла толчком отбросило назад, он почувствовал, как будто получил тяжелый удар кулаком. Она выбрала новое место на внешней стороне его правого бедра и повторила процедуру. В этот раз он ощутил боль и снова впал в полуобморочное состояние.
Он слышал, как она стреляла еще четыре раза, но его тело уже ничего не чувствовало.
* * *
Он очнулся от жгучей жажды, открыл глаза, но после короткого замешательства понял, что видит только одним. Второй глаз опух и, возможно, был перевязан. С минуту он смотрел в щель на белом потолке. Попытался поднять голову, но сразу же упал назад из-за жгучей боли в левом плече и лопатке. Он осторожно повернулся. Одна нога не гнулась, была забинтована. Он закрыл глаза, вернее, один глаз и попытался восстановить в памяти ход событий.
Он лежал на чем-то напоминавшем больничную кровать, в холодной убогой комнате. У него в памяти промелькнуло, как в палатку ворвались солдаты с автоматами. Но больше он ничего не помнил.
Значит, Сирия, подумал он. Я, должно быть, все еще нахожусь в Сирии.
А это, видимо, больница. На улице светло, должно быть, день. В комнату свет проникает под углом, значит, сейчас день или утро.
Слева от него с потолка спускался шнур от звонка. Карл попробовал поднять левую руку, но боль стала еще сильнее. Он приподнялся еще раз и дотянулся до шнура правой рукой, миг подержал и повалился обратно. Раны пульсировали. Карл попытался подвигать мышцами лица, но оно было стянуто повязкой, закрывавшей глаз.
Спустя минуту вошла медсестра и что-то спросила его по-арабски, но он ее не понял. Он попросил воды по-английски и по-французски. Она исчезла. Быстро вернулась с человеком в форме, который осторожно приподнял верхнюю часть кровати. Она поднесла ему ко рту пластмассовую кружку с водой и помогла напиться, затем молча вышла из комнаты.
Мужчина взял стул и сел рядом с Карлом, положив ногу на ногу. Карл разглядел его погоны: орел и звезда, армейская форма. Он подполковник.
- Вы, как я понял, говорите по-английски, поскольку вы швед? - прозвучал первый вопрос.
Карл кивнул.
- Я подполковник Абдель Карим Хелу, военная служба безопасности, - представился сириец кратким деловым тоном.
- Карл Густав Гильберт Хамильтон, капитан шведского флота, - ответил Карл охрипшим голосом.
- Это сюрприз. Вы офицер?
- Да, в резерве.
- Что вы делаете здесь, в Сирии?
- Покупал сувениры и был ранен.
- Ваши товарищи, вы знаете, что они убиты?
- Да.
- Они швейцарцы?
- Да.
- Я в это не верю.
Карл попытался пожать плечами, но резкая боль напомнила о себе.
- Во всяком случае, они ездили со швейцарскими паспортами, я их знал как швейцарцев.
- Кто вас схватил?
- Этого я не знаю.
- Вы знаете это, разумеется. Вас пытали не ради развлечения. Они хотели что-то получить или узнать. Что же именно?
- Этого я не знаю.
- Не притворяйтесь, пожалуйста, дорогой, положение серьезное.
- Но меня ведь не подозревают в преступлении, и я хочу связаться с моим посольством.
- Преступление это или нет - вопрос скорее философский. Посольство будет потом, если вы будете откровенны со мной. Ну, так кто же вас захватил?
- Как долго я здесь нахожусь и где я?
- Около восемнадцати часов, это военный госпиталь, в военном районе, следовательно. Кто вас захватил?
Карл задумался. Что сейчас хуже - быть служащим шведской службы безопасности или западногерманским террористом? Решить было не так уж легко.
Где-то по Турции, подумал он затем, передвигался трайлер, приближая катастрофу.
- У нас есть основания полагать, что те, кто вас так разукрасил, были палестинцами, - продолжал подполковник с явным нетерпением, - это так?
- Да, вероятно, это так. Во всяком случае, это были безусловно не израильтяне.
- Почему вы так решили?
- Они выглядели слишком молодыми, говорили по-арабски и, похоже, направлялись дальше, в Ливан. А это совершенно неудобный крюк для израильтян. К тому же существуют все-таки пределы того, что израильтяне могут вытворять на вашей территории.
- Да, но дело обстоит очень серьезно именно с такого рода палестинцами. Не знаете ли, по какой дороге и куда они отправились?
- Нет, они говорили совсем о других вещах.
- Да? И что они хотели?
- Этого я не помню.
В ответ послышался короткий, хриплый смешок подполковника.
- Вы же не забыли все с самого начала. Они добились того, что хотели узнать?
- Нет.
- Поэтому они вас одного за другим пытали. Но они, кажется, обращались с вами несколько небрежно?
- Думаю, они спешили. Было что-то вроде тревоги. Сложно вспомнить, мне было очень плохо.
- Что вы помните последнее?
- Возникла паника, вероятно, из-за вашего приближения. Они засуетились, выстрелили в девушку, которая все еще была жива. Затем в меня, мне так кажется, во всяком случае.
Карл задумался, как будто бы догадываясь о чем-то. Он помнил, что Муна всадила в него две пули. Потом он слышал еще несколько выстрелов и полагал, что они предназначались ему. Но, насколько он понял, у него только две огнестрельные раны. Следовательно, вполне вероятно, что она выстрелила несколько раз в уже мертвую Барбару. Да, в Барбару, ибо Хорст Людвиг Хан выглядел по меньшей мере так, что для него уже было все равно.
Офицер поднялся и подошел к окну, Карл не мог его видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94