Что ж, пока все идет прекрасно.
Он протянул белую сумку кассиру и жестом показал, чтобы тот наполнил ее деньгами. Кассир тут же подчинился и методично, быстрыми движениями начал перекладывать банкноты слева направо. Казалось, он предпочитал как можно скорее покончить с этой неприятной ситуацией, не поднимая тревоги и не затягивая время, хотя оно работало, конечно же, против грабителя.
Когда Карл потянул к себе сумку, полную денег, прошло не больше полутора минут с начала операции. Он положил обратно в сумку винтовку и застегнул "молнию", все время держа в поле зрения всех, кто был в банке. Никто не изменил положения, все уставились на него, не двигаясь, и вообще вели себя исключительно послушно.
Карл перепрыгнул через стойку и быстро прошел к выходу, где развернулся и направил револьвер на людей справа от себя.
- Ни с места, стреляю без предупреждения! - крикнул он и двинулся по направлению к выходу.
Вестибюль был пуст. Карлу очень повезло. Он закрыл за собой дверь, снял маску и поправил волосы. Спрятав револьвер в сумку, Карл открыл наружную дверь и быстрыми шагами пошел к машине.
Пройдя примерно сто метров из ста пятидесяти, он услышал сзади себя крик и шум. Тогда на последнем отрезке он побежал, держа ключ от замка в руке. На улице уже стемнело, и никто не мог увидеть его лица, даже когда он садился в машину.
"Мерседес" завелся сразу. Кто-то уже бежал к нему, а Карл старался развернуться как можно спокойнее, когда поворачивал на узкую извилистую пригородную Кильштрассе. Ехал он довольно медленно, тем не менее, бежавший за ним человек догнать его не смог, но, остановившись, напряженно вглядывался в наступающую темноту, чтобы разглядеть номер машины.
Метров через пятьсот на его пути возник светофор. Конечно, красный. Карл остановился, ожидая, когда загорится зеленый свет. Здесь уже его нельзя было видеть из центра Эйдельштадта и из здания банка. Вряд ли кто предполагал, что банковский налетчик остановится перед красным светофором. Зеленый зажегся спустя вечность. Он сразу повернул направо, на Рейнбанштрассе, и проехал по ней вдоль пригородных вилл еще примерно метров пятьсот, прежде чем увидел у дороги какую-то фабрику. Предприятие представляло собой довольно большое здание с автостоянкой справа, с въездом и выездом прямо впереди. Посетитель мог, таким образом, свободно, не рискуя быть остановленным охранником, въехать во двор и припарковаться.
Именно это Карл и сделал. Он поставил машину подальше, на посыпанную гравием площадку, выключил двигатель, опустил боковое стекло и прислушался. Нет, никакой полицейской сирены он не слышал. Посмотрел на часы. Прошло четыре минуты и тридцать пять секунд с момента, как он закрыл дверь в банк.
Карл снял комбинезон, положил его в сумку, поверх банкнот. Внимательно осмотрел машину, чтобы там ничего не осталось. Взяв переполненную белую сумку, вышел и закрыл машину. Затем спокойно прошел вдоль ограды и дальше, к входу в метро, который, как он знал, должен был находиться метрах в ста пятидесяти.
На станции "Эйдельштадт" наземной железной дороги он спокойно купил в автомате билет и неторопливо вышел на перрон. И там в первый раз услышал звук полицейской сирены. В тот же момент подошел первый поезд по направлению к Пиннебергу.
После четырех пересадок, спустя сорок минут он был в нескончаемой гамбургской толпе на Центральном вокзале. Медленно и как бы бесцельно Карл шел к выходу на Кирхеналле, где должны были располагаться камеры хранения. Они были установлены в форме буквы Т" вдоль угловой стены с одной, линией ящиков, которая почти соединяла внутренние концы "Г". В самом углу находилась камера номер 410. Если стоять напротив нее, можно прекрасно наблюдать одновременно за выходом на Кирхеналле и за остальными камерами хранения.
На камере 410, единственной во всем ряду, красовалась сенсационная надпись: "Полицейские - свиньи" и "Сент-Паулис Клам". "Что это, случайность или своеобразное выражение юмора Зигфрида Маака?" - подумал Карл. И что означает "Сент-Паулис Клам"? Карл вставил отмычку в "занятый" номер, и дверца сразу открылась. Он поставил в камеру обе сумки со снаряжением грабителя и деньгами, а рядом положил квитанцию, извещавшую, что он уже растратил более шести тысяч марок и на будущее ему требуется по крайней мере вдвое большая сумма. Затем Карл защелкнул замок и вышел. По дороге к выходу с Кирхеналле он вдруг сообразил, что не пересчитал деньги. Согласно предположениям, в кассе Дойче банка в Эйдельштадте в момент ограбления должно было быть около полумиллиона марок. Впрочем, безразлично, как много денег лежало сейчас в камере хранения Ведомства по охране конституции. Маловероятно, что они надуют его с награбленными деньгами. Вероятно, через двадцать четыре часа он получит аккуратную немецкую расписку на всю сумму. Карл пересек Кирхеналле, прошел мимо полицейского участка, затемненного матовыми стеклами, невдалеке стояли три бело-зеленые полицейские машины. Карл чувствовал удовлетворение и был абсолютно спокоен. Он ничего не нарушил, против него нет никаких доказательств, кроме ничтожного видеофильма, и, скорее всего, полиция его не поймает. Миновав полицейский участок, Карл вошел в первый же приличный ресторан, оказавшийся немецким, но с итальянской кухней. Он съел толстую пиццу и выпил три большие кружки пива. Непонятно почему, его мучила жажда. За едой он с удовольствием слушал, похоже, турецкого музыканта, выводившего мелодии из "Кармен" на электрооргане, да так, что это напоминало турецкий вальс. Да-а, подумал Карл, турок, играющий на японском органе "Ямаха" французскую музыку Визе с испанскими мотивами для шведского террориста, съевшего итальянскую пиццу в немецком исполнении.
Налет на банк он уже выкинул из головы. Теперь он размышлял, как ему продолжать свою роль симпатизирующего террористам на Хафенштрассе. Лучше всего было не суетиться. Возможно, теперь, после ограбления, нужно выдержать несколько дней, это придаст ему большую известность, но точно он еще не решил. Но если система работает, как дома, в Швеции, то журналисты раструбят обо всем. Наверняка Ведомство по охране конституции имеет собственных журналистов, так же как в Стокгольме Нэслюнд содержит целую "конюшню".
Весь следующий день Карл посвятил чтению бульварной прессы. И из-за этого пропустил редчайший случай - посмотреть свое собственное изображение на западногерманском телевидении.
Программа новостей раз за разом прокручивала видеофильм. Ведущий говорил о "коммандос"-налетчике, который, согласно подозрениям полиции, мог быть шведским морским пехотинцем со специальной подготовкой. По взглядам своим - левый экстремист, вероятно, очень близкий к европейским террористическим организациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Он протянул белую сумку кассиру и жестом показал, чтобы тот наполнил ее деньгами. Кассир тут же подчинился и методично, быстрыми движениями начал перекладывать банкноты слева направо. Казалось, он предпочитал как можно скорее покончить с этой неприятной ситуацией, не поднимая тревоги и не затягивая время, хотя оно работало, конечно же, против грабителя.
Когда Карл потянул к себе сумку, полную денег, прошло не больше полутора минут с начала операции. Он положил обратно в сумку винтовку и застегнул "молнию", все время держа в поле зрения всех, кто был в банке. Никто не изменил положения, все уставились на него, не двигаясь, и вообще вели себя исключительно послушно.
Карл перепрыгнул через стойку и быстро прошел к выходу, где развернулся и направил револьвер на людей справа от себя.
- Ни с места, стреляю без предупреждения! - крикнул он и двинулся по направлению к выходу.
Вестибюль был пуст. Карлу очень повезло. Он закрыл за собой дверь, снял маску и поправил волосы. Спрятав револьвер в сумку, Карл открыл наружную дверь и быстрыми шагами пошел к машине.
Пройдя примерно сто метров из ста пятидесяти, он услышал сзади себя крик и шум. Тогда на последнем отрезке он побежал, держа ключ от замка в руке. На улице уже стемнело, и никто не мог увидеть его лица, даже когда он садился в машину.
"Мерседес" завелся сразу. Кто-то уже бежал к нему, а Карл старался развернуться как можно спокойнее, когда поворачивал на узкую извилистую пригородную Кильштрассе. Ехал он довольно медленно, тем не менее, бежавший за ним человек догнать его не смог, но, остановившись, напряженно вглядывался в наступающую темноту, чтобы разглядеть номер машины.
Метров через пятьсот на его пути возник светофор. Конечно, красный. Карл остановился, ожидая, когда загорится зеленый свет. Здесь уже его нельзя было видеть из центра Эйдельштадта и из здания банка. Вряд ли кто предполагал, что банковский налетчик остановится перед красным светофором. Зеленый зажегся спустя вечность. Он сразу повернул направо, на Рейнбанштрассе, и проехал по ней вдоль пригородных вилл еще примерно метров пятьсот, прежде чем увидел у дороги какую-то фабрику. Предприятие представляло собой довольно большое здание с автостоянкой справа, с въездом и выездом прямо впереди. Посетитель мог, таким образом, свободно, не рискуя быть остановленным охранником, въехать во двор и припарковаться.
Именно это Карл и сделал. Он поставил машину подальше, на посыпанную гравием площадку, выключил двигатель, опустил боковое стекло и прислушался. Нет, никакой полицейской сирены он не слышал. Посмотрел на часы. Прошло четыре минуты и тридцать пять секунд с момента, как он закрыл дверь в банк.
Карл снял комбинезон, положил его в сумку, поверх банкнот. Внимательно осмотрел машину, чтобы там ничего не осталось. Взяв переполненную белую сумку, вышел и закрыл машину. Затем спокойно прошел вдоль ограды и дальше, к входу в метро, который, как он знал, должен был находиться метрах в ста пятидесяти.
На станции "Эйдельштадт" наземной железной дороги он спокойно купил в автомате билет и неторопливо вышел на перрон. И там в первый раз услышал звук полицейской сирены. В тот же момент подошел первый поезд по направлению к Пиннебергу.
После четырех пересадок, спустя сорок минут он был в нескончаемой гамбургской толпе на Центральном вокзале. Медленно и как бы бесцельно Карл шел к выходу на Кирхеналле, где должны были располагаться камеры хранения. Они были установлены в форме буквы Т" вдоль угловой стены с одной, линией ящиков, которая почти соединяла внутренние концы "Г". В самом углу находилась камера номер 410. Если стоять напротив нее, можно прекрасно наблюдать одновременно за выходом на Кирхеналле и за остальными камерами хранения.
На камере 410, единственной во всем ряду, красовалась сенсационная надпись: "Полицейские - свиньи" и "Сент-Паулис Клам". "Что это, случайность или своеобразное выражение юмора Зигфрида Маака?" - подумал Карл. И что означает "Сент-Паулис Клам"? Карл вставил отмычку в "занятый" номер, и дверца сразу открылась. Он поставил в камеру обе сумки со снаряжением грабителя и деньгами, а рядом положил квитанцию, извещавшую, что он уже растратил более шести тысяч марок и на будущее ему требуется по крайней мере вдвое большая сумма. Затем Карл защелкнул замок и вышел. По дороге к выходу с Кирхеналле он вдруг сообразил, что не пересчитал деньги. Согласно предположениям, в кассе Дойче банка в Эйдельштадте в момент ограбления должно было быть около полумиллиона марок. Впрочем, безразлично, как много денег лежало сейчас в камере хранения Ведомства по охране конституции. Маловероятно, что они надуют его с награбленными деньгами. Вероятно, через двадцать четыре часа он получит аккуратную немецкую расписку на всю сумму. Карл пересек Кирхеналле, прошел мимо полицейского участка, затемненного матовыми стеклами, невдалеке стояли три бело-зеленые полицейские машины. Карл чувствовал удовлетворение и был абсолютно спокоен. Он ничего не нарушил, против него нет никаких доказательств, кроме ничтожного видеофильма, и, скорее всего, полиция его не поймает. Миновав полицейский участок, Карл вошел в первый же приличный ресторан, оказавшийся немецким, но с итальянской кухней. Он съел толстую пиццу и выпил три большие кружки пива. Непонятно почему, его мучила жажда. За едой он с удовольствием слушал, похоже, турецкого музыканта, выводившего мелодии из "Кармен" на электрооргане, да так, что это напоминало турецкий вальс. Да-а, подумал Карл, турок, играющий на японском органе "Ямаха" французскую музыку Визе с испанскими мотивами для шведского террориста, съевшего итальянскую пиццу в немецком исполнении.
Налет на банк он уже выкинул из головы. Теперь он размышлял, как ему продолжать свою роль симпатизирующего террористам на Хафенштрассе. Лучше всего было не суетиться. Возможно, теперь, после ограбления, нужно выдержать несколько дней, это придаст ему большую известность, но точно он еще не решил. Но если система работает, как дома, в Швеции, то журналисты раструбят обо всем. Наверняка Ведомство по охране конституции имеет собственных журналистов, так же как в Стокгольме Нэслюнд содержит целую "конюшню".
Весь следующий день Карл посвятил чтению бульварной прессы. И из-за этого пропустил редчайший случай - посмотреть свое собственное изображение на западногерманском телевидении.
Программа новостей раз за разом прокручивала видеофильм. Ведущий говорил о "коммандос"-налетчике, который, согласно подозрениям полиции, мог быть шведским морским пехотинцем со специальной подготовкой. По взглядам своим - левый экстремист, вероятно, очень близкий к европейским террористическим организациям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94