Однажды меня даже чуть не ранил носорог.
Последним этапом нашего сафари с фотоаппаратом был Мозамбик. Там стояла такая жара, что даже бассейн при гостинице не мог освежить нас. Здесь мы временно и расстались с Карлом.
Он отправился в Америку, а я вернулась в Южную Африку, чтобы закончить свои дела и заработать на авиабилет. Как американский гражданин Карл оформил мне визу в США.
По дороге он заехал в Амстердам, чтобы повидаться с моими родителями и официально просить у них моей руки. Отца к этому времени разбил паралич, и он потерял дар речи, а на мать Карл произвел самое благоприятное впечатление. Она даже поздравила меня с тем, что мой избранник – такой деликатный и воспитанный мужчина.
В течение полугода мы с Карлом обменивались столь пылкими письмами, что я до сих пор не пойму, как они не вспыхнули от эмоций. Потом я вернулась в Голландию, чтобы провести два последних месяца перед замужеством в кругу семьи.
Я должна была уехать в Америку в августе, но за неделю до отлета Карл позвонил мне с Ямайки и попросил меня отложить приезд.
– Произошло нечто неожиданное, – неуверенно бормотал он.
Несмотря на помехи на линии, я догадалась, что происшедшее имеет весьма отдаленное отношение к его работе.
Этой ночью я долго не могла уснуть и написала длинное письмо, в котором поделилась с ним моими опасениями. Я спрашивала, не встретилась ли ему другая женщина? «Я достаточно умна и знаю, что такой человек, как ты, не будет вести жизнь аскета. Только об одном тебя прошу: не влюбись в другую!»
В ответ пришло умное и страстное письмо. Карл успокаивал меня: «Ксавьера, клянусь тебе, ты – женщина моей мечты, я страстно жду встречи с тобой в декабре, чтобы жениться на тебе и больше уже никогда не расставаться».
4. СИНЯКИ И ШИШКИ
В тот декабрьский день 1967 года аэропорт Кеннеди с его невообразимой сутолокой показался мне самым неприятным местом в мире. Пассажиры толпились у касс, суетились, толкались. Карла нигде не было видно. Прилететь в Нью-Йорк в шесть часов вечера в общем-то не очень удобно, но когда ты можешь позволить себе купить только дешевый билет на чартерный рейс, выбора нет.
Карла я, почти уже отчаявшись, увидела, лишь когда таможенник проверил мой последний чемодан. Я бросилась к нему на шею, хотела поцеловать, но… он отвернулся!
Ему что, было неудобно целоваться с собственной невестой в аэропорту? Что происходит?
– Схожу-ка я за тележкой для багажа, – только и вымолвил он на пути к автомобилю.
– Добро пожаловать в Штаты! – Это он уже произнес, когда мы выехали из паркинга.
Ну и приемчик! Мои руки замерзли без перчаток, пальтишко на рыбьем меху совсем не защищало от ветра, а человек, целых восемь месяцев славший мне страстные письма, открытки и телеграммы, был какой-то совсем чужой и холодный, как айсберг.
Даже облик его был какой-то странный, хотя ни своей бледностью, ни стандартной прической он ничем вроде бы не отличался от массы средних американцев. В чем, собственно, дело?
– Карл! Ты от меня что-то скрываешь?
Он включил приемник и как-то неуверенно закашлялся.
– Карл, я все бросила, чтобы приехать к тебе, значит, имею право знать, что стряслось?
Я вдруг почувствовала: все равно соврет, но мне тогда хватило бы и полуправды.
– Ты что, встретил другую?
Он как-то неловко заерзал.
– Ну, была другая женщина, – робко начал он. – Секретарша на конференции по экономике в начале года, на Ямайке.
Рона, мать восьмилетнего сына, перешагнула уже рубеж тридцати. По словам Карла, она страстно в него влюбилась, а сам он к ней ничего не испытывал, да и переспал-то, дескать, с ней всего раза три.
– Прекрасно, теперь мне стало легче, – сказала я, и мы сменили тему.
Карл снимал квартиру в районе Семидесятой улицы. Жилище Карла впечатляло образцовым порядком. Комнаты были обставлены французской мебелью и буквально набиты ценными старинными вещами. Да только не было здесь ни единого цветка, ни хотя бы простой записки, говорящей: «Добро пожаловать!» Можно было подумать, что квартира вообще надолго оставлена хозяевами…
Мы отправились перекусить в один из ресторанчиков Германтауна, а потом вернулись домой, чтобы вымыться, распаковать вещи и, конечно же, позаниматься любовью. Вот тут-то я и поняла, что перемены произошли более значительные, чем казалось поначалу.
Странное поведение Карла повлияло и на меня: он даже не смог меня возбудить, а его огромный член приносил только физическую боль. Нам пришлось одеться… Я включила телевизор.
Часам к девяти вечера мы оба почувствовали себя лучше и снова попытались состыковаться. На этот раз я уже начала было испытывать привычные для меня ощущения, как вдруг зазвонил телефон, и Карл, прервавшись, снял трубку.
Кроме шуток, те двадцать минут телефонного разговора не оставили у меня сомнений в том, что Карл предпочел бы переспать не со мной, а с той, на другом конце провода.
Я была слишком подавлена, чтобы опять о чем-то расспрашивать, отвернулась и постаралась заснуть.
Назавтра, в воскресенье, я надеялась, что Карл покажет мне город, однако часов около двенадцати он вдруг сказал:
– Ксавьера, я должен повидаться с матерью, ей нужна помощь. Она занимается художественной выставкой, которая сегодня открывается. Извини, что оставляю тебя одну, но ты можешь посмотреть телевизор или написать письма твоим родным, а когда я вернусь, часам к шести, пойдем обедать.
Я осталась одна в его квартире. Мне было очень грустно, я не знала, что делать. Разве он не мог от всего освободиться и побыть со своей невестой в ее первый день в Америке? С любимой, которую он столько ждал? Пробило шесть часов, потом семь, восемь, девять, десять… Карла все не было. В холодильнике было хоть шаром покати, а я страшно проголодалась… Мне стало ужасно жалко себя. Когда Карл наконец-то вернулся около одиннадцати, я лежала на кровати и плакала. На следующее утро Карл поехал на работу и задержался допоздна. В десять вечера зазвонил телефон. Надеясь, что это он, я сняла трубку.
– Кто говорит? – спросил женский голос с иностранным акцентом.
– Ксавьера, невеста Карла Гордона, – ответила я. – А вы кто?
Последовала продолжительная пауза, а затем – ответ:
– Меня зовут Рона Ванг. Карл – мой жених!
Она рассказала мне свою историю, частично уже поведанную Карлом.
– А как вы оказались в Нью-Йорке? – спросила я.
– Карл попросил меня приехать из Кингстона в Штаты и выйти за него замуж.
Она поддалась его уговорам, уволилась с работы, оставив сына на друзей, и пять месяцев назад приехала в Нью-Йорк.
Однако со времени ее приезда и до сегодняшнего дня все, что она получила от Карла, – одни лишь пустые обещания.
– Карл все время откладывает свадьбу, а у меня уже нет денег, я ведь иностранка, меня не берут на работу, – рыдала она в трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Последним этапом нашего сафари с фотоаппаратом был Мозамбик. Там стояла такая жара, что даже бассейн при гостинице не мог освежить нас. Здесь мы временно и расстались с Карлом.
Он отправился в Америку, а я вернулась в Южную Африку, чтобы закончить свои дела и заработать на авиабилет. Как американский гражданин Карл оформил мне визу в США.
По дороге он заехал в Амстердам, чтобы повидаться с моими родителями и официально просить у них моей руки. Отца к этому времени разбил паралич, и он потерял дар речи, а на мать Карл произвел самое благоприятное впечатление. Она даже поздравила меня с тем, что мой избранник – такой деликатный и воспитанный мужчина.
В течение полугода мы с Карлом обменивались столь пылкими письмами, что я до сих пор не пойму, как они не вспыхнули от эмоций. Потом я вернулась в Голландию, чтобы провести два последних месяца перед замужеством в кругу семьи.
Я должна была уехать в Америку в августе, но за неделю до отлета Карл позвонил мне с Ямайки и попросил меня отложить приезд.
– Произошло нечто неожиданное, – неуверенно бормотал он.
Несмотря на помехи на линии, я догадалась, что происшедшее имеет весьма отдаленное отношение к его работе.
Этой ночью я долго не могла уснуть и написала длинное письмо, в котором поделилась с ним моими опасениями. Я спрашивала, не встретилась ли ему другая женщина? «Я достаточно умна и знаю, что такой человек, как ты, не будет вести жизнь аскета. Только об одном тебя прошу: не влюбись в другую!»
В ответ пришло умное и страстное письмо. Карл успокаивал меня: «Ксавьера, клянусь тебе, ты – женщина моей мечты, я страстно жду встречи с тобой в декабре, чтобы жениться на тебе и больше уже никогда не расставаться».
4. СИНЯКИ И ШИШКИ
В тот декабрьский день 1967 года аэропорт Кеннеди с его невообразимой сутолокой показался мне самым неприятным местом в мире. Пассажиры толпились у касс, суетились, толкались. Карла нигде не было видно. Прилететь в Нью-Йорк в шесть часов вечера в общем-то не очень удобно, но когда ты можешь позволить себе купить только дешевый билет на чартерный рейс, выбора нет.
Карла я, почти уже отчаявшись, увидела, лишь когда таможенник проверил мой последний чемодан. Я бросилась к нему на шею, хотела поцеловать, но… он отвернулся!
Ему что, было неудобно целоваться с собственной невестой в аэропорту? Что происходит?
– Схожу-ка я за тележкой для багажа, – только и вымолвил он на пути к автомобилю.
– Добро пожаловать в Штаты! – Это он уже произнес, когда мы выехали из паркинга.
Ну и приемчик! Мои руки замерзли без перчаток, пальтишко на рыбьем меху совсем не защищало от ветра, а человек, целых восемь месяцев славший мне страстные письма, открытки и телеграммы, был какой-то совсем чужой и холодный, как айсберг.
Даже облик его был какой-то странный, хотя ни своей бледностью, ни стандартной прической он ничем вроде бы не отличался от массы средних американцев. В чем, собственно, дело?
– Карл! Ты от меня что-то скрываешь?
Он включил приемник и как-то неуверенно закашлялся.
– Карл, я все бросила, чтобы приехать к тебе, значит, имею право знать, что стряслось?
Я вдруг почувствовала: все равно соврет, но мне тогда хватило бы и полуправды.
– Ты что, встретил другую?
Он как-то неловко заерзал.
– Ну, была другая женщина, – робко начал он. – Секретарша на конференции по экономике в начале года, на Ямайке.
Рона, мать восьмилетнего сына, перешагнула уже рубеж тридцати. По словам Карла, она страстно в него влюбилась, а сам он к ней ничего не испытывал, да и переспал-то, дескать, с ней всего раза три.
– Прекрасно, теперь мне стало легче, – сказала я, и мы сменили тему.
Карл снимал квартиру в районе Семидесятой улицы. Жилище Карла впечатляло образцовым порядком. Комнаты были обставлены французской мебелью и буквально набиты ценными старинными вещами. Да только не было здесь ни единого цветка, ни хотя бы простой записки, говорящей: «Добро пожаловать!» Можно было подумать, что квартира вообще надолго оставлена хозяевами…
Мы отправились перекусить в один из ресторанчиков Германтауна, а потом вернулись домой, чтобы вымыться, распаковать вещи и, конечно же, позаниматься любовью. Вот тут-то я и поняла, что перемены произошли более значительные, чем казалось поначалу.
Странное поведение Карла повлияло и на меня: он даже не смог меня возбудить, а его огромный член приносил только физическую боль. Нам пришлось одеться… Я включила телевизор.
Часам к девяти вечера мы оба почувствовали себя лучше и снова попытались состыковаться. На этот раз я уже начала было испытывать привычные для меня ощущения, как вдруг зазвонил телефон, и Карл, прервавшись, снял трубку.
Кроме шуток, те двадцать минут телефонного разговора не оставили у меня сомнений в том, что Карл предпочел бы переспать не со мной, а с той, на другом конце провода.
Я была слишком подавлена, чтобы опять о чем-то расспрашивать, отвернулась и постаралась заснуть.
Назавтра, в воскресенье, я надеялась, что Карл покажет мне город, однако часов около двенадцати он вдруг сказал:
– Ксавьера, я должен повидаться с матерью, ей нужна помощь. Она занимается художественной выставкой, которая сегодня открывается. Извини, что оставляю тебя одну, но ты можешь посмотреть телевизор или написать письма твоим родным, а когда я вернусь, часам к шести, пойдем обедать.
Я осталась одна в его квартире. Мне было очень грустно, я не знала, что делать. Разве он не мог от всего освободиться и побыть со своей невестой в ее первый день в Америке? С любимой, которую он столько ждал? Пробило шесть часов, потом семь, восемь, девять, десять… Карла все не было. В холодильнике было хоть шаром покати, а я страшно проголодалась… Мне стало ужасно жалко себя. Когда Карл наконец-то вернулся около одиннадцати, я лежала на кровати и плакала. На следующее утро Карл поехал на работу и задержался допоздна. В десять вечера зазвонил телефон. Надеясь, что это он, я сняла трубку.
– Кто говорит? – спросил женский голос с иностранным акцентом.
– Ксавьера, невеста Карла Гордона, – ответила я. – А вы кто?
Последовала продолжительная пауза, а затем – ответ:
– Меня зовут Рона Ванг. Карл – мой жених!
Она рассказала мне свою историю, частично уже поведанную Карлом.
– А как вы оказались в Нью-Йорке? – спросила я.
– Карл попросил меня приехать из Кингстона в Штаты и выйти за него замуж.
Она поддалась его уговорам, уволилась с работы, оставив сына на друзей, и пять месяцев назад приехала в Нью-Йорк.
Однако со времени ее приезда и до сегодняшнего дня все, что она получила от Карла, – одни лишь пустые обещания.
– Карл все время откладывает свадьбу, а у меня уже нет денег, я ведь иностранка, меня не берут на работу, – рыдала она в трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66