Тапиоковый пудинг…
Он старался заглушить память о прошлом, но она снова и снова давала о себе знать.
Джон с трудом ковылял сзади под грузом гостевого багажа. По его лицу было видно, что он предвкушает тот момент, когда Бретт уже распакует чемоданы, а Сьюзен приготовит стол с напитками и закуской для обоих гостей.
Глава 18
«Это была моя комната».
Мысли о прошлом и настоящем несли Дженни в своем потоке, как течение, не позволяя вынырнуть из этой стремнины.
Дженни окинула помещение удивленным взглядом. Может ли существовать хоть малый шанс, что эта комната когда-то принадлежала Анне? Или то, что все здесь кажется знакомым, просто совпадение? А еще совпадение романа Бретта и найденного дневника Моди. Не много ли совпадений?
Дженни в изнеможении потрясла головой, отгоняя нахлынувшие мысли. На все эти вопросы не было ответов — они находились за пределами постижимого. Принадлежала ли когда-нибудь эта старая, очень большая комната с громадной кроватью Анне?
— Неужели этот балдахин настоящей хеппелуайтской работы? — не удержалась Дженни, в восхищении рассматривая произведение искусства над кроватью.
— Шератон, — пробормотал Бретт.
— Что?
— Я говорю, что эта работа нехарактерна для Хеплелуайта. Обычно такую мебель делали в Шератоне.
— Откуда ты знаешь такие тонкости? — Дженни удивили его познания в этой области.
Как только они вошли в комнату, Бретт стал молчалив и задумчив, и Дженни старалась расшевелить его.
— Просто я специально изучал эти вопросы, когда решил написать книгу о том историческом периоде. Хотелось не выглядеть дилетантом и избежать всевозможных неточностей.
— Ну и как ты определил, что это именно Шератон?
(Ну давай, Бретт, поговори со мной! Почему ты так печален?)
— По роликам на ножках.
— По роликам? Как это?
— Очень просто. Хеппелуайтская мебель была популярна приблизительно с 1785 по 1800 год. Стиль Шератона вошел в моду несколько позже, приблизительно в период с 1800 по 1820 год, причем на мебели появились колесики.
— Считай, что ты произвел на меня потрясающее впечатление своей глубокой эрудицией.
— Это одно из необходимых качеств, если хочешь написать добротное, читаемое произведение.
— В любом случае эта кровать восхитительна. — Дженни обвела комнату внимательным взглядом, не пропуская ни единой детали обстановки. Платяной шкаф, масляная лампа, розовая скатерть на столе. Кровать и канапе покрыты белыми вязаными покрывалами. Около стены — обитый бархатом диван. Сама Дженни не смогла бы даже приблизительно определить, к какому времени относится вся эта старинная роскошь: ее познания в антиквариате не шли дальше черепахового гребня для волос.
Пребывание в этой комнате, в самом доме, казалось, отбрасывают ее назад во времени. Даже воздух здесь был пропитан стариной, стены хранили свои тайны о событиях, происходивших изо дня в день, из года в год.
Бретт выглядел таким печальным, что Дженни отказалась от мысли разговорить его. Он стоял спиной, но Дженни видела лицо Бретта, отраженное в зеркале шкафа, и его выражение напоминало ей Джеффа Темпл-тона в тот момент, когда он был послан отцом в свою комнату.
— Бретт… Что-нибудь случилось?
Он отвернулся от зеркала и посмотрел отсутствующим взглядом в окно — на старую магнолию, растущую на заднем дворе.
— Во всем этом есть одна маленькая деталь.
— Ты о чем? — Дженни проследила за его взглядом и тоже уставилась на цветущее дерево.
— Тапиока.
— Тапиока? — Она обеспокоенно посмотрела на Бретта, не понимая, о чем он говорит.
— Бретт?
— Он часто дразнил меня этой тапиокой. — Бретт говорил очень медленно, почти без выражения, словно пребывая в трансе, взгляд его застыл на одной точке. — Мой отец. Он знал, что я ее ненавижу. Я всегда говорил, что ни за что не буду есть эту гадость, напоминающую застывшие бусинки. — Бретт вздрогнул и удивленно огляделся, будто только что проснувшись, затем натянуто улыбнулся.
— Бретт?
Он, очевидно, уловил тревожные нотки в голосе Дженни и успокаивающе погладил ее по руке, такой изящной, нежной и возбуждающей, такой умелой и быстрой на клавишах компьютера.
— Прошу прощения. — Он обнял Дженни и прижал к себе. — Не знаю, почему я вспомнил про отца. Ничего страшного, забудь, я в порядке. — Бретт прижал ее еще крепче, пытаясь заглушить в себе боль, которая всегда вспыхивала, когда он вспоминал об отце.
Центральное отопление, электричество, три ванные комнаты, кондиционеры и великолепно оборудованная кухня ничуть не портили атмосферу старого дома. Из пяти его спален две имели собственную гостиную, большая часть помещений была стилизована под начало прошлого столетия. Нетронутой оставалась только комната Джеффа. В ней расположившиеся на полу вооруженные до зубов трехдюймовые пластмассовые человечки были вполне готовы к бою с двухфутовым пушистым динозавром, мирно дремавшим в углу. На стене висели плакат университета штата Луизиана с изображением гигантской птицы.
Все комнаты в доме были просторными, с высокими потолками. Гостиная, в которой Бретт и Дженни познакомились с Сью, в сущности, представляла собой целый зал и соединялась со следующим, таким же, широкими двустворчатыми дверями. В каждом из залов находился камин.
Столовая, в которой впоследствии должен был разместиться ресторан для отдыхающих, находилась по другую сторону холла. Больше двадцати человек могли пообедать за огромным старинным столом, не мешая друг другу. Дальняя дверь вела в кухню и кладовую. Кладовая не уступала по размерам комнате Дженни в Новом Орлеане. Еще одна дверь вела в угловую комнату с двумя окнами, выходящими на восток. Ее с раннего утра заполняло солнце. Изящная стеклянная дверь во французском стиле выходила прямо на веранду.
С каждым шагом Дженни казалось, что неясные образы прошлого все тесней обступают ее. Ей слышались смех и приглушенные рыдания, чьи-то спорящие голоса и одобрительные восклицания, она чувствовала обволакивающее тепло, излучаемое всем тем, что находилось вокруг. Неожиданно для себя она обнаружила, что веранда имеет еще одни стеклянные двери — вход в библиотеку, по стенам которой тянулись бесконечные полки с пыльными томами.
Размышления Дженни были прерваны Сью Темпл-тон, вошедшей в комнату с темнокожей женщиной лет сорока. Ее звали Хестер.
— Добрый день. Рада познакомиться, добро пожаловать к нам в гости. — Она с достоинством кивнула каждому в отдельности.
Хестер Филдинг совмещала в «Дупле дуба» обязанности поварихи и домоправительницы. Всю жизнь она и ее муж Арнольд прожили в Западной Фелициане.
— Она собирается на несколько дней к тетке в Новый Орлеан, — пожаловалась Сью. — Нам так повезло с Хестер, и мы не представляем себе, как будем управляться со всем хозяйством без нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70