Я знала, что Митчу еще нет восемнадцати, но подтвердила сведения из свидетельства о рождении. Не знаю, где он провел эти два года, как жил, но я подумала, что во флоте ему будет лучше. Меня до сих пор преследуют воспоминания о несчастном мальчугане, оплакивающем свою собаку и ночь за ночью зовущем мать».
Ройс не ожидала подобного рассказа. Возможно, судья верно решил, что мальчику не место в психиатрической лечебнице, но, с другой стороны, он прожил все восемь лет своей юной жизни с матерью. Как ни ужасны были события, в результате которых он появился на свет, между матерью и сыном появилась тесная связь. Лолли хватило рассудка, чтобы понять, что у нее отбирают сына.
Раньше они были вместе, потом их разлучили. Ройс представила себе, как они мучились в одиночестве по ночам, как заливались слезами. Они оплакивали друг друга, свое прошлое и загубленное будущее.
Почему Митчу пришлось столкнуться с такой бессердечной монахиней? Еще чудо, что он вопреки всему выжил, стал такой сильной личностью. Однако психические травмы остались – они были надежно укрыты, но давали о себе знать.
Он потянулся к Марии, ожидая от нее любви, но и она предала его, избрав Брента. Ройс все больше понимала, какое значение имеет ее верность Митчу. Слишком часто, да еще в решающие моменты жизни, ему приходилось убеждаться в человеческой ненадежности.
– Ройс, – прервал ее размышления Уолли, – ответь, готова ли ты выслушать окончание всей этой истории.
Она обреченно кивнула. Уолли снова поставил в магнитофон первую кассету.
«Я глазам своим не поверила, когда воскресным днем спустя шесть лет Бобби снова появился в Фэр-Акрз – высокий, без веснушек. Но стоило ему назвать мое имя, как я его узнала. Он сказал, что ему позволили приехать из монастыря на автобусе, чтобы навестить мать. Я сразу сообразила, что это ложь. Одежда его выглядела так, словно он ночевал в стогу. Но я подумала, что не будет большого вреда, если они увидятся. Когда Бобби отослали, Лолли страшно горевала. Встреча с сыном залечит ее душевные раны».
Смельчак Митч! Он пересек половину штата, не имея, наверное, ни гроша в кармане, чтобы увидеть мать! Черствая сестра Элизабет ни за что не выделила бы ему карманных денег.
«Я повела его за корпус, в огород, где работала его мать. Я знала, что их лучше оставить одних. Я увидела из дверей, как он подошел к ней со спины и позвал: „Мама, это я. Я вернулся домой“.
Домой? Ройс представила себе особняк в викторианском стиле, в котором она провела всю жизнь. Вот что такое дом! Митчу же было суждено всю жизнь считать родиной дурдом.
«У Лолли было такое выражение лица, что я поневоле прослезилась. С того дня, как у нее отняли Бобби, она так не улыбалась. Она медленно выпрямилась, зажав в руке садовую лопатку, но видно было, что она боится оборачиваться, считая, что этот голос ей почудился. Бобби дотронулся до ее плеча. „Мам, я тебя люблю. Я вернулся“.
Лолли обернулась. Боже правый, можно было подумать, что перед ней сам дьявол во плоти. «Только не ты! – взвизгнула она. – Я убью тебя! Клянусь, убью!» Прежде чем я успела вмешаться, она накинулась на него, замахнувшись лопаткой с острыми зубьями. Если бы он не протянул руки, чтобы ее обнять, она бы выбила ему глаз.
«Беги, Бобби! – крикнула я. – Оставь ее!»
Он отскочил. У него было окровавленное лицо, из глаз катились слезы. Не знаю, как выдержало эту сцену мое сердце! А Лолли все надрывалась: «Ненавижу! Еще раз до меня дотронешься – удавлю!»
28
– Боже всемогущий! – вскричала Ройс. – Лолли не узнала Митча! Она приняла его за человека, который зверски изнасиловал ее, – отца Митча, они, наверное, очень похожи.
– Именно. – Уолли выключил магнитофон. – Эмма пыталась втолковать это Лолли, но та была так безутешна, что ее пришлось накачать успокоительными. Эмма дала Митчу двадцать долларов и заставила уехать, не дожидаясь, пока Лолли станет еще хуже.
Каково это – жить с сознанием того, что твоя собственная мать пыталась тебя убить? Хуже того – знать, какой подлец твой отец. Неподъемная ноша для ребенка!
После того как на него набросилась родная мать, Митч остался один в целом свете. Ройс устыдилась своего малодушия в тюрьме. Она ни за что не оставит Митча. У него никогда не было близкого человека. Ройс убеждала себя, что теперь все переменится. Она покажет ему, как сильно его любит, как спокойно он может на нее положиться.
– Неизвестно, как он провел следующие два года, – сказал Уолли. – Наверное, жил на улице, пока не сумел состряпать свидетельство о рождении и поступить во флот.
– Таким юным, в шестнадцать с чем-то лет!
– Для своего возраста он был рослым парнем, к тому же по смекалке наверняка вдвое превосходил своих одногодков.
– Теперь понятно, почему он так суров и независим. – Ей отчаянно хотелось защитить Митча. – Я не хочу, чтобы кто-либо узнал об этих пленках. Наверное, Митч переводит деньги через Каймановы острова для того, чтобы никто не беспокоил его мать.
– Я тоже так думаю. Митч перевел Лолли, как только закончил образование и собрал денег. Он тогда работал в прокуратуре и горел честолюбием. Он понимал, что видный юрист – приманка для журналистов. Какой-нибудь репортер обязательно докопался бы до его матери.
– Это как раз такой сенсационный сюжет, по которым сходят с ума таблоиды. – Ройс вздохнула. – Как же его не любить? Он способен на что угодно, лишь бы защитить мать, пускай та способна его убить. – Она покачала головой, негодуя на себя. – Что такого я нашла в Бренте Фаренхолте? Да, он тоже любит мать, но разве это сопряжено для него с трудностями? Живи и пользуйся любовью ближнего. Вернее, обожанием.
– Могу представить, что ты испытываешь. – Уолли потянулся через стол и сжал обе ее руки. – Мне тоже жаль Митча, но я все равно не хочу, чтобы ты имела с ним дело.
– Ты сказал то же самое по телефону. Но почему? Я знаю, ты вспоминаешь отца, но разве ты не понимаешь, что объяснение его неуемного честолюбия – эти нечеловеческие испытания? Ведь успех часто выступает как замена любви. – Она заглянула в дядины глаза, так похожие на ее собственные. – Возможно, отец в любом случае наложил бы на себя руки. После смерти матери он был страшно подавлен. В записке, которую он мне оставил, говорилось, что без матери он не способен вынести ни суд, ни жизнь вообще.
– Я давным-давно простил Митча, но все равно не хочу вашей связи. Помнишь, что случилось в детстве с Шоном?
Только не Шон, мелькнуло в голове у Ройс. Выходит, Уолли так и не избавился от этого наваждения. В детстве Шон стал жертвой изнасилования. Она пыталась войти в его положение, но, положа руку на сердце, считала его эгоистичным и ограниченным.
– Люди, получившие в детстве психическую травму и не знавшие любви, неспособны поддерживать стабильные отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Ройс не ожидала подобного рассказа. Возможно, судья верно решил, что мальчику не место в психиатрической лечебнице, но, с другой стороны, он прожил все восемь лет своей юной жизни с матерью. Как ни ужасны были события, в результате которых он появился на свет, между матерью и сыном появилась тесная связь. Лолли хватило рассудка, чтобы понять, что у нее отбирают сына.
Раньше они были вместе, потом их разлучили. Ройс представила себе, как они мучились в одиночестве по ночам, как заливались слезами. Они оплакивали друг друга, свое прошлое и загубленное будущее.
Почему Митчу пришлось столкнуться с такой бессердечной монахиней? Еще чудо, что он вопреки всему выжил, стал такой сильной личностью. Однако психические травмы остались – они были надежно укрыты, но давали о себе знать.
Он потянулся к Марии, ожидая от нее любви, но и она предала его, избрав Брента. Ройс все больше понимала, какое значение имеет ее верность Митчу. Слишком часто, да еще в решающие моменты жизни, ему приходилось убеждаться в человеческой ненадежности.
– Ройс, – прервал ее размышления Уолли, – ответь, готова ли ты выслушать окончание всей этой истории.
Она обреченно кивнула. Уолли снова поставил в магнитофон первую кассету.
«Я глазам своим не поверила, когда воскресным днем спустя шесть лет Бобби снова появился в Фэр-Акрз – высокий, без веснушек. Но стоило ему назвать мое имя, как я его узнала. Он сказал, что ему позволили приехать из монастыря на автобусе, чтобы навестить мать. Я сразу сообразила, что это ложь. Одежда его выглядела так, словно он ночевал в стогу. Но я подумала, что не будет большого вреда, если они увидятся. Когда Бобби отослали, Лолли страшно горевала. Встреча с сыном залечит ее душевные раны».
Смельчак Митч! Он пересек половину штата, не имея, наверное, ни гроша в кармане, чтобы увидеть мать! Черствая сестра Элизабет ни за что не выделила бы ему карманных денег.
«Я повела его за корпус, в огород, где работала его мать. Я знала, что их лучше оставить одних. Я увидела из дверей, как он подошел к ней со спины и позвал: „Мама, это я. Я вернулся домой“.
Домой? Ройс представила себе особняк в викторианском стиле, в котором она провела всю жизнь. Вот что такое дом! Митчу же было суждено всю жизнь считать родиной дурдом.
«У Лолли было такое выражение лица, что я поневоле прослезилась. С того дня, как у нее отняли Бобби, она так не улыбалась. Она медленно выпрямилась, зажав в руке садовую лопатку, но видно было, что она боится оборачиваться, считая, что этот голос ей почудился. Бобби дотронулся до ее плеча. „Мам, я тебя люблю. Я вернулся“.
Лолли обернулась. Боже правый, можно было подумать, что перед ней сам дьявол во плоти. «Только не ты! – взвизгнула она. – Я убью тебя! Клянусь, убью!» Прежде чем я успела вмешаться, она накинулась на него, замахнувшись лопаткой с острыми зубьями. Если бы он не протянул руки, чтобы ее обнять, она бы выбила ему глаз.
«Беги, Бобби! – крикнула я. – Оставь ее!»
Он отскочил. У него было окровавленное лицо, из глаз катились слезы. Не знаю, как выдержало эту сцену мое сердце! А Лолли все надрывалась: «Ненавижу! Еще раз до меня дотронешься – удавлю!»
28
– Боже всемогущий! – вскричала Ройс. – Лолли не узнала Митча! Она приняла его за человека, который зверски изнасиловал ее, – отца Митча, они, наверное, очень похожи.
– Именно. – Уолли выключил магнитофон. – Эмма пыталась втолковать это Лолли, но та была так безутешна, что ее пришлось накачать успокоительными. Эмма дала Митчу двадцать долларов и заставила уехать, не дожидаясь, пока Лолли станет еще хуже.
Каково это – жить с сознанием того, что твоя собственная мать пыталась тебя убить? Хуже того – знать, какой подлец твой отец. Неподъемная ноша для ребенка!
После того как на него набросилась родная мать, Митч остался один в целом свете. Ройс устыдилась своего малодушия в тюрьме. Она ни за что не оставит Митча. У него никогда не было близкого человека. Ройс убеждала себя, что теперь все переменится. Она покажет ему, как сильно его любит, как спокойно он может на нее положиться.
– Неизвестно, как он провел следующие два года, – сказал Уолли. – Наверное, жил на улице, пока не сумел состряпать свидетельство о рождении и поступить во флот.
– Таким юным, в шестнадцать с чем-то лет!
– Для своего возраста он был рослым парнем, к тому же по смекалке наверняка вдвое превосходил своих одногодков.
– Теперь понятно, почему он так суров и независим. – Ей отчаянно хотелось защитить Митча. – Я не хочу, чтобы кто-либо узнал об этих пленках. Наверное, Митч переводит деньги через Каймановы острова для того, чтобы никто не беспокоил его мать.
– Я тоже так думаю. Митч перевел Лолли, как только закончил образование и собрал денег. Он тогда работал в прокуратуре и горел честолюбием. Он понимал, что видный юрист – приманка для журналистов. Какой-нибудь репортер обязательно докопался бы до его матери.
– Это как раз такой сенсационный сюжет, по которым сходят с ума таблоиды. – Ройс вздохнула. – Как же его не любить? Он способен на что угодно, лишь бы защитить мать, пускай та способна его убить. – Она покачала головой, негодуя на себя. – Что такого я нашла в Бренте Фаренхолте? Да, он тоже любит мать, но разве это сопряжено для него с трудностями? Живи и пользуйся любовью ближнего. Вернее, обожанием.
– Могу представить, что ты испытываешь. – Уолли потянулся через стол и сжал обе ее руки. – Мне тоже жаль Митча, но я все равно не хочу, чтобы ты имела с ним дело.
– Ты сказал то же самое по телефону. Но почему? Я знаю, ты вспоминаешь отца, но разве ты не понимаешь, что объяснение его неуемного честолюбия – эти нечеловеческие испытания? Ведь успех часто выступает как замена любви. – Она заглянула в дядины глаза, так похожие на ее собственные. – Возможно, отец в любом случае наложил бы на себя руки. После смерти матери он был страшно подавлен. В записке, которую он мне оставил, говорилось, что без матери он не способен вынести ни суд, ни жизнь вообще.
– Я давным-давно простил Митча, но все равно не хочу вашей связи. Помнишь, что случилось в детстве с Шоном?
Только не Шон, мелькнуло в голове у Ройс. Выходит, Уолли так и не избавился от этого наваждения. В детстве Шон стал жертвой изнасилования. Она пыталась войти в его положение, но, положа руку на сердце, считала его эгоистичным и ограниченным.
– Люди, получившие в детстве психическую травму и не знавшие любви, неспособны поддерживать стабильные отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111