Музыка не смолкала. Мелодия была то мажорной, то переходила в минор, едва не заставив Джесику расплакаться. Через секунду снова зазвучали мощные мажорные аккорды, и Джесика улыбнулась. Так она лежала на террасе, позволяя музыке владеть ее душой и телом. Так ветер манипулирует облаками, гоняя их взад-вперед, собирая в темные тучи, а потом разгоняя их, так что они исчезали совсем.
Затем раздались аккорды, в которых звучал явный диссонанс, послышались громкие ругательства, и что-то тяжелое грохнулось на пол. Джесика испуганно вздрогнула, открыла глаза и привстала. Она с ужасом увидела сквозь открытые окна комнаты, где Бернард занимался музыкой, как он запустил чем-то в перепуганную служанку. Та оцепенела от страха. Бернард заорал на нее. Джесику передернуло от отвращения. Бернард резко отбросил стул и вышел из дома.
Это подействовало на Джесику словно ушат холодной воды, вернув ее к действительности после волшебных грез. Потрясенная, она быстро прошла через террасу, где каменный пол нагрелся настолько, что жег ноги, и вошла в комнату, тревожно озираясь. Здесь царил ужасный беспорядок. Ноты были разбросаны, стол и стул валялись перевернутыми, книги рассыпались. От разбитой вазы с цветами на полу образовалась лужа.
– Что случилось? – воскликнула ошеломленная Джесика. Служанка, молодая девушка из местных, взволнованно теребила свой передник с выражением ужаса на лице. Она опустилась на колени и дрожащими руками начала собирать осколки дорогой вазы.
– С вами все в порядке?
Девушка всхлипнула и прикоснулась к голове: на лбу начал набухать огромный синяк.
– Вы ранены! – Джесика бросилась к девушке и помогла ей подняться. – Оставьте этот мусор… Я позабочусь о нем. Вам надо пойти на кухню и приложить лед к голове.
Служанка недоверчиво посмотрела на нее.
– Я в порядке, – прошептала она с итальянским акцентом.
– Оставьте это, – твердо сказала Джесика. Она привыкла иметь дело с обслуживающим персоналом разных национальностей в «Ройал-Вестминстере», и эта девушка напоминала ей многих горничных. Джесика проводила ее на кухню. – Прилягте и приложите лед к синяку. И ни о чем не беспокойтесь – все будет хорошо.
– Это часто происходит… и без всякой причины, – прошептала служанка.
– Мне кажется, вам следует подыскать работу на другой вилле, где люди гораздо добрее. Как вы думаете? – сказала Джесика.
Внутри она вся кипела от гнева. Как Бернард посмел так вести себя! Убрав мусор, она вернулась на террасу и в этот момент совершенно отчетливо поняла, что ее доброе отношение к Бернарду вряд ли может восстановиться.
Он появился к ленчу и спокойно занял свое место под навесом на террасе, как будто ничего не случилось. Джесика не представляла, где он был в прошедший час, и ее это вовсе не интересовало. Он медленно потягивал ледяное фраскати, не замечая ее присутствия, а она обдумывала, что сказать ему.
Теперь Джесика окончательно разобралась в своих чувствах. Инстинкт подсказывал ей, что надо бежать подальше от Сардинии, от Бернарда и от того ужасного образа жизни, который она вела в настоящее время. Надо спрятаться в каком-нибудь укромном местечке, где никто не знал ее. Какой же дурой она была! Как могла умная, преуспевающая женщина двадцати шести лет, имеющая уважаемую, высокооплачиваемую работу, сделать такую глупость? Было время, когда казалось, что она поступает правильно, без памяти влюбившись в Бернарда, который заслонил от нее все на свете! Теперь же она столкнулась с фактом, что слепое увлечение прошло и перед ней предстало истинное положение вещей.
– Может быть, поплаваем перед ленчем? – неожиданно сказал Бернард.
– Я хотела бы поговорить с тобой, – ответила она. Бернард удивленно взглянул на нее. Она сидела, скрестив ноги, в шезлонге, в цветном саронге, позволяющем видеть загорелые плечи и руки. Светлые волосы были зачесаны наверх. Она внимательно смотрела на него своими искренними голубыми глазами, а маленький рот казался строгим и серьезным.
– Тогда я еще выпью. – Он налил себе в бокал фраскати, затем, вспомнив, предложил ей тоже. Джесика отрицательно покачала головой. – О чем же ты хочешь поговорить? – спросил он.
Ее голос слегка дрожал:
– О тебе и обо мне.
– Я это предполагал. – Он задумчиво сделал глоток вина, затем сказал тихим голосом. – Мне кажется, я знаю, что происходит.
– В самом деле? – В теплом спокойном воздухе слышалось слабое позвякивание ее золотых браслетов.
– Ты ведь больше не любишь меня? Да-да! Я понял это, Джесика. – Он говорил с видом усталого человека, которому все надоело и который заранее знал исход разговора. – Я боялся, что это случится, – почти печально добавил Бернард.
– Но я не понимаю, почему ты решил?.. – Джесика не могла найти нужные слова и смутилась. Откуда он мог знать? Она была уверена, что ничем не выдала своих чувств, когда поняла, что между ними нет ничего общего. Он ценил ее чувства в те моменты, когда его волшебная музыка доводила Джесику до экстаза, и, конечно, в минуты близости.
– Скажи, о чем ты думаешь! – настоятельно потребовал он, наклонившись и сосредоточив на ней всю силу своих пронизывающих глаз, как будто она была маленькой мошкой, которую разглядывали под микроскопом.
Джесика посмотрела на него, теряясь и трепеща под его властным взглядом.
– Я думаю… – начала она и откашлялась. – Мне кажется, что я влюблена в твою музыку… но не в тебя. – Последние слова она произнесла почти шепотом.
Бернард понимающе кивнул.
– Как иногда некоторые влюбляются в героя, которого играет актер, но не в самого актера, – сказал он.
Джесика ухватилась за это объяснение. Оно совершенно точно характеризовало ее чувства.
– Верно. Именно так случилось со мной. Слушая твою музыку, я уношусь в другие миры…
– В этом нет ничего удивительного, – прервал ее Бернард. – То же самое было с моей женой. Она обожала мою музыку, но не переносила меня и мой образ жизни. Музыка – очень опасное и могущественное творение, Джесика, как ты сама могла в этом убедиться. Она способна воздействовать на чувства людей, как ничто иное на земле, потому что говорит на языке души. Ты заметила, как музыка влияет на настроение людей? В одном случае они готовы вскочить и танцевать, а в другом – плачут. Музыка, которую сочиняю я, действует на эмоции, на саму душу. Именно это произошло с тобой, Джесика. Музыка уносила тебя от реальной жизни, а когда она кончалась, все оказывалось совсем иным, нежели ты представляла.
По щекам Джесики текли крупные слезы. Он оказался мудрым, его слова попали в самую точку. Будучи очень эмоциональной личностью, она под влиянием музыки приписывала ее создателю всю красоту и страстность, которую тот вкладывал в свое творение, не задумываясь о том, каков же на самом деле этот человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Затем раздались аккорды, в которых звучал явный диссонанс, послышались громкие ругательства, и что-то тяжелое грохнулось на пол. Джесика испуганно вздрогнула, открыла глаза и привстала. Она с ужасом увидела сквозь открытые окна комнаты, где Бернард занимался музыкой, как он запустил чем-то в перепуганную служанку. Та оцепенела от страха. Бернард заорал на нее. Джесику передернуло от отвращения. Бернард резко отбросил стул и вышел из дома.
Это подействовало на Джесику словно ушат холодной воды, вернув ее к действительности после волшебных грез. Потрясенная, она быстро прошла через террасу, где каменный пол нагрелся настолько, что жег ноги, и вошла в комнату, тревожно озираясь. Здесь царил ужасный беспорядок. Ноты были разбросаны, стол и стул валялись перевернутыми, книги рассыпались. От разбитой вазы с цветами на полу образовалась лужа.
– Что случилось? – воскликнула ошеломленная Джесика. Служанка, молодая девушка из местных, взволнованно теребила свой передник с выражением ужаса на лице. Она опустилась на колени и дрожащими руками начала собирать осколки дорогой вазы.
– С вами все в порядке?
Девушка всхлипнула и прикоснулась к голове: на лбу начал набухать огромный синяк.
– Вы ранены! – Джесика бросилась к девушке и помогла ей подняться. – Оставьте этот мусор… Я позабочусь о нем. Вам надо пойти на кухню и приложить лед к голове.
Служанка недоверчиво посмотрела на нее.
– Я в порядке, – прошептала она с итальянским акцентом.
– Оставьте это, – твердо сказала Джесика. Она привыкла иметь дело с обслуживающим персоналом разных национальностей в «Ройал-Вестминстере», и эта девушка напоминала ей многих горничных. Джесика проводила ее на кухню. – Прилягте и приложите лед к синяку. И ни о чем не беспокойтесь – все будет хорошо.
– Это часто происходит… и без всякой причины, – прошептала служанка.
– Мне кажется, вам следует подыскать работу на другой вилле, где люди гораздо добрее. Как вы думаете? – сказала Джесика.
Внутри она вся кипела от гнева. Как Бернард посмел так вести себя! Убрав мусор, она вернулась на террасу и в этот момент совершенно отчетливо поняла, что ее доброе отношение к Бернарду вряд ли может восстановиться.
Он появился к ленчу и спокойно занял свое место под навесом на террасе, как будто ничего не случилось. Джесика не представляла, где он был в прошедший час, и ее это вовсе не интересовало. Он медленно потягивал ледяное фраскати, не замечая ее присутствия, а она обдумывала, что сказать ему.
Теперь Джесика окончательно разобралась в своих чувствах. Инстинкт подсказывал ей, что надо бежать подальше от Сардинии, от Бернарда и от того ужасного образа жизни, который она вела в настоящее время. Надо спрятаться в каком-нибудь укромном местечке, где никто не знал ее. Какой же дурой она была! Как могла умная, преуспевающая женщина двадцати шести лет, имеющая уважаемую, высокооплачиваемую работу, сделать такую глупость? Было время, когда казалось, что она поступает правильно, без памяти влюбившись в Бернарда, который заслонил от нее все на свете! Теперь же она столкнулась с фактом, что слепое увлечение прошло и перед ней предстало истинное положение вещей.
– Может быть, поплаваем перед ленчем? – неожиданно сказал Бернард.
– Я хотела бы поговорить с тобой, – ответила она. Бернард удивленно взглянул на нее. Она сидела, скрестив ноги, в шезлонге, в цветном саронге, позволяющем видеть загорелые плечи и руки. Светлые волосы были зачесаны наверх. Она внимательно смотрела на него своими искренними голубыми глазами, а маленький рот казался строгим и серьезным.
– Тогда я еще выпью. – Он налил себе в бокал фраскати, затем, вспомнив, предложил ей тоже. Джесика отрицательно покачала головой. – О чем же ты хочешь поговорить? – спросил он.
Ее голос слегка дрожал:
– О тебе и обо мне.
– Я это предполагал. – Он задумчиво сделал глоток вина, затем сказал тихим голосом. – Мне кажется, я знаю, что происходит.
– В самом деле? – В теплом спокойном воздухе слышалось слабое позвякивание ее золотых браслетов.
– Ты ведь больше не любишь меня? Да-да! Я понял это, Джесика. – Он говорил с видом усталого человека, которому все надоело и который заранее знал исход разговора. – Я боялся, что это случится, – почти печально добавил Бернард.
– Но я не понимаю, почему ты решил?.. – Джесика не могла найти нужные слова и смутилась. Откуда он мог знать? Она была уверена, что ничем не выдала своих чувств, когда поняла, что между ними нет ничего общего. Он ценил ее чувства в те моменты, когда его волшебная музыка доводила Джесику до экстаза, и, конечно, в минуты близости.
– Скажи, о чем ты думаешь! – настоятельно потребовал он, наклонившись и сосредоточив на ней всю силу своих пронизывающих глаз, как будто она была маленькой мошкой, которую разглядывали под микроскопом.
Джесика посмотрела на него, теряясь и трепеща под его властным взглядом.
– Я думаю… – начала она и откашлялась. – Мне кажется, что я влюблена в твою музыку… но не в тебя. – Последние слова она произнесла почти шепотом.
Бернард понимающе кивнул.
– Как иногда некоторые влюбляются в героя, которого играет актер, но не в самого актера, – сказал он.
Джесика ухватилась за это объяснение. Оно совершенно точно характеризовало ее чувства.
– Верно. Именно так случилось со мной. Слушая твою музыку, я уношусь в другие миры…
– В этом нет ничего удивительного, – прервал ее Бернард. – То же самое было с моей женой. Она обожала мою музыку, но не переносила меня и мой образ жизни. Музыка – очень опасное и могущественное творение, Джесика, как ты сама могла в этом убедиться. Она способна воздействовать на чувства людей, как ничто иное на земле, потому что говорит на языке души. Ты заметила, как музыка влияет на настроение людей? В одном случае они готовы вскочить и танцевать, а в другом – плачут. Музыка, которую сочиняю я, действует на эмоции, на саму душу. Именно это произошло с тобой, Джесика. Музыка уносила тебя от реальной жизни, а когда она кончалась, все оказывалось совсем иным, нежели ты представляла.
По щекам Джесики текли крупные слезы. Он оказался мудрым, его слова попали в самую точку. Будучи очень эмоциональной личностью, она под влиянием музыки приписывала ее создателю всю красоту и страстность, которую тот вкладывал в свое творение, не задумываясь о том, каков же на самом деле этот человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106