— Надо прогнать, не то он приведет ко мне в дом немцев.
Хоуард стряхнул ее руку.
— Были здесь немецкие солдаты?
Вместо ответа старуха принялась визгливо осыпать ужасающими проклятиями ребенка в канаве. Ребенок — наверно, мальчик, решил Хоуард, — поднял голову и посмотрел на нее с младенчески откровенным презрением. Потом опять взялся за свою омерзительную еду.
От старой ведьмы больше ничего не удалось добиться; ясно одно: немцев в городе нет. Хоуард пошел было прочь, но тут что-то загремело — большой камень прокатился по мостовой возле «немецкого шпиона». Ребенок отбежал с полсотни шагов и опять присел на обочине.
Старик возмутился, но у него были другие заботы.
— Присмотри пока за детьми, — сказал он Розе. — Не позволяй им никуда отходить и ни с кем говорить.
И он заторопился назад по дороге, по которой они вошли в Питивье. Шагов через триста он увидел на краю дороги полумилей дальше знакомый грузовик. Он помахал шляпой, и машина двинулась к нему; тогда он повернулся и пошел назад к тому месту, где оставил детей.
Машина нагнала его близ перекрестка посреди города. Из кабины высунулся капрал.
— Найдется здесь горючее, как по-вашему?
— Не знаю. Не стоило бы надолго здесь задерживаться.
— Это верно, — проворчал шофер. — Надо выбираться отсюда. По мне, городишко выглядит неважно.
— Заправиться-то надо.
— Галлонов пять еще осталось. Хватит до Анжервиля.
— Ладно. — Капрал обратился к Хоуарду: — Сажайте ребятню в кузов и поехали.
Хоуард оглянулся. На том месте, где он оставил детей, никого не было; он осмотрелся — вот они, дальше на дороге, стоят возле «немецкого шпиона», а тот горько, жалобно плачет.
— Роза! — крикнул Хоуард. — Иди сюда. Приведи детей.
— Il est blesse! — тоненько закричала она в ответ.
— Иди сюда! — опять крикнул Хоуард. Дети смотрели на него, но не трогались с места. Он поспешил к ним. — Почему вы не идете, когда я вас зову?
Роза повернулась к нему, вся красная от негодования.
— В него бросили камнем и ушибли. Я сама видела. Нехорошо так делать.
Да, сзади по шее ребенка на грязные лохмотья стекала липкая струйка крови. Внезапное отвращение к этому городишке охватило старика. Он достал носовой платок и промокнул рану.
— Нехорошо бросаться камнями, мсье, а еще взрослая женщина, — сказала Роза. — Это скверное, дрянное место, раз тут так поступают.
— Возьмем его с собой, мистер Хоуард, — сказал Ронни. — Пускай он сядет с другого конца на мешок Берта, возле электромотора.
— Он здешний, — ответил старик. — Мы не можем увезти его отсюда.
Но при этом подумал, что милосерднее взять ребенка с собой.
— Совсем он не здешний, — возразила Роза. — Он здесь только два дня. Так сказала та женщина.
Позади раздались торопливые тяжелые шаги и голос капрала:
— Да скоро вы, черт возьми?
Хоуард обернулся к нему.
— В ребенка бросают камнями, — и он показал рану на шее мальчика.
— Кто бросает камнями?
— Здешние жители. Они думают, что он немецкий шпион.
— Кто, этот? — изумился капрал. — Да ему лет семь, не больше.
— Я видел, кто его ранил, — вмешался Ронни. — Женщина вон из того дома. Бросила камень и попала в него.
— Чертова кукла, — сказал капрал и обернулся к Хоуарду. — Надо двигать, да поживей.
— Понимаю… — старик колебался. — Что же делать? Оставить его в этом дрянном городишке? Или взять с собой?
— Возьмем, если хотите. Он много не нашпионит.
Старик наклонился к мальчику.
— Хочешь поехать с нами? — спросил он по-французски.
Мальчик ответил что-то на другом языке.
— Sprechen Sie deutsch? — спросил Хоуард. Больше он сейчас ни слова не помнил по-немецки и ответа не получил.
Он выпрямился, угнетенный свалившейся на него новой заботой.
— Возьмем его, — сказал он негромко. — Если оставить его здесь, его скорее всего убьют.
— Если мы сейчас же не двинемся, явятся фрицы и перебьют нас всех, — заметил капрал.
Хоуард подхватил «шпиона», тот молча покорился; они поспешили к грузовику. От ребенка скверно пахло, он был явно вшивый; старик отвернулся, его чуть не стошнило. Может быть, в Анжервиле есть монахини, которые позаботятся об этом найденыше. Пожалуй и Пьера можно будет им отдать, хотя Пьер почти не доставляет хлопот.
Детей усадили в машину; старик взобрался следом, капрал сел рядом с шофером. Огромный грузовик пересек дорогу, ведущую прочь от Парижа, и двинулся к Анжервилю, до которого оставалось семнадцать миль.
— Если не заправимся в Анжервиле, здорово сядем в лужу, — сказал водитель.
В машине старик, окруженный детьми, скорчился у «Герберта» и вытащил клейкую плитку шоколада. Он отломил пять кусочков; едва «немецкий шпион» понял, что это такое, он протянул перепачканную руку и что-то пробормотал. Жадно съел свою долю и снова протянул руку.
— Подожди немного. — Хоуард раздал шоколад остальным детям.
— Merci, monsieur, — прошептал Пьер.
Роза наклонилась к нему:
— Съешь после ужина, Пьер? Попросим мсье дать тебе шоколадку после ужина, да?
— Только в воскресенье, — прошептал малыш. — В воскресенье мне можно шоколад после ужина. Сегодня воскресенье?
— Я не помню, какой сегодня день, — сказал Хоуард. — Но, я думаю, твоя мама сегодня позволила бы тебе съесть шоколад после ужина. Я отложу его для тебя на вечер.
Он пошарил вокруг, достал одну из купленных утром больших твердых галет, не без труда разломил пополам и протянул половину несчастному замарашке. Мальчуган взял галету и с жадностью стал грызть ее.
— Да разве так едят? — сердито сказала Роза. — Ты хуже поросенка, да, хуже поросенка. И хоть бы спасибо сказал.
Мальчик посмотрел растерянно, не понимая, за что его бранят.
— Ты что, совсем не умеешь себя вести? — продолжала Роза. — Надо сказать так: je vous remercie, monsieur, — с поклоном обратилась она к Хоуарду.
Французская речь не дошла до мальчика, но движения нельзя было не понять. Он явно смутился.
— Dank, mijnheer, — пробормотал он. — Dank u wel.
Хоуард в недоумении поднял брови. Мальчик говорит на каком-то северном языке, но не по-немецки. Может быть, это фламандский, валлонский или даже голландский. Разница невелика, все равно он, Хоуард, не знает ни слова ни на одном из них.
Машина шла быстро, после полудня стало еще жарче. Окошко в кабину водителя было открыто; порой старик наклонялся и из-за спин водителя и капрала смотрел вперед. Дорога была подозрительно пуста. Обогнали всего лишь нескольких беженцев, редко-редко проезжала по своим обычным делам крестьянская повозка. Солдат не видно, и ничего похожего на людской поток, каким запружено было шоссе между Жуаньи и Монтаржи. Казалось, вся округа опустела, будто вымерла.
За три мили до Анжервиля капрал обернулся и в окошко сказал Хоуарду:
— Подъезжаем к городу. Надо тут добыть горючее, не то нам крышка.
— Если вы увидите кого-нибудь на дороге, я у них спрошу, где тут интендантская база.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Хоуард стряхнул ее руку.
— Были здесь немецкие солдаты?
Вместо ответа старуха принялась визгливо осыпать ужасающими проклятиями ребенка в канаве. Ребенок — наверно, мальчик, решил Хоуард, — поднял голову и посмотрел на нее с младенчески откровенным презрением. Потом опять взялся за свою омерзительную еду.
От старой ведьмы больше ничего не удалось добиться; ясно одно: немцев в городе нет. Хоуард пошел было прочь, но тут что-то загремело — большой камень прокатился по мостовой возле «немецкого шпиона». Ребенок отбежал с полсотни шагов и опять присел на обочине.
Старик возмутился, но у него были другие заботы.
— Присмотри пока за детьми, — сказал он Розе. — Не позволяй им никуда отходить и ни с кем говорить.
И он заторопился назад по дороге, по которой они вошли в Питивье. Шагов через триста он увидел на краю дороги полумилей дальше знакомый грузовик. Он помахал шляпой, и машина двинулась к нему; тогда он повернулся и пошел назад к тому месту, где оставил детей.
Машина нагнала его близ перекрестка посреди города. Из кабины высунулся капрал.
— Найдется здесь горючее, как по-вашему?
— Не знаю. Не стоило бы надолго здесь задерживаться.
— Это верно, — проворчал шофер. — Надо выбираться отсюда. По мне, городишко выглядит неважно.
— Заправиться-то надо.
— Галлонов пять еще осталось. Хватит до Анжервиля.
— Ладно. — Капрал обратился к Хоуарду: — Сажайте ребятню в кузов и поехали.
Хоуард оглянулся. На том месте, где он оставил детей, никого не было; он осмотрелся — вот они, дальше на дороге, стоят возле «немецкого шпиона», а тот горько, жалобно плачет.
— Роза! — крикнул Хоуард. — Иди сюда. Приведи детей.
— Il est blesse! — тоненько закричала она в ответ.
— Иди сюда! — опять крикнул Хоуард. Дети смотрели на него, но не трогались с места. Он поспешил к ним. — Почему вы не идете, когда я вас зову?
Роза повернулась к нему, вся красная от негодования.
— В него бросили камнем и ушибли. Я сама видела. Нехорошо так делать.
Да, сзади по шее ребенка на грязные лохмотья стекала липкая струйка крови. Внезапное отвращение к этому городишке охватило старика. Он достал носовой платок и промокнул рану.
— Нехорошо бросаться камнями, мсье, а еще взрослая женщина, — сказала Роза. — Это скверное, дрянное место, раз тут так поступают.
— Возьмем его с собой, мистер Хоуард, — сказал Ронни. — Пускай он сядет с другого конца на мешок Берта, возле электромотора.
— Он здешний, — ответил старик. — Мы не можем увезти его отсюда.
Но при этом подумал, что милосерднее взять ребенка с собой.
— Совсем он не здешний, — возразила Роза. — Он здесь только два дня. Так сказала та женщина.
Позади раздались торопливые тяжелые шаги и голос капрала:
— Да скоро вы, черт возьми?
Хоуард обернулся к нему.
— В ребенка бросают камнями, — и он показал рану на шее мальчика.
— Кто бросает камнями?
— Здешние жители. Они думают, что он немецкий шпион.
— Кто, этот? — изумился капрал. — Да ему лет семь, не больше.
— Я видел, кто его ранил, — вмешался Ронни. — Женщина вон из того дома. Бросила камень и попала в него.
— Чертова кукла, — сказал капрал и обернулся к Хоуарду. — Надо двигать, да поживей.
— Понимаю… — старик колебался. — Что же делать? Оставить его в этом дрянном городишке? Или взять с собой?
— Возьмем, если хотите. Он много не нашпионит.
Старик наклонился к мальчику.
— Хочешь поехать с нами? — спросил он по-французски.
Мальчик ответил что-то на другом языке.
— Sprechen Sie deutsch? — спросил Хоуард. Больше он сейчас ни слова не помнил по-немецки и ответа не получил.
Он выпрямился, угнетенный свалившейся на него новой заботой.
— Возьмем его, — сказал он негромко. — Если оставить его здесь, его скорее всего убьют.
— Если мы сейчас же не двинемся, явятся фрицы и перебьют нас всех, — заметил капрал.
Хоуард подхватил «шпиона», тот молча покорился; они поспешили к грузовику. От ребенка скверно пахло, он был явно вшивый; старик отвернулся, его чуть не стошнило. Может быть, в Анжервиле есть монахини, которые позаботятся об этом найденыше. Пожалуй и Пьера можно будет им отдать, хотя Пьер почти не доставляет хлопот.
Детей усадили в машину; старик взобрался следом, капрал сел рядом с шофером. Огромный грузовик пересек дорогу, ведущую прочь от Парижа, и двинулся к Анжервилю, до которого оставалось семнадцать миль.
— Если не заправимся в Анжервиле, здорово сядем в лужу, — сказал водитель.
В машине старик, окруженный детьми, скорчился у «Герберта» и вытащил клейкую плитку шоколада. Он отломил пять кусочков; едва «немецкий шпион» понял, что это такое, он протянул перепачканную руку и что-то пробормотал. Жадно съел свою долю и снова протянул руку.
— Подожди немного. — Хоуард раздал шоколад остальным детям.
— Merci, monsieur, — прошептал Пьер.
Роза наклонилась к нему:
— Съешь после ужина, Пьер? Попросим мсье дать тебе шоколадку после ужина, да?
— Только в воскресенье, — прошептал малыш. — В воскресенье мне можно шоколад после ужина. Сегодня воскресенье?
— Я не помню, какой сегодня день, — сказал Хоуард. — Но, я думаю, твоя мама сегодня позволила бы тебе съесть шоколад после ужина. Я отложу его для тебя на вечер.
Он пошарил вокруг, достал одну из купленных утром больших твердых галет, не без труда разломил пополам и протянул половину несчастному замарашке. Мальчуган взял галету и с жадностью стал грызть ее.
— Да разве так едят? — сердито сказала Роза. — Ты хуже поросенка, да, хуже поросенка. И хоть бы спасибо сказал.
Мальчик посмотрел растерянно, не понимая, за что его бранят.
— Ты что, совсем не умеешь себя вести? — продолжала Роза. — Надо сказать так: je vous remercie, monsieur, — с поклоном обратилась она к Хоуарду.
Французская речь не дошла до мальчика, но движения нельзя было не понять. Он явно смутился.
— Dank, mijnheer, — пробормотал он. — Dank u wel.
Хоуард в недоумении поднял брови. Мальчик говорит на каком-то северном языке, но не по-немецки. Может быть, это фламандский, валлонский или даже голландский. Разница невелика, все равно он, Хоуард, не знает ни слова ни на одном из них.
Машина шла быстро, после полудня стало еще жарче. Окошко в кабину водителя было открыто; порой старик наклонялся и из-за спин водителя и капрала смотрел вперед. Дорога была подозрительно пуста. Обогнали всего лишь нескольких беженцев, редко-редко проезжала по своим обычным делам крестьянская повозка. Солдат не видно, и ничего похожего на людской поток, каким запружено было шоссе между Жуаньи и Монтаржи. Казалось, вся округа опустела, будто вымерла.
За три мили до Анжервиля капрал обернулся и в окошко сказал Хоуарду:
— Подъезжаем к городу. Надо тут добыть горючее, не то нам крышка.
— Если вы увидите кого-нибудь на дороге, я у них спрошу, где тут интендантская база.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64