«Вот и все?» — почти одинаково подумали все сразу, вкладывая, разумеется, в этот вопрос свои особые оттенки и намеки.
Все!
Челнок был уже совсем близко, когда его траектория вдруг резко изменилась.
В первую секунду никто ничего не понял.
Летательный аппарат вдруг резко пошел вниз, почти накренился набок и проехал брюхом по вершине скалы. Брызнули во все стороны оторванные детали шасси.
Новый рывок заставил его выпрямиться, но ненадолго: челнок падал, волоча за собой дымный шлейф. Он еще летел и вполне мог дотянуть до места посадки, но было видно, что его корпус разваливается на лету.
Вместо спасителя к ним мчалась огромная бомба — можно было не сомневаться, что до взрыва остались считанные секунды.
Этот новый поворот судьбы оказался слишком уж неожиданным — на какое-то мгновение все оцепенели.
Вот это уже действительно было концом: взрыв челнока не пощадил бы никого.
Превращаясь на лету в огненный шар, челнок несся прямо на них.
Вырвавшись из лап смерти зубастой и когтистой, они могли с секунды на секунду стать добычей смерти огненной.
— Бегите! — пронзил воздух отчаянный крик.
Они бросились врассыпную, кто куда, не разбирая дороги.
Единственное, что запомнила из всего этого Рипли, — это как она старалась прикрыть девочку собственной спиной. Они так и упали, вдвоем, когда взрывная волна догнала их и швырнула на камни: Ньют снизу, а Рипли сверху, закрывая ее своим телом от посыпавшихся обломков.
Раздался грохот, по спинам прокатил жар, замельтешили в воздухе куски летательного аппарата; набухли, вытянулись вверх и рассыпались огненные клубы, и наконец все стихло.
Запахло гарью.
Свистящий ветер уносил ее в сторону города; опадали на землю черные хлопья.
Казалось, кроме них и неровного клочковатого огня на месте аварии, на всем ландшафте не двигалось ничто. Все замерло, покрывшись копотью и изуродованными кусками металла. Да и сам огонь слабел, стараясь спрятаться вглубь щелей и под более крупные обломки.
Одиноко и пронзительно свистел ветер.
Медленно уползало за горизонт солнце. Его отблески на металле и окнах оставшегося где-то далеко купола гасли один за другим.
Но пауза, полная молчания, продлилась недолго. Шумно встал, сбрасывая с себя обгоревшие обломки, Хадсон, повертел головой, отыскивая остальных, и выругался.
В голове у него шумело.
Неизвестно, сколько потрясений подряд должен испытать человек, чтобы «сойти с нарезки»: у одних это не получается вообще, другим достаточно одного раза; Хадсон уже несколько раз срывался, но всякий раз снова приходил в себя. На этот раз истерика охватила его всерьез и надолго.
После ругани он коротко хихикнул и побрел, пошатываясь на ходу и срывая с себя остатки верхней куртки. Нарисованный на ремне череп вылез наружу — казалось, он скалился, потешаясь над хозяином.
Осторожно привстала и Рипли: посмотрела, все ли в порядке с Ребеккой, и лишь тогда поднялась на ноги.
Пейзаж, секунду назад мертвый, оживал на глазах. Потирая руки и шею, встал Берт. Его взгляд рассеянно прыгал из стороны в сторону, выдавая полную растерянность. Он не просто не знал, как вести себя сейчас, — после удара в голове шумело, и Берт слабо соображал, что вообще происходит. Впрочем, рассудок и самообладание возвращались к нему быстро. Пожалуй, только искусственный человек опередил его в этих качествах — но он, в отличие от остальных, и был запрограммирован на то, чтобы не потеряться в какой бы то ни было ситуации. Поправив одежду, он сразу же принялся откапывать лейтенанта.
— Великолепно, а? — заговорил Хадсон. Со стороны можно было подумать, что он был пьян в стельку: ужимки и интонации, с которыми он начал свое выступление, не могли принадлежать трезвому человеку. Пошатывание только усиливало этот неожиданный эффект. — Просто лучше не бывает, да? Вот здорово! Только этого нам не хватало! А? Все слышали? Что теперь будем делать, а? Могу всех поздравить — мы теперь в полном дерьме!
Он говорил первое, пришедшее на ум. То ли от удара, то ли от иного потрясения все его мысли спутались и крутились в голове почти бессвязным набором слов и чувств. Он больше не придумывал странных версий, не выискивал дополнительных причин для страха — он просто ничего не соображал, кроме того, что они действительно «сидят в дерьме», и выбраться из него невозможно.
Хигс провел рукой по жестким взъерошенным волосам.
Ему было не до выслушивания чужих истерик.
У Хигса не было ни готовых сверхустойчивых программ, как у робота, ни веры в собственную неуязвимость, если не бессмертие, как у Берта, ни даже детской способности привыкать вообще ко всему и жить настоящим моментом, как у Головастика. У него было другое.
Долг.
Может быть, в одиночку Хигс и сплоховал бы — но теперь такого права он не имел.
В первую очередь нужно было привести Хадсона в порядок.
Пусть он — бывший приятель, пусть в его поведении есть доля и его, Хигса, вины, сейчас об этом следовало забыть.
Резким движением Хигс схватил Хадсона за рубаху и притянул к себе:
— Ты все сказал?
Хадсон ошарашенно уставился на него. Во взгляде Хигса было столько решительности, что готовые сорваться с его языка ругательства застряли в горле.
Ньют была почти спокойна.
Что ж, еще одна сказка оказалась всего лишь сказкой. Сбываются только самые страшные из них — остальные придумывают, чтобы было не так грустно. Сказка кончилась, теперь надо было сновав жить, а значит, успеть спрятаться. И только.
— Значит, мы теперь отсюда не улетим. — Сложно было понять, спросила ли она об этом или просто констатировала факт.
— Извини меня, Ньют, — Рипли заглянула девочке в глаза.
— Не надо, ты не виновата, — спокойно возразила Ньют.
Это же было естественно…
Хигс отпустил Хадсона и встал, подставив лицо ветру. Свежий воздух помогал прояснить мысли.
Воспользовавшись моментом, Хадсон снова заныл:
— Ну что? Что? Игра закончена! Что мы теперь будем делать? Что делать, хотел бы я знать?
«Да, ситуация интересная, и я бы даже сказал, что в ней что-то есть! — подумал Берт. — Ну что ж, еще не все потеряно. Если повести себя с умом…»
— Может, разложим костер, сядем и споем пару песен? — предложил Хадсон. — Давайте попробуем!
Берт посмотрел на него, как на идиота.
«Не иначе как все сразу спятили… о чем это он?»
Ньют осторожно тронула Рипли за рукав.
— В чем дело, малышка? — заставила себя улыбнуться Рипли.
— Знаешь, — Головастик говорила тихо, словно их могли подслушать, — нам лучше вернуться домой… назад, в комплекс, а то скоро стемнеет, а они выползают в основном в темноте… — На секунду она замолчала, словно перепроверила мысленно собственные воспоминания, — и повторила с нажимом: — В основном…
Рипли кивнула и жестом подозвала Хигса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61