Над головой тренькнул колокольчик. Сидевшая в маленьком холле молодая женщина-регистратор повернула голову и вышколенно улыбнулась Кэту.
— Добрый день. Вы на прием?
— Меня зовут Кэттан Морейра, — ответил он, надеясь, что это все объяснит.
— По-моему, вы не записаны. — Регистратор снова улыбнулась и проконсультировалась с монитором на столе. — Так и есть. Повторите, пожалуйста, ваше имя.
Кэт повторил.
— Но меня все равно ждут.
Ловкими пальчиками регистраторша отстучала имя на клавиатуре.
— Пожалуйте вот сюда, — она указала прямо себе за спину, — а потом пройдете налево, комната 114.
Кэт миновал довольно длинный коридор, где на стенах были развешаны зеркала и небольшие матовые светильники, и наконец оказался в широкой галерее, опоясывавшей внутренний сад с фонтаном. Залитый жарким послеполуденным солнцем, сад застыл в дремотной неподвижности, лишь серебрились, играли тонкие струи над тремя белыми чашами. А на дорожке, в низком плетеном кресле, откинув голову, сидел тот самый человек, чей снимок Кэт видел в кабинете Джона Дэнвера. Ленивая расслабленная поза, легкая улыбка, отсутствующий взгляд ярко-синих… нет, оказывается, теперь черных глаз. Это был искомый Виктор Делано, Кэт его несомненно узнал. Но почему же глаза — черные? Приблизившись, он негромко позвал:
— Делано. Виктор.
В запрокинутом, рябом от тени лице ничего не изменилось. Кэт озабоченно нахмурился. Чем его накачали? Зрачок во всю радужку не для такого солнца; чего доброго парень ослепнет. Кретинизм: оставлять вот так человека, который стоит то ли двести, то ли триста тысяч. Одной рукой он поднял Делано, другой прихватил кресло и оттащил на погруженную в прохладную тень галерею.
— Так-то лучше. — Кэт выпрямился и перевел дух: Делано оказался неожиданно тяжел.
Комната 114 была совсем рядом, с дверью из темного стекла. Уверенный, что стекло это изнутри прозрачно, Кэт постучал и, мгновение выждав, вошел.
— Вы и есть протеже Джонни Дэнвера? — не поприветствовал его вольготно развалившийся в черном бархатном кресле незнакомец. Он был в больших очках, таких же темных, как дверь его комнаты снаружи. Не удержавшись, Кэт оглянулся на дверь: действительно, сквозь нее отлично был виден сад. — Садитесь. — Хозяин показал на кресло напротив. — Что-нибудь выпьете? — предложил он без малейшего радушия.
— Благодарю вас, нет.
— Тогда сразу к делу. — Вопреки собственным словам, он надолго замолчал, разглядывая Кэта из-за очков, каждое стекло которых было величиной чуть ли не с блюдце. Кэт ответил ему таким же откровенным взглядом. Очевидно, незнакомец богат, и на вид ему лет шестьдесят пять — семьдесят. Блеклая, какая-то неблагородная седина, глубокие складки на лице, но волосы еще густые и модно подстрижены. — Так вот, к делу, — повторил он. — На вас-де можно положиться, уверяет Джонни. — Имя «Джонни» он произнес с явным пренебрежением. — Однако мое впечатление иное. Едва ступив на порог, вы разводите самодеятельность. — Фразы его были короткие, словно говорить длинными хозяину было лень. — Зачем вытаскивать Делано из сада? Кто вас просил? Нам что — вешать таблички «Руками не трогать»? Не позволяйте себе лишнего, Морейра.
— Здесь есть окулист?
Неожиданный вопрос поставил незнакомца в тупик.
— Окулист? — переспросил он, соображая.
— Наверное, найдется. Так пригласите его, — Кэт повысил голос, — посмотреть, сожжено у парня глазное дно или еще нет. Пока он сидел в саду на вашем солнышке…
— Ну, он пробыл там совсем недолго, — раздался голос у него из спиной. — Я сделаю замечание сестре, это ее недосмотр.
Кэт обернулся. Скрытая деревянной панелью вторая дверь была отворена, а на пороге стоял врач — маленький, ладный, в светло-зеленом халате и шапочке.
— Генрих, я не желаю иметь дело с этим типом, — объявил человек в очках. — Он не лоялен.
— Он и не обязан быть лояльным вам, генерал, — спокойно возразил врач, ступив в комнату и прикрывая дверь. — Если он будет лоялен Делано, этого достаточно.
Генерал? Кличка, что ли? Во всяком случае это мой работодатель собственной персоной.
— Не хочу, — повторил тот. — Дэнвер пусть катится ко всем чертям, а я не хочу!
— Бросьте, генерал, не стоит горячиться, — умиротворяюще проворковал доктор Генрих. — Посмотрите: он совершенно безвреден, а если рассердился из-за своего подопечного — так он абсолютно прав.
Генерал помолчал, обдумал эти слова и вдруг привычным, машинальным жестом снял очки, сложил и сунул в нагрудный карман. Кэт впился взглядом в его лицо, стремясь получше запомнить. И был изумлен неожиданно сделанным открытием. Те же синие глаза, хотя и выцветшие с возрастом, те же, пусть поседевшие, брови вразлет, те же линии скул и носа: генерал мог быть отцом или, на худой конец, дедом Виктора Делано. Ах нет, Делано три года назад перенес серию пластических операций. Тогда почему же?.. Кэт не успел додумать.
— Кэттан, — врач тронул его за плечо, — пройдемте со мной. Генерал, я думаю, не возражает.
— Послушайте! — вскинулся тот. — Я плачу бешеные деньги! И не желаю…
— Вы платите достаточные деньги, — твердо прервал его Генрих, — чтобы рассчитывать если не на лояльность, то на честное выполнение договора. Наш друг Кэттан, — добавил он воркующим голосом, от которого у Кэта поползли по спине мурашки, — находится в отчаянном положении. И не станет делать ничего себе во вред.
На пороге Кэт быстро оглянулся на генерала. Наверное, он старше, чем показалось с первого взгляда. Но зачем нужен Делано, похожий на него в молодости? Может, у генерала был сын или внук, который, например, погиб, и старикан теперь хочет заменить его другим? Глупо, но ведь нередко встречается. Вообще-то он старый маразматик, и идеи его могут оказаться самыми дикими.
Делано в галерее уже не было, осталось лишь пустое плетеное кресло. Генрих провел Кэта мимо нескольких тонированных стеклянных дверей.
— Заходите. — Доктор пропустил его в комнату под номером 121. — Присаживайтесь и подождите: вам принесут еды.
Кэт вошел, и при виде белых стен, больничной мебели и какой-то аппаратуры на белом столе у него засосало под ложечкой.
— Я не хочу есть.
— А я вас и не спрашиваю, — проворковал врач. — Вам говорят: подождите.
Кэт мрачно уселся на низкую кушетку. Ну и день сегодня: сперва альтау, теперь вот этот Генрих явно что-то задумал. Эх, Джонни, ты-то как мог связаться с этой бандой? Всю жизнь я считал тебя абсолютно честным, глубоко порядочным человеком. Впрочем, я и сам пока не преступник, однако же сюда попал.
Дверь открылась, девушка в светло-зеленом халате вкатила сервировальный столик.
— Приятного аппетита. — Она подвинула столик Кэту и тут же вышла.
Он не притронулся ни к бутербродам, ни к сухому печенью, лишь выпил полстакана сока, который показался кислым и неприятно теплым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60