Джон тяжело вздохнул. Ему не хотелось, чтобы Кэт ввязывался в это дело. Он поерзал на столе, огляделся по сторонам и наконец, обойдя стол кругом, из нижнего ящика, из самой его глубины, достал большой плотный конверт. Сунул в него два пальца, извлек и подал брату снимок.
— Погляди на этого типа.
Человек был молодой, лет двадцати. Ярко-синие удлиненные глаза, черные брови вразлет, волнистые пепельные волосы и решительное, пожалуй, даже жесткое выражение лица.
— Черт возьми, — с удивлением сказал Кэт. — Экий красавец. — Он сделал ударение на последнем слоге. — Надеюсь, ты не предлагаешь мне его убрать?
Джон усмехнулся.
— Убирать не надо — с ним придется работать. Каждый Божий день и неизвестно, сколько лет подряд.
Кэт вгляделся внимательней.
— Каждый день, говоришь…
— И ночь, если понадобится, и утро, и вечер. — Нет уж, Джонни, уволь. Этак я и жены лишусь! Ты посмотри, какой окрас.
— Чего-чего?
— Окрас, говорю. Загар — с ума сойти, — цитировал Кэт альтау Черрала. — А глаза синие-пресиние! А брови черные-пречерные, и кудри!.. Женщины с ума сходят, я думаю. У тебя другого нет?
— Ну, знаешь ли… — поморщился Джон и подал Кэту другой снимок. — Вот он же, тремя годами раньше.
— Этот уже мне больше нравится, здесь человек как человек. Так ему что, искусственно такую морду налепили?
— Ты, кузен, мне тут не зубоскаль. Мое дело предложить, твое дело отказаться, если что не так. — Джон забрал у Кэта снимки и засунул обратно в конверт, а конверт запер в столе.
— Или берешься, или забудем наш разговор.
— Берусь, — с неожиданной горечью согласился Кэт. — Я слушаю тебя, Джонни.
— То-то же. Этот человек, братишка, стоит тысяч сто. Или двести, триста — точно не знаю. И ты за него с сегодняшнего же дня отвечаешь головой; за это тебе платят деньги.
— Шутишь? Какой из меня телохранитель? — Кэт посмотрел на свои тонкие изящные руки. Джон тоже на них посмотрел с каким-то непонятным выражением на лице.
— Если бы нужен был обычный телохранитель, можешь поверить, выбрали бы не тебя. Это называется иначе: опекун. Пастух. Ангел-хранитель. Ты отвечаешь за все — где он, что он, с кем он, зачем, почему и куда. И чтобы при этом был жив, здоров и весел. Он, разумеется, а не ты. Тебе веселья будет мало, а хлопот по горло.
— Погоди, не понимаю…
— Сейчас поймешь. Делано — его зовут Виктор Делано — сам ничего про это не знает. С его точки зрения, у него просто появится новый друг, на которого он с радостью спихнет заботы о своей персоне. Причем характер у него невыгодный, слишком независимый, и ты с ним намаешься.
— Откуда он взялся?
Джон раздраженно махнул рукой.
— Сейчас его привезли из Алутаги — слышал, горе док такой через пролив? Вообще-то он с планеты Серы Лис, но это нас не касается. В Алутаге он рассорился с прежним опекуном, послал его к чертовой матери и сбежал — еле отловили, сняли с борта корабля. Космического я хочу сказать. То есть если ему что не понравится, он может здорово взбрыкнуть, а у тебя, естественно, неприятности. Крупные.
— Слушай, Джон, я все равно не пойму: что мне с ним делать?
— Ничего! Кроме того, что должен беречь как зеницу ока. Никаких авантюр, драк, лишних контактов с посторонними, никаких вредных мыслей.
— Мыслей?
— Именно. Чтоб он не задавался вопросами, отчего, почему и зачем.
Кэт с минуту молчал, положив подбородок на сплетенные пальцы. Кузен по селектору попросил принести кофе; буквально через несколько секунд вошла девушка с подносом, который поставила на низкий столик рядом с Кэтом, улыбнулась ему и Джону и тихо вышла.
— Кому это нужно?
— Тебе, братишка, в первую очередь. Восемь тысяч в месяц дополнительного дохода.
Кэт вскинул глаза, но ничего не сказал. Восемь тысяч — всего на четыре меньше, чем он заплатил за праздник Шести королей. С такими деньгами можно жить.
— Джонни, я все же хотел бы знать, на кого буду работать.
— На себя.
— Джон!
— На самого себя, — повторил кузен. — И я не советую, решительно не со-ве-ту-ю доискиваться подробностей. Пока ничего не знаешь, никакого криминала нет и при таком раскладе и быть не может. С нашей стороны, из полиции, придраться к тебе никто не сумеет.
Кэт с сомнении покачал головой.
— Ну, допустим. Тогда скажи мне другое: что сталось с тем ангелом-хранителем, от которого Делано сбежал?
Джон уселся в кресло напротив и сосредоточенно разлил кофе по двум золоченным изнутри чашечкам.
— Не знаю. — Он отставил кофейник. — Есть вещи, о которых мне почему-то не докладывают. Но судя по тому, какие деньги платят, неприятно было бы изведать на собственной шкуре, что значит провалить задание. Приобщайся. — Он подвинул чашечку брату. И расслабился. — По-моему, я тебе все сказал.
— Кое-что ты сказал, конечно. — Кэт положил себе сахару и принялся задумчиво размешивать. — Ох, как мне это не нравится…
— Мне тоже, — признался Джон. — Я тебя знаю все двадцать шесть лет, что ты живешь на свете, и видит Бог, желаю только добра. Единственное, что мы можем попытаться сделать — это заключить срочный контракт, допустим, на два-три года. Отслужил — и, если хочешь, привет. И потом… — Он смолк, потому что зазвонил телефон — городской, прямой связи, минуя секретаршу. — Алло. Да. — Он посмотрел на брата. — Да, конечно. Совершенно. Я уже говорил и могу повторить: абсолютно надежен. — Телефон был хороший: до Кэта из трубки не доносилось ни звука, хотя речь явно шла о нем. — Вот как. Ну, с какой-то стороны… это, может быть, проще… Хорошо. Хорошо, он приедет. Всего наилучшего. — Джон положил трубку и приглушенно, сквозь зубы, выругался. — Тебе надо подъехать в клинику Вышетравского — Лунная улица, двадцать четыре. Испугались, черти полосатые, хотят обезопасить себя от новых выходок Делано.
— Это хорошо или плохо?
Джон поморщился, словно съел какую-то гадость.
— Лично тебе это ничем особым не грозит — неприятно, только и всего. А Делано… Короче, поезжай к Вышетравскому, там тебе все объяснят.
Кэт доехал на такси. Дом 24 по Лунной улице оказался особняком с большим садом и высокой оградой, сплошь оплетенной вьющимися растениями, так что с улицы ничего не было видно. Кэт поглядел на скромное название «Частная клиника», и на душе у него стало совсем неуютно. Пожалуй, отсюда можно и не выйти. Он вздохнул и позвонил.
Крепкий охранник попросил предъявить удостоверение личности, мельком глянул и без лишних слов пропустил внутрь.
— По центральной аллее, дверь номер три.
Сад был светлый, ухоженный, полный бодрящего аромата плакучей гуамы — цветущего круглый год кустарника, специально завезенного на Франческу несколько лет назад. Особняк, блиставший чисто промытыми стеклами, вблизи показался не столь зловещим. Кэт отыскал дверь под номером 3, застекленную, с очень мелким переплетом, взялся за ручку с чеканной эмблемой Серебряного Лайза — обнаженная девушка на спине у дельфина — и толкнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60