По утрам они продолжали путь, карманы Шмендрика раздувались от хлеба, сыра и апельсинов, и Она выступала рядом с ним - белая, как барашки на волнах в лучах солнца; зеленая, как сами волны в тени деревьев. Люди забывали его фокусы раньше, чем он исчезал из вида, но его белая кобыла тревожила по ночам многих селян, и не одна женщина пробуждалась в слезах, увидев ее во сне.
Однажды вечером они остановились в сытом благополучном городке, где даже у нищих были двойные подбородки, и мыши не бегали, а ходили вперевалку. Шмендрика тут же попросили отобедать с мэром и наиболее округлыми членами магистрата, а ее, как всегда неузнанную, отпустили на пастбище, где трава была подобна сладкому молоку. Обед был сервирован на открытом воздухе, на площади - вечер был теплый и мэр хотел покрасоваться перед гостем. Это был превосходный обед.
За едой Шмендрик рассказывал истории из своей жизни бродячего чародея, наполняя их королями и драконами и благородными дамами. Он не лгал, а просто излагал события наиболее выгодным для себя образом, и рассказы его казались правдоподобными даже благоразумным членам магистрата. И не только они, но все на площади потянулись к рассказчику, чтобы понять природу заклинания, открывающего любые замки, если его произнести должным образом. И все они, затаив дыхание, рассматривали отметины на пальцах волшебника.
- Память о встрече с гарпией, - спокойно объяснял Шмендрик. - Они кусаются.
- И вы никогда не боялись? - робко удивилась молоденькая девушка. Мэр шикнул, но Шмендрик раскурил сигару и улыбнулся ей.
- Голод и страх сохранили мне молодость, - ответил он. Члены магистрата дремали и переговаривались за столом; искоса глянув на них, волшебник подмигнул девушке. Мэр не обиделся.
- Это верно, - вздохнул он, сложив переплетенные пальцы над местом, где теперь находился его обед. - Мы здесь хорошо живем; если это не так, я ничего не понимаю в жизни. Иногда я думаю, что самая малая капля страха, голода нам бы не повредила - так сказать, обострила бы наши чувства. Вот почему мы всегда приветствуем странников, у которых есть новые истории и песни. Они расширяют наш кругозор... заставляют нас заглянуть внутрь... - Он зевнул и, постанывая, потянулся.
Один из членов магистрата неожиданно воскликнул:
- Боже, взгляните на пастбище! Тяжелые головы повернулись на нетвердых шеях, и все увидели, что деревенские коровы, лошади и овцы сгрудились на дальнем конце поля и не отрывали глаз от белой кобылы волшебника, пасшейся на прохладной траве. Все животные молчали. Даже свиньи и гуси были безмолвны как тени. Где-то вдалеке крикнул ворон, словно угольком перечеркнув закат.
- Необыкновенная, - пробормотал мэр. - Совершенно необыкновенная...
- Да, в самом деле, - согласился волшебник. - Если бы вы знали, что мне предлагали за нее...
- Любопытно, - сказал начавший разговор советник, - они ведь не кажутся испуганными. Словно благоговеют, как бы поклоняются ей.
- Они видят то, что вы разучились видеть. - Шмендрик уже достаточно подвыпил, а молоденькая девушка смотрела на него глазами и более ласковыми и менее глубокими, чем глаза единорога. Он стукнул стаканом по столу и сказал улыбающемуся мэру: - Она более редкостное создание, чем вы осмеливаетесь думать. Она - это миф, память, нечто не-у-ло-... неуло-вимое. Если бы вы помнили, если бы вы голодали...
Голос его потонул в топоте копыт и детском вопле. С гиканьем и свистом дюжина одетых в лохмотья всадников ворвалась на площадь, разбрасывая горожан, будто мраморные шарики. Они объезжали площадь, сбивая все, что попадалось на их пути, нечленораздельно похваляясь и неизвестно кого вызывая на битву. Один из них привстал в седле, согнул лук и стрелой сбил флюгер со шпиля церкви, другой схватил шляпу Шмендрика, нахлобучил себе на голову и с громким хохотом помчался по площади. Некоторые подхватывали на седло визжащих детей, некоторые довольствовались провизией и бурдюками с вином. Дико сверкали глаза на небритых лицах, барабанным боем звучал смех.
Толстяк мэр стоял, пока не встретился глазами с предводителем разбойников. Он поднял одну бровь, предводитель щелкнул пальцами, и кони сразу присмирели, а оборванцы умолки, как деревенская живность перед единорогом. Заботливо опустили они детей на землю и вернули почти все бурдюки с вином.
- Джек Трезвон, пожалуйте, - невозмутимо произнес мэр.
Предводитель всадников соскочил на землю и медленно подошел к столу, за которым обедали советники с гостем. Это был громадный детина почти семи футов ростом, каждый шаг его сопровождался звоном и бренчанием колец, колокольчиков и браслетов, пришитых к его латаной куртке.
- Здорово, ваша честь, - посмеиваясь, хрипло отозвался он.
- Кончайте это, - сказал ему мэр, - неужели вы не можете являться спокойно, как воспитанные люди.
- Парни не причинят никакого вреда, ваша честь, - простодушно пробормотал гигант. - Сами понимаете, целыми днями в лесу, нужно ведь и немного расслабиться, так сказать, маленькая разрядка. Ну-ну, все, э?.. -И он со вздохом вытащил из-за пазухи тощий мешочек с монетами и положил на открытую ладонь мэра. - Вот, ваша честь, - сказал Джек Трезвон. - Это немного, но больше мы сэкономить не могли.
Мэр высыпал монеты на ладонь и недовольно тронул их пальцами.
- Ну, тут немного, - посетовал он. - Даже поменьше, чем в прошлом месяце, а уж и там было с гулькин нос. Жалкие вы грабители - вот вы кто.
- Тяжелые времена настали, - мрачно проговорил Джек Трезвон... - Не должно нас винить, если у путников золота не больше, чем у нас. Из репки, как известно, крови не выдавишь.
- Я выдавлю, - мэр свирепо посмотрел на гиганта и поднес к его носу кулак. - Ну, если ты темнишь! - закричал он. - Ну, если ты греешь карманы за мой счет! Я выдавлю из тебя, я выдавлю из твоей шкуры все внутренности и вышвырну собакам! Катитесь отсюда, и передай это своему босяку-капитану. Вон, негодяи!
Когда Джек Трезвон, что-то бормоча, повернулся, Шмендрик прокашлялся и неуверенно сказал:
- Кстати, если вам не трудно, верните мне мою шляпу. - Гигант молча уставился на него налитыми кровью бычьими глазами. - Мою шляпу, - потребовал Шмендрик, уже более твердо. - Один из ваших людей взял мою шляпу, и было бы разумнее, если бы он вернул ее.
- Разумнее? - наконец проговорил Джек Трезвон. - А кто ты такой, чтобы судить о разуме? Вино все еще шумело в голове Шмендрика: - Я - Шмендрик Маг, и враждовать со мной не советую, - объявил он. - Я старше и опаснее, чем кажусь. Шляпу!
Джек Трезвон с минуту смотрел на него, потом подошел к своему коню, переступил через него и оказался в седле. Подъехав к Шмендрику и... едва не касаясь его бородой, он загремел:
- Ну если ты и впрямь колдун, покажи-ка свои штучки. Раскрась мне нос краской, набей седельные сумки снегом, сведи мою бороду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51