Ему просто не хватит времени.
Кашлев осторожно смыл волосы с раковины, тщательно протер пол в ванной, а тряпку выбросил в мусоропровод. Тому, кто придет в эту квартиру после него, совсем не обязательно знать, что у хозяина была борода... Перед выходом из квартиры проверил наган. В нем еще осталось четыре патрона.
Ночь он провел в Рыбацком у старой дряхлой бабки, вдовы одного своего дружка, расстрелянного пятнадцать лет назад. Время от времени Кашлев привозил ей деньжат. Не часто, от случая к случаю, но бабка помнила его и была благодарна.
Утром бабка съездила на вокзал и, отстояв несколько часов в очереди, взяла ему плацкартный билет до Симферополя. Она, наверно, надеялась, что Федяша и на этот раз подкинет ей четвертной, и смотрела на Кашлева преданно и заискивающе. Но он не дал ей ничего, кроме той мелочи, что осталась от покупки билета. Подумал: "Ничего, старая карга, обойдешься. Мне теперь и самому экономить надо".
Он приехал на вокзал за пять минут до отправления - только-только добраться до тринадцатого вагона. И сразу же почувствовал опасность. Было больше, чем обычно, милиции. Он прибавил шагу, стараясь скорее добраться до спасительного вагона. Торопясь, сунул проводнице билет. Оставалась одна минута до отхода поезда. Проходя из тамбура в вагон, он заметил боковым зрением, что какой-то мужчина взялся за поручни. Кашлев подошел к своему месту и остановился, пережидая, когда тучная пожилая женщина засунет свои вещи под лавку. Поезд тронулся. И в это время с обоих концов вагона двинулись к нему мужчины. Один был совсем молоденький, светловолосый, в голубой тенниске. Лицо у него было сосредоточенным. Второй был постарше, в светлом костюме. Он шел беззаботно, спокойно, словно возвращался в свое купе, но Кашлев чувствовал, знал, что он идет к нему. И, поставив на пол чемодан, он сунул руку в карман, быстро выхватив наган, приставил его к виску. Дико взвизгнула женщина. В последние секунды подумав, что избавится сейчас от долгих, нудных допросов, очных ставок, от своего прошлого, старик Кашлев прошептал злобно: "Ну что, взяли?"
Накануне своего отъезда из Ленинграда Власов зашел к Белянчикову и просидел у него полдня, выспрашивая подробности поисков угнанных машин.
- Знаете, как они называли кражи автомашин? - спросил Юрий Евгеньевич. - "Операция "Инфаркт". - Он протянул Власову листок бумаги. Это были показания подследственного Лыткина: "...В разговоре, смеясь, Хилков и Николаев спросили меня: "Ты знаешь, как эта операция называется?" Я ответил отрицательно. Тогда они мне сказали: "Инфаркт". Я спросил почему, а они объяснили мне, что, когда хозяин узнает о краже своей автомашины, его инфаркт хватает..."
- И между прочим, у двоих был инфаркт, - грустно сказал Белянчиков. Сейчас следствием окончательно установлено: они семнадцать машин украли. Двенадцать продали, а пять бросили. Из-за трусости. Вы, может, думаете про них - волевые люди, рыцари плаща и кинжала? Нет. Обыкновенные трусливые стяжатели...
Власову уже рассказали о том, что Федяша Нырок застрелился в вагоне поезда из того же нагана, из которого убил Хилкова. В кармане у Нырка нашли билет до Симферополя, а в чемодане сорок тысяч рублей.
- Константин Николаевич, звонил подполковник, просил передать, если будет желание встретиться - он дома. Завтра в отпуск уезжает.
Корнилов встретил Константина Николаевича радушно. Извинился за пижаму.
- Вы знаете, решил перед отъездом приборочку сделать. Хожу уже как курортник...
Они сели в большие потертые кожаные кресла у окна. Корнилов выглядел чуть похудевшим, но отдохнувшим. Не было мешков под глазами.
- Ну что, Константин Николаевич, вы теперь лучше меня последнее дело знаете? И угораздило же меня в самое горячее время гриппом заболеть! Это ж надо! Какая дикость - живем, можно сказать, в конце двадцатого века, а какой-то грипп одолеть не можем.
- Игорь Васильевич, мне Белянчиков действительно все в подробностях рассказал. Скажите только, как вы определили, что убийца курил трубку?
- Спички... Обгорелые спички... - Корнилов вытащил из кармана пижамы коробок, зажег спичку. - Вы трубку курили?
- Было дело, баловался.
- И я баловался. Так ведь пока ее, проклятую, раскуришь, спичка тебе пальцы обожжет. Да и не всегда с одной спички раскочегаришь. У меня, например, не получалось... - Он дунул на спичку и показал Власову: Видите? Почти вся сгорела.
Потом он открыл дверцу старинного книжного шкафа, достал толстую папку. Полистал, протянул Власову.
- О Кашлеве еще в двадцать третьем году первое упоминание появляется. Почитайте.
Власов взял папку и прочитал пожелтевший листок:
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Ликвидировав в основном уголовный и политический бандитизм на Украине, Особая ударная группа по б/б имеет целый ряд сведений, что в г. Киеве имеется очень опасная организованная банда, которая причиняет большой вред нашей стране. Более ста человек этой банды наводнили Советскую республику фальшивыми деньгами разных достоинств и инвалютой. Деньги фабрикуются даже за границей и привозятся в СССР. Во главе этой банды аферистов-налетчиков находятся братья Паршины и бывший сотрудник киевской милиции Панаретов.
Я считаю необходимым специально выделить группу для ликвидации этой крупной шайки. Надо действовать очень осторожно и конспиративно...
Нач. Особой ударной группы В. Мартынов
15/VII-23
- Этот Панаретов и есть Нырок?
- Ну что вы, - усмехнулся Корнилов. - Нет, конечно. Но к делу-то в этой банде приобщался. У него тоже учителя опытные были. Вы дальше полистайте. Там исповедь Панаретова. Любопытная, скажу вам, штука... Ну да это другой разговор. Важно, что в этом признании упоминается Федяша...
Власов перевернул страницу. Расплывающимися, выцветшими чернилами было написано: "Исповедь бандита".
- Вы раскройте там, где заложено, - сказал Корнилов.
Власов раскрыл на закладке и стал читать.
"Весной 1923 года я переехал из Киева в г. Москву. В Москве, по Мыльникову переулку мной, Виктором Филиным, Бенчиком Киевским и Петецким Михаилом был совершен налет на квартиру гражданина Кашлева. Подвод на это дело давал младший брат Кашлева, Федяша. Последний дал точные сведения, где находятся ценности отца. В квартире спрятанными в различных тайниках, как-то: на буфете, в электрических лампочках, в картинах, в диване и проч. местах, находилась сумма до 300 тысяч рублей золотом. Был дан точный план квартиры и сведения, что в квартиру впускают с трудом. Ехали на извозчиках. Были вооружены. По плану я и Бенчик Киевский должны были занять квартиру живущего там же генерала Куколь-Краевского. Мы купили корзину цветов, переодели подходящим образом Петецкого Михаила и пустили его первым с тем, чтобы остальным зайти в тот момент, когда откроют дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Кашлев осторожно смыл волосы с раковины, тщательно протер пол в ванной, а тряпку выбросил в мусоропровод. Тому, кто придет в эту квартиру после него, совсем не обязательно знать, что у хозяина была борода... Перед выходом из квартиры проверил наган. В нем еще осталось четыре патрона.
Ночь он провел в Рыбацком у старой дряхлой бабки, вдовы одного своего дружка, расстрелянного пятнадцать лет назад. Время от времени Кашлев привозил ей деньжат. Не часто, от случая к случаю, но бабка помнила его и была благодарна.
Утром бабка съездила на вокзал и, отстояв несколько часов в очереди, взяла ему плацкартный билет до Симферополя. Она, наверно, надеялась, что Федяша и на этот раз подкинет ей четвертной, и смотрела на Кашлева преданно и заискивающе. Но он не дал ей ничего, кроме той мелочи, что осталась от покупки билета. Подумал: "Ничего, старая карга, обойдешься. Мне теперь и самому экономить надо".
Он приехал на вокзал за пять минут до отправления - только-только добраться до тринадцатого вагона. И сразу же почувствовал опасность. Было больше, чем обычно, милиции. Он прибавил шагу, стараясь скорее добраться до спасительного вагона. Торопясь, сунул проводнице билет. Оставалась одна минута до отхода поезда. Проходя из тамбура в вагон, он заметил боковым зрением, что какой-то мужчина взялся за поручни. Кашлев подошел к своему месту и остановился, пережидая, когда тучная пожилая женщина засунет свои вещи под лавку. Поезд тронулся. И в это время с обоих концов вагона двинулись к нему мужчины. Один был совсем молоденький, светловолосый, в голубой тенниске. Лицо у него было сосредоточенным. Второй был постарше, в светлом костюме. Он шел беззаботно, спокойно, словно возвращался в свое купе, но Кашлев чувствовал, знал, что он идет к нему. И, поставив на пол чемодан, он сунул руку в карман, быстро выхватив наган, приставил его к виску. Дико взвизгнула женщина. В последние секунды подумав, что избавится сейчас от долгих, нудных допросов, очных ставок, от своего прошлого, старик Кашлев прошептал злобно: "Ну что, взяли?"
Накануне своего отъезда из Ленинграда Власов зашел к Белянчикову и просидел у него полдня, выспрашивая подробности поисков угнанных машин.
- Знаете, как они называли кражи автомашин? - спросил Юрий Евгеньевич. - "Операция "Инфаркт". - Он протянул Власову листок бумаги. Это были показания подследственного Лыткина: "...В разговоре, смеясь, Хилков и Николаев спросили меня: "Ты знаешь, как эта операция называется?" Я ответил отрицательно. Тогда они мне сказали: "Инфаркт". Я спросил почему, а они объяснили мне, что, когда хозяин узнает о краже своей автомашины, его инфаркт хватает..."
- И между прочим, у двоих был инфаркт, - грустно сказал Белянчиков. Сейчас следствием окончательно установлено: они семнадцать машин украли. Двенадцать продали, а пять бросили. Из-за трусости. Вы, может, думаете про них - волевые люди, рыцари плаща и кинжала? Нет. Обыкновенные трусливые стяжатели...
Власову уже рассказали о том, что Федяша Нырок застрелился в вагоне поезда из того же нагана, из которого убил Хилкова. В кармане у Нырка нашли билет до Симферополя, а в чемодане сорок тысяч рублей.
- Константин Николаевич, звонил подполковник, просил передать, если будет желание встретиться - он дома. Завтра в отпуск уезжает.
Корнилов встретил Константина Николаевича радушно. Извинился за пижаму.
- Вы знаете, решил перед отъездом приборочку сделать. Хожу уже как курортник...
Они сели в большие потертые кожаные кресла у окна. Корнилов выглядел чуть похудевшим, но отдохнувшим. Не было мешков под глазами.
- Ну что, Константин Николаевич, вы теперь лучше меня последнее дело знаете? И угораздило же меня в самое горячее время гриппом заболеть! Это ж надо! Какая дикость - живем, можно сказать, в конце двадцатого века, а какой-то грипп одолеть не можем.
- Игорь Васильевич, мне Белянчиков действительно все в подробностях рассказал. Скажите только, как вы определили, что убийца курил трубку?
- Спички... Обгорелые спички... - Корнилов вытащил из кармана пижамы коробок, зажег спичку. - Вы трубку курили?
- Было дело, баловался.
- И я баловался. Так ведь пока ее, проклятую, раскуришь, спичка тебе пальцы обожжет. Да и не всегда с одной спички раскочегаришь. У меня, например, не получалось... - Он дунул на спичку и показал Власову: Видите? Почти вся сгорела.
Потом он открыл дверцу старинного книжного шкафа, достал толстую папку. Полистал, протянул Власову.
- О Кашлеве еще в двадцать третьем году первое упоминание появляется. Почитайте.
Власов взял папку и прочитал пожелтевший листок:
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Ликвидировав в основном уголовный и политический бандитизм на Украине, Особая ударная группа по б/б имеет целый ряд сведений, что в г. Киеве имеется очень опасная организованная банда, которая причиняет большой вред нашей стране. Более ста человек этой банды наводнили Советскую республику фальшивыми деньгами разных достоинств и инвалютой. Деньги фабрикуются даже за границей и привозятся в СССР. Во главе этой банды аферистов-налетчиков находятся братья Паршины и бывший сотрудник киевской милиции Панаретов.
Я считаю необходимым специально выделить группу для ликвидации этой крупной шайки. Надо действовать очень осторожно и конспиративно...
Нач. Особой ударной группы В. Мартынов
15/VII-23
- Этот Панаретов и есть Нырок?
- Ну что вы, - усмехнулся Корнилов. - Нет, конечно. Но к делу-то в этой банде приобщался. У него тоже учителя опытные были. Вы дальше полистайте. Там исповедь Панаретова. Любопытная, скажу вам, штука... Ну да это другой разговор. Важно, что в этом признании упоминается Федяша...
Власов перевернул страницу. Расплывающимися, выцветшими чернилами было написано: "Исповедь бандита".
- Вы раскройте там, где заложено, - сказал Корнилов.
Власов раскрыл на закладке и стал читать.
"Весной 1923 года я переехал из Киева в г. Москву. В Москве, по Мыльникову переулку мной, Виктором Филиным, Бенчиком Киевским и Петецким Михаилом был совершен налет на квартиру гражданина Кашлева. Подвод на это дело давал младший брат Кашлева, Федяша. Последний дал точные сведения, где находятся ценности отца. В квартире спрятанными в различных тайниках, как-то: на буфете, в электрических лампочках, в картинах, в диване и проч. местах, находилась сумма до 300 тысяч рублей золотом. Был дан точный план квартиры и сведения, что в квартиру впускают с трудом. Ехали на извозчиках. Были вооружены. По плану я и Бенчик Киевский должны были занять квартиру живущего там же генерала Куколь-Краевского. Мы купили корзину цветов, переодели подходящим образом Петецкого Михаила и пустили его первым с тем, чтобы остальным зайти в тот момент, когда откроют дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41