— Какого?
— Криминальных происшествий и расследований.
— Ну, это уже кое-что… Кронрод пожал плечами:
— В том-то и дело, что это открытие, по всей видимости, бесполезно.
Селиверстов только и успел, что договориться с редактором отдела о задании, но предпринять абсолютно ничего не успел.
— А что это было за задание?
— Селиверстов неожиданно вызвался вдруг расследовать деятельность одной крупной финансовой фигуры.
— Что за фигура?
— Некто Федуев. Такой, знаешь ли… Договорить Андрей не успел — в комнату заглянула взволнованная и взлохмаченная мужская голова:
— Андрей! Это срочно!
В общем, уже минут через пятнадцать приглашение Кронрода «спокойно поговорить» показалось Светловой, по меньшей мере, странным. В комнату то и дело заглядывали и забегали люди с невидящими глазами и очень срочными делами.
Шелестя бумажками и не обращая ровно никакого внимания на Светлову, то и дело застывающую с недоговоренной фразой на устах, они бросались к Кронроду… При этом ни «здравствуйте» вам, ни «извините»!
Но как скоро Светлова убедилась, кроме нее, это больше никого не смущало. Очевидно было, что эти люди привыкли общаться именно таким образом — на ходу и сразу с несколькими собеседниками одновременно. И более того — их эта жизнь, кажется, вполне устраивала!
Что касается «здравствуйте» или «извините», то на эти «китайские церемонии» здесь ни у кого просто не было времени.
Еще минут через двадцать приноровилась к «газетной атмосфере» и Светлова. Она решила тоже разговаривать, не обращая внимания на забегающих людей, и будто их не было.
Именно в этот момент, не обращая внимания на очередного забежавшего в его комнату человека, Кронрод тяжко вздохнул и возопил, обращаясь к Светловой:
— Ну, я понимаю, Макс отправился бы на встречу, связанную с расследованием деятельности наркомафии или нефтяными махинациями! Но интервью с детской писательницей Погребижской? Нонсенс!
— Но может быть, так оно все и было? — возразила Светлова.
— Что именно?
— Ну, была встреча, связанная с расследованием деятельности наркомафии или нефтяными махинациями… Не сказал же он тебе ничего о крупной финансовой фигуре Федуеве.
— Не сказал… — растерянно согласился Андрей.
— Ну вот! Мог и о других своих контактах ничего не сказать, на какую встречу отправился, зачем… А упоминание о детской писательнице Погребижской только для отвода глаза… Может быть, он не хотел волновать свою жену? Ведь ты говоришь, что последний человек, с кем он говорил по телефону, была его жена? В семнадцать тридцать пять?
— Не думаю, что вы правы! — Лысоватый молодой человек в очках, нависавший в данный момент над Кронрод ом, пошелестел бумажками.
— Почему нет?
— Потому что со мной Селиверстов говорил в тот вечер в половине седьмого.
— Познакомьтесь. Этот страшный, этот ужасный… То есть, я хотел сказать, этот замечательный человек — наш ответственный секретарь, — поторопился представить лысоватого Кронрод. — Леша наш главный, так сказать, диспетчер: без него газета просто перестанет выходить! Без него, Аня, мы все просто пропадем! Леша-это сердце нашей газеты. Уйди Леша от нас — и это равносильно тому, что остановились бы часы на кремлевской башне…
— Нечего льстить… — хмуро остановил эти заливистые трели Кронрода лысоватый. — Если через полчаса не сдашь материал — убью.
— Ну, вот видишь, какие нравы… — вздохнув, заметил Кронрод. — Уж если Леша с начальством, с замглавного так общается… То, как видишь, объяснение загадочного исчезновения Селиверстова напрашивается само собой. Макс просто не сдал вовремя интервью, которое — кровь из носа! — должен был в тот вечер сдать, и Леша наконец сделал то, что всегда обещает. Убил. Убил нерадивого сотрудника и где-нибудь закопал… Чтобы, наконец, и другим наука была — сдавайте материалы вовремя, господа!
Кронрод балагурил.
А Светлова с интересом смотрела на лысоватого.
— Значит, получается, что это вы говорили последним с Селиверстовым в тот вечер? — поинтересовалась она у «страшного Леши», когда Кронрод наконец замолчал.
— Я с ним не говорил.
— То есть?
— Ну, это надо знать Лешу, — заметил Кронрод. — Он ведь не разговаривает с теми, кто запаздывает со сдачей материала в номер. Во всяком случае, в привычном понимании этого слова, не разговаривает. Он или рычит, или дико угрюмо молчит, ну а уж мы, грешные, юлим, пытаемся заполнить паузу оправданиями и жалкими своими словами…
— Вы можете дословно воспроизвести тот диалог с Максимом Селиверстовым?
Повторить, как это было? — попросила Светлова лысоватого молодого человека.
— Ну… — Леша на секунду задумался. — Зазвонил телефон. Я снял трубку.
И Селиверстов сказал:
«Лешь, это Селиверстов!»
Леша замолчал, вдруг задумавшись.
— Ну, а вы что сказали в ответ? — не выдержала томительной паузы Светлова.
Леша неопределенно пожал плечами, — А он… — ответил за Лешу Кронрод, — наверняка лишь неодобрительно хмыкнул в ответ Селиверстову. Да это и хмыканьем-то назвать трудно! Нечто среднее между хмыканьем и хрюканьем. Плюс этакое неодобрительное начальственное сопение, понимаешь ли…
— Ну, и что было потом? — настаивала Светлова.
— А потом Селиверстов сказал мне: «Ставь», — заметил Леша.
— А вы?
— А я… — Леша снова пожал плечами.
— А он наверняка еще раз хрюкнул, на этот раз более одобрительно. И положил трубку. Вот и весь разговор! — с видом знатока прокомментировал молчание «страшного» Леши Кронрод.
— Правда? — вопросительно взглянула на ответственного секретаря Светлова.
«Страшный» Леша только нехотя кивнул, подтверждая слова Кронрода.
— Значит, Селиверстов сказал вам: «Ставь»?
— Ну да…
— А что это значило?
— Это значило, что материал будет. Что он успеет к подписанию номера в печать.
— То есть Максим был уверен, что встретится с Погребижской?
— Нет.
— Нет?
— Это значит, что он с ней уже встретился. Такова была наша договоренность: он должен был позвонить только в том случае, если на все сто процентов будет уверен, что интервью можно ставить в номер. А такая уверенность в случае с Погребижской возможна только в единственном случае — если он с ней уже поговорил.
— А ведь писательница Погребижская утверждает, что Селиверстов к ней так и не приехал, — заметил Кронрод.
— Вот как?
— Да, мол, договаривались… Да, мол, она ждала — была назначена встреча. Журналист даже сказал, что едет. И…
— И якобы не приехал?
— Так она утверждает. А вообще, мне в милиции сказали: она даже разговаривать не хочет на эту тему!
— Может быть, Максим все-таки приврал, когда сказал ответственному секретарю газеты «ставь в номер»? — предположила Светлова.
— Что ты, Ань, имеешь в виду?
— Скажем, Селиверстов был уже совершенно уверен, что встретится с этой писательницей Погребижской — вот и поторопился «позвонить».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70