— Я просто хотел спросить, когда мы вернемся.
В глубине корабля послышался рев. Загудели реле.
— Если повезет, через три месяца, — ответил Генри.
— …три… два… один…
На заднем экране замигала розовая лампочка. Послышался глухой гул. Капитан Генри почувствовал давление, сначала мягкое, потом сильнее и наконец яростное, отбросившее его назад. Гул усиливался, превратился в мощный рев, который все нарастал и нарастал. На тело словно положили свинцовую плиту.
— А если нам не повезет, — прохрипел Бартоломью.
Капитан Генри натянуто улыбнулся.
— В этом случае, — с трудом произнес он, — вопрос о сроках вообще отпадает.
— Кажется, меня стошнит, — выдохнул Бартоломью.
— Наверняка, — рассеянно проговорил капитан, следя за показателями приборов. — Главное, чтобы потом ты убрал за собой.
— От этого меня тошнит еще больше…
— Сейчас твой желудок должен быть пуст. Почему ты не сделал укол Ноль-Т?
— Я слышал, от него потом… плохо себя чувствуют.
Генри кинул ему белую капсулу.
— Проглоти это. Через несколько минут ты будешь в порядке. А примерно через час я введу корабль в режим вращения, надо только закончить проверку последней мачты.
Он спокойно проговорил это в микрофон, делая пометки на доске.
Прошел час. Капитан Генри настроил приборы, снова послышался гул. Тела слегка прижало к люлькам, потом давление усилилось.
— Сейчас обычная сила тяготения, — весело сказал Генри. Он отстегнул ремни и выпрыгнул из люльки. — Через несколько минут тебе будет лучше.
— Давление было ужасным, — вяло сказал Бартоломью. — Казалось, прошла целая неделя…
— Всего девять часов. Я не хотел подвергать тебя перегрузке более чем двойной — и себя тоже. Он достал из ящика какие-то детали и принялся собирать у одной из стен отсека маленький прибор, затем надел простой пояс для оружия, вставил пистолет в кобуру, расставил ноги, резко выхватил его, прицелился и нажал курок, на краю экрана загорелся яркий огонек, который медленно угас. Капитан снова спрятал пистолет в кобуру, снова резко достал его и произвел еще один беззвучный выстрел.
— Что вы делаете? — свесился Бартоломью из своей люльки.
— Практикуюсь в стрельбе. Два часа из каждых двенадцати каждый из нас будет заниматься этим до тех пор, пока мы не научимся попадать десять раз из десяти. Лучше выбирайся оттуда и привыкай передвигаться в космосе. Я увеличиваю вращение на один оборот в час. До Коразона двадцать девять дней пути. К тому времени, как мы доберемся туда, мы будем работать при полуторной силе тяготения.
— Для чего?
— Полезно для мышц. А теперь за дело. Когда уберешь за собой, мы спустимся к двигателю, и я объясню тебе твои обязанности.
— О Боже, капитан! Я ведь не кочегар какой-нибудь!
— Пока нет, но будешь!
— Капитан, я квалифицированный администратор. Я думал, что в этом путешествии моими исключительными обязанностями…
Генри повернулся к нему.
— Начинайте драить палубу, мистер. А когда закончите, у вас появятся другие обязанности — и ни одна из них не является легкой или приятной!
— Такова моя роль в этой миссии? — щеки Бартоломью порозовели. — Выполнять всю грязную работу?
— Я поведу этот корабль. Я буду находиться в отсеке управления двадцать часов из двадцати четырех, оставшиеся четыре часа я буду восстанавливать свои рефлексы. Если у меня останется свободное время, я приму участие в повседневной работе. Если нет, ты будешь делать все сам.
Поднимаясь по лестнице, капитан услышал наверху голос.
Он тихо подошел к двери и увидел, что Бартоломью, высокий и худой в черном костюме, стоит в дальнем углу отсека, его пояс с оружием сполз по узким бедрам вниз.
— Отличный негодяй, — пробормотал юноша.
Он выхватил учебный пистолет, выстрелил, вспышка зеленого цвета осветила отсек управления.
Он вложил пистолет в кобуру, повернулся, затем резко развернулся назад.
— Ага! — прошептал он. — Ты думал, что сможешь подобраться ко мне незамеченным…
Он вскинул пистолет, снова выстрелил… Вспышки не последовало.
— Черт возьми! — Бартоломью поправил пояс, снова отвернулся, затем резко выстрелил через плечо. И был награжден вспышкой.
— Ха! — произнес он.
Он дунул в ствол пистолета и спрятал его в кобуру.
— Неплохо, — сказал Генри, входя в комнату. — Из тебя еще может получиться неплохой стрелок.
Бартоломью подпрыгнул.
— Я… просто тренировался… — он снял пояс, бросил его в ящик. — Хотя должен признаться, что не могу вообразить себе ситуацию, в которой потребуется подобный навык.
— Она не заставит себя ждать, когда на тебя нападут какие-нибудь негодяи.
Бартоломью покраснел.
— Нужно же как-то развлекаться, чтобы убивать время.
— Если тебе нравится, называй это развлечением, только продолжай тренироваться. В ближайшем будущем от этого может зависеть твоя жизнь.
— Вы, несомненно, преувеличиваете опасность, капитан. Все эти разговоры о наемных убийцах и противниках были к месту на Алдорадо, когда вы расписывали трудности предприятия…
— Если ты вообразил, будто поход — это нечто вроде вылазки за яблоками, забудь об этом. Нам придется помериться силами с людьми, которые привыкли брать то, что хотят, а о последствиях думают позже — гораздо позже.
Лэрри нетерпеливо улыбнулся.
— Ну, может быть, в старые времена, век назад, беспринципные личности и совершали некоторые из зверств, о которых ходят слухи, но не сегодня. Сейчас другие времена. Правила, установленные Советом…
— Правила, установленные Советом, просто замечательные: разожгите костер, когда ваши дрова высохнут.
Генри устроился в люльке лицом к Бартоломью.
— Коразон — пережиток старой эры. Его держали под карантином семьдесят пять лет, по причине какого-то забавного дела с исчезающими вирусами и из-за бюрократической инертности. Дни расширения границ Сектора в прошлом. Это последняя, единственная возможность, так что каждый отчаявшийся тип в этом конце Галактики, который сможет выпросить, одолжить или украсть корабль, ринется в этот район, стремясь оторвать себе кусок. На Коразоне каждый будет сам за себя, и черт меня возьми, если я промедлю с выстрелом…
— Но представители Совета — судьи…
— Сколько их? Сотня? И ни один из них не хочет, чтобы его убили. Конечно, они зарегистрируют твою заявку на участок, предоставят карту, проверят, нет ли взрывоопасных веществ в твоем кармане, сделав вид, что ничего не нашли.
— Но, капитан, несколько здравомыслящих честных претендентов могут легко объясниться, создать отряд обороны и решать организационные проблемы как разумные люди.
— Ты не найдешь здравомыслящих претендентов. Здравомыслящие люди сидят дома и покупают драгоценные камни у предпринимателей после того, как развеется дым от выстрелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
В глубине корабля послышался рев. Загудели реле.
— Если повезет, через три месяца, — ответил Генри.
— …три… два… один…
На заднем экране замигала розовая лампочка. Послышался глухой гул. Капитан Генри почувствовал давление, сначала мягкое, потом сильнее и наконец яростное, отбросившее его назад. Гул усиливался, превратился в мощный рев, который все нарастал и нарастал. На тело словно положили свинцовую плиту.
— А если нам не повезет, — прохрипел Бартоломью.
Капитан Генри натянуто улыбнулся.
— В этом случае, — с трудом произнес он, — вопрос о сроках вообще отпадает.
— Кажется, меня стошнит, — выдохнул Бартоломью.
— Наверняка, — рассеянно проговорил капитан, следя за показателями приборов. — Главное, чтобы потом ты убрал за собой.
— От этого меня тошнит еще больше…
— Сейчас твой желудок должен быть пуст. Почему ты не сделал укол Ноль-Т?
— Я слышал, от него потом… плохо себя чувствуют.
Генри кинул ему белую капсулу.
— Проглоти это. Через несколько минут ты будешь в порядке. А примерно через час я введу корабль в режим вращения, надо только закончить проверку последней мачты.
Он спокойно проговорил это в микрофон, делая пометки на доске.
Прошел час. Капитан Генри настроил приборы, снова послышался гул. Тела слегка прижало к люлькам, потом давление усилилось.
— Сейчас обычная сила тяготения, — весело сказал Генри. Он отстегнул ремни и выпрыгнул из люльки. — Через несколько минут тебе будет лучше.
— Давление было ужасным, — вяло сказал Бартоломью. — Казалось, прошла целая неделя…
— Всего девять часов. Я не хотел подвергать тебя перегрузке более чем двойной — и себя тоже. Он достал из ящика какие-то детали и принялся собирать у одной из стен отсека маленький прибор, затем надел простой пояс для оружия, вставил пистолет в кобуру, расставил ноги, резко выхватил его, прицелился и нажал курок, на краю экрана загорелся яркий огонек, который медленно угас. Капитан снова спрятал пистолет в кобуру, снова резко достал его и произвел еще один беззвучный выстрел.
— Что вы делаете? — свесился Бартоломью из своей люльки.
— Практикуюсь в стрельбе. Два часа из каждых двенадцати каждый из нас будет заниматься этим до тех пор, пока мы не научимся попадать десять раз из десяти. Лучше выбирайся оттуда и привыкай передвигаться в космосе. Я увеличиваю вращение на один оборот в час. До Коразона двадцать девять дней пути. К тому времени, как мы доберемся туда, мы будем работать при полуторной силе тяготения.
— Для чего?
— Полезно для мышц. А теперь за дело. Когда уберешь за собой, мы спустимся к двигателю, и я объясню тебе твои обязанности.
— О Боже, капитан! Я ведь не кочегар какой-нибудь!
— Пока нет, но будешь!
— Капитан, я квалифицированный администратор. Я думал, что в этом путешествии моими исключительными обязанностями…
Генри повернулся к нему.
— Начинайте драить палубу, мистер. А когда закончите, у вас появятся другие обязанности — и ни одна из них не является легкой или приятной!
— Такова моя роль в этой миссии? — щеки Бартоломью порозовели. — Выполнять всю грязную работу?
— Я поведу этот корабль. Я буду находиться в отсеке управления двадцать часов из двадцати четырех, оставшиеся четыре часа я буду восстанавливать свои рефлексы. Если у меня останется свободное время, я приму участие в повседневной работе. Если нет, ты будешь делать все сам.
Поднимаясь по лестнице, капитан услышал наверху голос.
Он тихо подошел к двери и увидел, что Бартоломью, высокий и худой в черном костюме, стоит в дальнем углу отсека, его пояс с оружием сполз по узким бедрам вниз.
— Отличный негодяй, — пробормотал юноша.
Он выхватил учебный пистолет, выстрелил, вспышка зеленого цвета осветила отсек управления.
Он вложил пистолет в кобуру, повернулся, затем резко развернулся назад.
— Ага! — прошептал он. — Ты думал, что сможешь подобраться ко мне незамеченным…
Он вскинул пистолет, снова выстрелил… Вспышки не последовало.
— Черт возьми! — Бартоломью поправил пояс, снова отвернулся, затем резко выстрелил через плечо. И был награжден вспышкой.
— Ха! — произнес он.
Он дунул в ствол пистолета и спрятал его в кобуру.
— Неплохо, — сказал Генри, входя в комнату. — Из тебя еще может получиться неплохой стрелок.
Бартоломью подпрыгнул.
— Я… просто тренировался… — он снял пояс, бросил его в ящик. — Хотя должен признаться, что не могу вообразить себе ситуацию, в которой потребуется подобный навык.
— Она не заставит себя ждать, когда на тебя нападут какие-нибудь негодяи.
Бартоломью покраснел.
— Нужно же как-то развлекаться, чтобы убивать время.
— Если тебе нравится, называй это развлечением, только продолжай тренироваться. В ближайшем будущем от этого может зависеть твоя жизнь.
— Вы, несомненно, преувеличиваете опасность, капитан. Все эти разговоры о наемных убийцах и противниках были к месту на Алдорадо, когда вы расписывали трудности предприятия…
— Если ты вообразил, будто поход — это нечто вроде вылазки за яблоками, забудь об этом. Нам придется помериться силами с людьми, которые привыкли брать то, что хотят, а о последствиях думают позже — гораздо позже.
Лэрри нетерпеливо улыбнулся.
— Ну, может быть, в старые времена, век назад, беспринципные личности и совершали некоторые из зверств, о которых ходят слухи, но не сегодня. Сейчас другие времена. Правила, установленные Советом…
— Правила, установленные Советом, просто замечательные: разожгите костер, когда ваши дрова высохнут.
Генри устроился в люльке лицом к Бартоломью.
— Коразон — пережиток старой эры. Его держали под карантином семьдесят пять лет, по причине какого-то забавного дела с исчезающими вирусами и из-за бюрократической инертности. Дни расширения границ Сектора в прошлом. Это последняя, единственная возможность, так что каждый отчаявшийся тип в этом конце Галактики, который сможет выпросить, одолжить или украсть корабль, ринется в этот район, стремясь оторвать себе кусок. На Коразоне каждый будет сам за себя, и черт меня возьми, если я промедлю с выстрелом…
— Но представители Совета — судьи…
— Сколько их? Сотня? И ни один из них не хочет, чтобы его убили. Конечно, они зарегистрируют твою заявку на участок, предоставят карту, проверят, нет ли взрывоопасных веществ в твоем кармане, сделав вид, что ничего не нашли.
— Но, капитан, несколько здравомыслящих честных претендентов могут легко объясниться, создать отряд обороны и решать организационные проблемы как разумные люди.
— Ты не найдешь здравомыслящих претендентов. Здравомыслящие люди сидят дома и покупают драгоценные камни у предпринимателей после того, как развеется дым от выстрелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39