Я уверена, Мелани слушает наш разговор, и она навсегда обидится, если я не сделаю того, что ты хочешь.
– Джини, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
– Это ты сейчас говоришь. Но я сомневаюсь, будешь ли ты чувствовать то же самое, когда увидишь, насколько я не подхожу твоему блистательному образу жизни.
– Я в этой блистательной жизни чертовски одинок, а глядя на твою жизнь, вижу: она тоже не сахар.
– Вряд ли из этого что-то получится.
– Есть только один способ узнать, что из этого получится.
В душе Джини шевельнулось дурное предчувствие, по коже пробежал холодок. Сколько же еще она сможет выдержать? Она боялась, что ее любовь намного сильнее его желания обладать ею. Если ничего не выйдет, она потеряет все, а он будет жить дальше и забудет ее, как забыл многих других женщин. Но она должна ради Мелани. Они оба должны ради нее.
– Хорошо, – согласилась она неохотно. – Мы приедем. На лето. А там посмотрим.
– У меня еще две недели турне. К тому времени закончится учебный год.
– Да. – Все происходящее казалось ей нереальным.
Он словно баюкал ее на руках:
– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, Джини.
Его неожиданная нежность и участие застали ее врасплох, сердце забилось быстрее. Она испугалась того, насколько уязвима для него – для его случайных прикосновений, воображаемой доброты в его голосе. Горло сдавило, она с трудом дышала. Внезапно ей пришло в голову, что благодаря обаянию, которое она так сильно ощущала, ему очень просто увлечь ее. Но в этом таилась огромная опасность. Да и вряд ли это поможет решить многочисленные проблемы, возникшие между ними.
Он хочет, чтобы она была счастлива… И она решила сказать ему что-то обидное, ведь она приняла решение держать его на расстоянии.
– Ты что же, думаешь, тебе удастся насильно сделать меня счастливой, Джордан?
Она сразу почувствовала, как он напрягся.
– Если придется. – Ответ прозвучал спокойно, с едва различимой тревогой.
Он все еще не разжимал объятий. Пальцы поглаживали ее руки, и эти движения беспокоили больше, чем слова. Наверное, он презирает ее за тот трепет, который пробуждают в ней тепло его рук и близость к нему.
– Джордан, я должна еще кое-что знать. – Она осеклась.
– Да?
От его глаз некуда спрятаться, ей почудилось, что в них, как в черном пруду, можно утонуть.
– У тебя кто-то есть? Другая женщина… – слабым голосом спросила она. Ну зачем этот вопрос? Теперь ему ясно, что он ей небезразличен.
Джордан погладил ее по волосам.
– Да, у меня была женщина, – признался он, – но теперь, когда я нашел тебя, там все кончено. Я не откладывая поговорю с ней. Она поймет. Джини, ты единственная, кого я любил в своей жизни.
Непоколебимая твердость, с какой он говорил о любви к ней, и намерение немедленно избавиться от той женщины заставили Джини содрогнуться. Когда она ему надоест, неужели он точно так же избавится и от нее?
И что она тогда будет делать? Как переживет это?
Он почувствовал ее сомнения.
– Джини, забудь все, что ты читала или слышала обо мне. Там одни выдумки. За эти годы у меня, конечно, были женщины, и последняя значила для меня больше других. Но ни в одной я не нашел того, что было между нами. Наверное, поэтому я во что бы то ни стало хочу вернуть тебя.
Как она хотела верить ему!
Он склонился над ней, пытаясь убедить ее единственным способом, который – он знал – поможет. Джини ощутила тепло его дыхания сзади на шее, а прикосновение его губ вызвало дрожь восторга.
Его руки плавно скользили по спине, прижимая ее все крепче. Кровь загорелась от древнего, как мир, инстинкта.
– Скажи, что ты попытаешься вернуться ко мне, Джини! Это все, что я прошу.
Теперь его губы были около уха, зубами он покусывал чувствительную к ласке мочку.
– Я не могу думать, когда ты со мной, – задыхаясь, проговорила она.
– А я и не хочу, чтобы ты думала, я хочу, чтобы ты чувствовала.
В том-то и дело. Все ее чувства всегда были подвластны ему. Она не хотела ничего обещать в тот момент, когда ее пронзала дрожь желания.
Джини вырвалась из его рук и отступила на шаг, преодолевая искушение. Но его страстный взгляд не отпускал ее.
– Хорошо, Джини, – проговорил он хрипло, стараясь следить за своим тоном. – Делай как знаешь! Увидимся через две недели. Но ты приедешь, иначе я найду способ заставить тебя.
– Как ты не понимаешь, мне это труднее, чем тебе, – пробормотала она устало. – Я ничего не могу обещать в этих условиях. Страсть – это еще не любовь. Если мы примем на себя обязательства сегодня, когда ни в чем не уверены, завтра мы можем о них пожалеть.
– В этом и заключается различие между нами, Джини. Мне наплевать на завтрашний день.
Он сделал шаг вперед и обнял ее за талию. Она подумала, что он собирается поцеловать ее, и не была уверена, сможет ли сопротивляться. Ощутив вкус его губ, она вряд ли сможет отказать ему.
Но Джордан не стал ее целовать, а только с силой потянул за собой.
– Раз все решено, я могу ехать, – заявил он. – Не кажется ли тебе, что мы можем сообщить Мелани о нашем счастливом решении?
Его потрясающая улыбка и мягкая ирония в голосе тронули слабые струнки в ее сердце.
Но когда он опять взглянул на нее, лицо его было суровым, бестрепетным, и ей стало страшно: неужели придется пройти весь этот крестный путь?
Глава седьмая
Джини перегнулась через кресло Мелани, и теперь обе смотрели, как самолет Джордана делает последний круг перед посадкой в Международном аэропорту Лос-Анджелес. Саманта не переставая мяукала в своей клетке, стоявшей на пустом кресле по ту сторону от прохода.
– Как ты думаешь, папа приедет встретить нас, по крайней мере в аэропорту? – с надеждой спросила Мелани.
– Он сказал, что попытается, – ответила Джини, надеясь, что в ее голосе звучит безразличие.
С тех пор как Джордан уехал две недели назад, он звонил по телефону из Калифорнии, но его голос был всегда бесстрастным. Он сказал, что из-за неожиданно возникших проблем с альбомом, который он записывает, он не может приехать за ними в Хьюстон. Разумеется, Мелани поверила этим отговоркам, но Джини подумала: уж не означает ли его сдержанность, что он сам сомневается, прав ли был, уговаривая их приехать. Наверное, порвать с той женщиной, с которой он теперь живет, оказалось труднее, чем он предполагал.
Джини заставила себя не думать об этих отравляющих душу вещах. Если она намерена сомневаться в каждом его слове, лучше было и не приезжать в Калифорнию.
– Ой, какой он огромный! – От волнения у Мелани даже перехватило горло, когда она разглядывала город сверху.
Джини была рада отвлечься от горьких мыслей.
Под ними лежал внушающий ужас мегаполис из стекла и стали, он раскинулся на огромном пространстве от изборожденных ущельями коричневых скалистых гор до голубых вод Тихого океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Джини, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
– Это ты сейчас говоришь. Но я сомневаюсь, будешь ли ты чувствовать то же самое, когда увидишь, насколько я не подхожу твоему блистательному образу жизни.
– Я в этой блистательной жизни чертовски одинок, а глядя на твою жизнь, вижу: она тоже не сахар.
– Вряд ли из этого что-то получится.
– Есть только один способ узнать, что из этого получится.
В душе Джини шевельнулось дурное предчувствие, по коже пробежал холодок. Сколько же еще она сможет выдержать? Она боялась, что ее любовь намного сильнее его желания обладать ею. Если ничего не выйдет, она потеряет все, а он будет жить дальше и забудет ее, как забыл многих других женщин. Но она должна ради Мелани. Они оба должны ради нее.
– Хорошо, – согласилась она неохотно. – Мы приедем. На лето. А там посмотрим.
– У меня еще две недели турне. К тому времени закончится учебный год.
– Да. – Все происходящее казалось ей нереальным.
Он словно баюкал ее на руках:
– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, Джини.
Его неожиданная нежность и участие застали ее врасплох, сердце забилось быстрее. Она испугалась того, насколько уязвима для него – для его случайных прикосновений, воображаемой доброты в его голосе. Горло сдавило, она с трудом дышала. Внезапно ей пришло в голову, что благодаря обаянию, которое она так сильно ощущала, ему очень просто увлечь ее. Но в этом таилась огромная опасность. Да и вряд ли это поможет решить многочисленные проблемы, возникшие между ними.
Он хочет, чтобы она была счастлива… И она решила сказать ему что-то обидное, ведь она приняла решение держать его на расстоянии.
– Ты что же, думаешь, тебе удастся насильно сделать меня счастливой, Джордан?
Она сразу почувствовала, как он напрягся.
– Если придется. – Ответ прозвучал спокойно, с едва различимой тревогой.
Он все еще не разжимал объятий. Пальцы поглаживали ее руки, и эти движения беспокоили больше, чем слова. Наверное, он презирает ее за тот трепет, который пробуждают в ней тепло его рук и близость к нему.
– Джордан, я должна еще кое-что знать. – Она осеклась.
– Да?
От его глаз некуда спрятаться, ей почудилось, что в них, как в черном пруду, можно утонуть.
– У тебя кто-то есть? Другая женщина… – слабым голосом спросила она. Ну зачем этот вопрос? Теперь ему ясно, что он ей небезразличен.
Джордан погладил ее по волосам.
– Да, у меня была женщина, – признался он, – но теперь, когда я нашел тебя, там все кончено. Я не откладывая поговорю с ней. Она поймет. Джини, ты единственная, кого я любил в своей жизни.
Непоколебимая твердость, с какой он говорил о любви к ней, и намерение немедленно избавиться от той женщины заставили Джини содрогнуться. Когда она ему надоест, неужели он точно так же избавится и от нее?
И что она тогда будет делать? Как переживет это?
Он почувствовал ее сомнения.
– Джини, забудь все, что ты читала или слышала обо мне. Там одни выдумки. За эти годы у меня, конечно, были женщины, и последняя значила для меня больше других. Но ни в одной я не нашел того, что было между нами. Наверное, поэтому я во что бы то ни стало хочу вернуть тебя.
Как она хотела верить ему!
Он склонился над ней, пытаясь убедить ее единственным способом, который – он знал – поможет. Джини ощутила тепло его дыхания сзади на шее, а прикосновение его губ вызвало дрожь восторга.
Его руки плавно скользили по спине, прижимая ее все крепче. Кровь загорелась от древнего, как мир, инстинкта.
– Скажи, что ты попытаешься вернуться ко мне, Джини! Это все, что я прошу.
Теперь его губы были около уха, зубами он покусывал чувствительную к ласке мочку.
– Я не могу думать, когда ты со мной, – задыхаясь, проговорила она.
– А я и не хочу, чтобы ты думала, я хочу, чтобы ты чувствовала.
В том-то и дело. Все ее чувства всегда были подвластны ему. Она не хотела ничего обещать в тот момент, когда ее пронзала дрожь желания.
Джини вырвалась из его рук и отступила на шаг, преодолевая искушение. Но его страстный взгляд не отпускал ее.
– Хорошо, Джини, – проговорил он хрипло, стараясь следить за своим тоном. – Делай как знаешь! Увидимся через две недели. Но ты приедешь, иначе я найду способ заставить тебя.
– Как ты не понимаешь, мне это труднее, чем тебе, – пробормотала она устало. – Я ничего не могу обещать в этих условиях. Страсть – это еще не любовь. Если мы примем на себя обязательства сегодня, когда ни в чем не уверены, завтра мы можем о них пожалеть.
– В этом и заключается различие между нами, Джини. Мне наплевать на завтрашний день.
Он сделал шаг вперед и обнял ее за талию. Она подумала, что он собирается поцеловать ее, и не была уверена, сможет ли сопротивляться. Ощутив вкус его губ, она вряд ли сможет отказать ему.
Но Джордан не стал ее целовать, а только с силой потянул за собой.
– Раз все решено, я могу ехать, – заявил он. – Не кажется ли тебе, что мы можем сообщить Мелани о нашем счастливом решении?
Его потрясающая улыбка и мягкая ирония в голосе тронули слабые струнки в ее сердце.
Но когда он опять взглянул на нее, лицо его было суровым, бестрепетным, и ей стало страшно: неужели придется пройти весь этот крестный путь?
Глава седьмая
Джини перегнулась через кресло Мелани, и теперь обе смотрели, как самолет Джордана делает последний круг перед посадкой в Международном аэропорту Лос-Анджелес. Саманта не переставая мяукала в своей клетке, стоявшей на пустом кресле по ту сторону от прохода.
– Как ты думаешь, папа приедет встретить нас, по крайней мере в аэропорту? – с надеждой спросила Мелани.
– Он сказал, что попытается, – ответила Джини, надеясь, что в ее голосе звучит безразличие.
С тех пор как Джордан уехал две недели назад, он звонил по телефону из Калифорнии, но его голос был всегда бесстрастным. Он сказал, что из-за неожиданно возникших проблем с альбомом, который он записывает, он не может приехать за ними в Хьюстон. Разумеется, Мелани поверила этим отговоркам, но Джини подумала: уж не означает ли его сдержанность, что он сам сомневается, прав ли был, уговаривая их приехать. Наверное, порвать с той женщиной, с которой он теперь живет, оказалось труднее, чем он предполагал.
Джини заставила себя не думать об этих отравляющих душу вещах. Если она намерена сомневаться в каждом его слове, лучше было и не приезжать в Калифорнию.
– Ой, какой он огромный! – От волнения у Мелани даже перехватило горло, когда она разглядывала город сверху.
Джини была рада отвлечься от горьких мыслей.
Под ними лежал внушающий ужас мегаполис из стекла и стали, он раскинулся на огромном пространстве от изборожденных ущельями коричневых скалистых гор до голубых вод Тихого океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42