— Не волнуйся… Когда станет уже заметно, я буду посылать вместо себя Тома.
Взгляд Гарольда невольно перешел на фигуру Крис — на ее все еще тонкую талию.
— Я по-прежнему хочу тебя, — хрипло признался он. — Ничего не изменилось.
А я — тебя.
На мгновение Крис показалось, что она произнесла эти слова вслух. Но в словах и не было нужды — глаза Гарольда отразили понимание. Не успела Крис придумать ответ, как он сжал ее лицо в ладонях и страстно прижался к ее губам.
Крис почувствовала себя снежинкой, тающей под первыми лучами солнца, увядающим цветком, жадно пьющим воду после долгой засухи. Она обвила шею Гарольда руками и ответила на его поцелуй, не в силах больше противиться собственному желанию.
Он подхватил ее на руки и понес в спальню. Пока он нес ее по ступенькам, Крис расстегнула пуговицы его рубашки и запустила пальцы в густые завитки волос на его груди. Где-то на полпути Гарольд остановился и снова поцеловал ее долгим поцелуем, от которого у него самого бешено заколотилось сердце. У него мелькнула мысль, что сейчас он несет на руках весь мир — женщину и ребенка. И оба они принадлежали ему.
Гарольд отлично помнил дорогу в спальню. Он внес Крис, уложил ее на постель. В полном молчании они сбросили с себя одежду. Грудь Крис была полнее, чем он запомнил, а кожа приобрела прозрачность, вызывавшую в нем властное двойственное чувство: владеть ею и оберегать. Стремление оберегать — это что-то новое!
А Крис казалось невероятным, что когда-то она могла его бояться.
— У тебя такое чудесное тело, — я, кажется, запомнила его до мельчайшей черточки, — шептала она, страстно отдаваясь его ласкам. — Да, да, пожалуйста, еще — здесь и здесь.
— Ты не представляешь, как я тосковал по тебе, — шептал Гарольд, скользя руками по ее телу. — Ночь за ночью я просыпался, мечтая о тебе.
Воспламененный ее смелостью, Гарольд притянул ее к себе, наслаждаясь ощущением ее тела, купаясь в сиянии глаз, в нежном прикосновении чуть припухших губ. А она прижалась к нему, двигаясь вдоль его чресел, и в этом было столько искушенности и одновременно невинности, растрогавших Гарольда до глубины души.
Когда он вошел в нее, Крис уже была готова принять его. Он все глубже и глубже вонзался в ее тело, глядя, как темнеют ее глаза, в ожидании ее страстного крика, прежде чем он сам достигнет пика наслаждения. А потом, когда они лежали, обнявшись, уставшие, но счастливые, Крис сонно улыбнулась ему.
— Я чувствую себя сейчас просто великолепно, И это в сто раз лучше вишневого мороженого.
— Да и маринованной свеклы, правда? Крис провела пальчиком по его щеке.
— У тебя усталый вид. И ты тоже похудел. Ни за какие блага в мире Гарольд не признался бы даже самому близкому человеку, что с тех пор, как узнал о ее беременности, к нему снова вернулись старые кошмары, терзавшие его после аварии.
— Я занимаюсь спортом и играю в теннис, — откликнулся он. — Говорят, это помогает избавиться от сексуальных желаний.
— Ты хочешь сказать, что тебе это не помогает? — удивилась Крис.
— А разве ты сама не поняла?
Крис как-то замерла в его объятиях, но не откликнулась. Спустя несколько минут она уже крепко спала в его объятиях. Вот оно, счастье, думал Гарольд: рука Крис лежала на его груди, ее головка уютно устроилась у него на плече.
Через час Гарольда разбудил резкий звонок телефона, стоявшего у кровати. Крис села в постели, протирая глаза, и схватила трубку.
— Алло! Том, что случилось? Что? Целый день? Вот идиоты — у них что, совсем в голове пусто? Хорошо, я буду через пятнадцать минут. Вскочив с кровати, она объяснила:
— Прибыл специальный заказ — декоративные травы из Онтарио, и их оставили на целый день жариться на солнце. Мне придется поехать и помочь Тому. Бог мой, ну где же мой второй носок?
Гарольд приподнялся на локте, наблюдая, как подпрыгивают груди Крис, пока она натягивает шорты.
— Я бы тоже мor помочь.
Крис не собиралась подпускать Гарольда к Тому и на пять километров: Том не скрывал, что, по его мнению, отец ребенка должен денно и нощно нести вахту рядом с будущей мамашей, и объяснять ему что-либо было бесполезно — да у Крис, собственно, и не было таких намерений. Поспешно натянув рубашку, каким-то образом ухитрившись застегнуть пуговицы, Крис обнаружила наконец второй носок — он спокойно лежал на письменном столе, напоминая о том, как поспешно они с Гарольдом раздевались, ослепленные страстью.
Тело Гарольда было до бедер прикрыто простыней. У Крис просто сердце замирало, когда она смотрела на темные завитки волос, сбегавшие к пупку. Я люблю все его тело, искренне призналась она себе, а вслух выпалила:
— Интересно, как мы здесь оказались?
— Потому что оба безумно хотели друг друга. С этим трудно было поспорить.
— Так не должно было случиться, — твердо заявила Крис. — Это не входит в наши планы.
— Крис, — жестко произнес Гарольд, — если тебя что-то пугает, смущает или расстраивает, скажи об этом прямо. Но не надо принижать нашу близость, это было так… — Он запнулся, подыскивая слова, способные хоть отдаленно передать иx удивительное слияние,
— Стихийно, — тихонько подсказала Крис. Их глаза встретились, и Гарольд сердито сказал:
— Иди-ка займись делом, Крис. А не то все твои декоративные травы так и погибнут.
Крис смущенно повела плечами.
— Когда я сегодня утром встала, мне и в голову не приходило, что сегодня между нами произойдет нечто подобное.
И я бы с удовольствием повторила, честно призналась она себе. Причем прямо сейчас. А ведь близость с Дэном была настоящей пыткой.
— Гарольд, — взмолилась она, вконец смущенная, — мне правда надо бежать. Ты закроешь за собой дверь? Просто захлопни, и все.
— Хорошо, — отозвался он и прибавил будничным тоном:
— Ты там поосторожнее.
Ни один из них словом не обмолвился о следующей встрече. Однако, когда Крис вернулась домой, после того как растения были спасены, она обнаружила у входной двери бумажный пакет. Внутри оказалась банка маринованной свеклы.
Гарольд любил и ценил свою мать, они были добрыми друзьями, что встречается не так уж часто. Сегодня за обедом и потом, когда они отправились гулять по тенистым улочкам Портленда, в его памяти снова и снова всплывали слова Крис: «Я ношу под сердцем ее внука», — сказала она. Внука, которого так хотела его мать.
Мелани была гордым и тактичным человеком — скорее всего она больше вообще не станет затрагивать эту больную тему. Но Гарольд знал, что хотя горе после кончины любимого второго мужа Мелани переносит стоически и с достоинством, жизнь ее все больше кажется пустой и грустной. Как он может лишить ее такой радости — долгожданного внука?
И тем не менее не хотел ничего менять.
Гарольд рано ушел к себе в комнату. Бросившись на широкую двуспальную кровать, он долго не мог заснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38