— Думаю, так будет лучше для нас обоих. В третий раз настойчиво зазвенел звонок, и Фред заорал в ярости и растерянности:
— Я иду! Будь оно все проклято — я иду! Но в дверях он остановился.
В его голосе теперь звучали и гнев, и боль:
— Джери-Ли!
Она подошла и поцеловала его в щеку.
— Желаю тебе удачи. Фред. Пой для людей и пой хорошо.
Он поставил чемодан и сделал шаг к ней. Она попятилась. Теперь его голос был глухим, хриплым от волнения, обиды и нестерпимой боли:
— Черт бы тебя трахнул, Джери-Ли! Тебя и твою засранную честность или что ты там имеешь в виду! Это всего лишь оправдание тому, что ты никого, кроме себя, и в кусок дерьма не ставишь!
И с этими словами он ушел, оставив дверь открытой. Она закрыла лицо руками и застыла в неподвижности. Он был прав. Она достаточно хорошо знала себя, чтобы понять, что он прав. Ее собственная мать говорила то же самое.
Что-то, наверное, в ней не так, как у людей. Иначе почему она всегда ощущает свою несостоятельность?
Услышав звонок в дверь, она чертыхнулась про себя и посмотрела на часы. Ей остался всего один час до встречи с Фэнноном в его офисе.
— Кто там?
— Мистер Харди, управляющий домами. Этого только не хватало, подумала она. Изобразив на лице приветливость, она открыла дверь.
— Входите, мистер Харди, — сказала она улыбаясь. — Я как раз собиралась навестить вас. Входите.
— Я пришел по поводу квартирной платы, — сказал он своим тоненьким бесцветным голосом.
— Именно об этом я и хотела поговорить с вами, — сказала она быстро.
— Вы можете заплатить?
— Именно это я хотела бы объяснить вам... Видите ли...
— Сегодня уже двадцатое число, — перебил он ее. — Контора не слезает с меня по поводу вашей платы.
— Я знаю, но я жду чек со дня на день. Как раз сейчас я иду на встречу с человеком, который должен финансировать постановку моей пьесы.
Адольф Фэннон, известный продюсер. Вы слышали, конечно, это имя.
— Нет. Контора требует, чтобы я вручил вам уведомление о выселении.
— Помилуйте, мистер Харди! О чем они беспокоятся? У них есть гарантийный взнос в размере месячной ренты.
— Они как раз хотят использовать его в качестве оплаты за этот месяц, если вы выедете.
— Я всегда платила, вы же знаете.
— Знаю, мисс Рэндол, но не я устанавливаю правила. Контора требует выписывать уведомление о выселении, если квартирная плата не внесена к двадцатому. Таким образом, к концу месяца вас выселяют, а деньги остаются у них, и все довольны.
— Я заплачу к пятнице.
— Это еще три дня. Они с меня шкуру спустят.
— Я не останусь перед вами в долгу. Будьте хорошим парнем, мистер Харди.
Он бросил взгляд через ее плечо на комнату.
— Я не видел вашего дружка последние несколько недель. Он сбежал?
— Нет, — сказала она. — Но его больше здесь не будет.
— Я рад, мисс Рэндол. Я никогда не сообщал в контору, что у вас живет еще кто-то. Вы же знаете, что ваш договор предусматривает проживание только одного человека, и, кроме того, если бы они узнали, что живущий у вас дружок еще и негр, они бы подняли шум до небес. У них нет особой симпатии к этим черномазым, живущим в наших домах. Они не хотят, чтобы упал престиж наших домов.
На этом ее терпение кончилось. Дальше выносить это она была не в состоянии.
— Мистер Харди, — сказала она со всей доступной ей холодностью, — почему бы вам не пойти в контору и не посоветовать им утрахать себя?
Он уставился на нее, совершенно потрясенный услышанным.
— Мисс РэндолГ Что за выражение я слышу от такой милой, симпатичной девушки?
— Мистер Харди, эти дома, возможно, и являются собственностью конторы, но квартиранты собственностью конторы не являются ни в коем случае. Никто не имеет права указывать мне, с кем и как я могу жить.
Единственное, на что они имеют право — это на получение квартирной платы, которую, как я имела честь вам сообщить, я уплачу в пятницу.
— О'кей, если вы так все это воспринимаете... — сказал он, достал из кармана бумагу официального вида и вручил ей.
Она взглянула на нее, прочитала написанное крупными буквами:
«Уведомление о выселении».
— Почему вы мне дали его? — спросила она. — Я же сказала, что уплачу в пятницу. Он обернулся в дверях.
— Вы всегда можете вернуть мне его, но только вместе с платой за квартиру. А уведомление я вручил на тот случай, если вы не уплатите.
Глава 7
Как только она увидела Фэннона, тотчас же поняла, что все обстоит не так, как она надеялась.
— Я хотел встретиться с тобой пораньше, — сказал ; он, целуя ее в щеку, — но дела! Ужасно лихорадило.
— Ничего страшного, я понимаю, — сказала она.
— Сигаретку?
— Нет, спасибо.
— Ты выглядишь утомленной.
— Я плохо спала последнее время. Ночи стали душными, а кондишен у меня сломался.
— Тебе бы следовало уехать из города. Тебе сейчас просто необходим загородный свежий воздух.
Она посмотрела на него и ничего не ответила. Не было никакого смысла объяснять ему, что у нее нет денег..
Он взял рукопись и уставился на обложку.
— Ты мне нравишься, — сказал коротко. Она сделала огромное усилие, чтобы голос ее не задрожал:
— Но тебе не нравится моя пьеса.
— Как ты заказываешь в аптеке таблетки — с сахарной облаткой или без?
— Предпочитаю без.
— Да, мне не понравилась твоя пьеса... — он откашлялся, прочищая горло. — Я очень хотел бы, чтобы понравилась, поверь мне. Я убежден, что ты можешь писать. Но то, что тут написано, — не работает. Это какие-то эмоциональные всплески, ряд сцен, не связанных друг с другом, а в основе сюжет, который не работает. Но я не ставлю крест на тебе. Я уверен, что когда-нибудь ты напишешь пьесу, которая заставит говорить о тебе весь город.
— Но не на сей раз, — сказала она глухим голосом.
— Не на этот раз.
— Даже если я перепишу ее?
— Все равно она не оживет. В основе нет настоящей истории, сюжета.
Все открыто, все вывалено на обозрение, и ничего не складывается. Как в калейдоскопе. Каждый раз, когда ты его поворачиваешь, разваливается картинка. К тому моменту, когда я прочитал «занавес», я так запутался, что даже не понял, о чем же ты все-таки писала.
— И что ты предлагаешь?
— Я бы отложил ее в сторону. Может быть, со временем она выстроится у тебя в голове. Тогда ты сможешь вернуться к ней. А сейчас из этого ничего не получится. Считаю, что тебе надо начинать новую работу. Она не ответила. Как легко давать советы — что и как делать, если выполнять не тебе.
— И не надо отчаиваться, — сказал он. — У каждого драматурга, добившегося успеха, в прошлом спрятаны одна или две неудачные пьесы.
Главное — продолжать писать.
— Я знаю, — сказала она и на самом деле так и думала, но сейчас ей от этого не было легче.
— Извини, — сказал Фэннон и поднялся из-за стола. Она посмотрела на него, понимая, что их встреча завершилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125