Вот тебе Вукица – и разговаривай с ней.
Агния. Я, знаешь, хотела тебя спросить насчет того, почему отложена свадьба. Знаешь, об этом идут очень дурные толки.
Спасое. Какое мне дело, как толкуют! Оставь этот разговор, прошу тебя! Поговорим об этом в другой раз. Вукица, Вукица!
VI
Вукица, те же.
Спасое (вошедшей Вукице). Где же ты, дитя, пропадаешь?
Вукица. Добрый день, тетя!
Агния. Добрый день! Красавица моя (Целует ее.) Это для тебя. (Подает ей букет.)
Вукица. Спасибо, тетя!
Агния. Ну как, как, ты уже насытилась радостью?
Вукица. Ох! Да. (Рассматривает букет.) Смотрите, какие красивые цветы!
Агния. Я сама его подбирала у цветочника. Мне хотелось, чтобы он был похож на букет, который так дорог моей памяти.
Вукица. С юных лет, наверно?
Агния. Да… да… с юных лет. Я получила тогда такой же букет с визитной карточкой, на которой было написано: «Цветку – цветы».
Вукица. О, это так красиво! А что было написано с другой стороны карточки?
Агния. Ничего! Только имя: Сима Тешич, артиллерийский капитан.
Вукица. О, могу себе представить, какое это дорогое для вас воспоминание!
Агния. Еще бы, не дорогое! Стебли от букета я до сих пор храню…
Вукица. А чем же, тетушка, вы вознаградили капитана за такое внимание?
Агния (делая вид, что смущается). Чем? Ничем. Чем бы я могла вознаградить его?
Вукица. Признайтесь, признайтесь, ведь вы, безусловно, его чем-нибудь наградили?
Агния (смущенно). Ну, боже мой… Я наградила его нежной улыбкой. Чем еще может девушка вознаградить кавалера? Но оставим этот разговор о приятном прошлом, поговорим лучше о настоящем, о будущем, о тебе. Ты уже решила, какое подвенечное платье себе сделаешь?
Вукица. Нет, да и думать об этом не хочу, ведь свадьба отложена.
Агния. Ну если даже отложена, то временно, но она все-таки состоится. Не так ли, Спасое?
Спасое (погруженный в чтение какого-то письма, отрывается). Ну да, разумеется!
Агния. А о подвенечном платье нужно подумать заблаговременно. Сейчас выходит так много журналов мод, но очень трудно решить, что выбрать, какой материал. Приходи ко мне – я столько раз тебе говорила, приходи ко мне, – у меня имеется больше тридцати образцов материала для подвенечного платья. Приходи и посмотришь.
Спасое. А зачем тебе столько образцов?
Агния. Так, я собирала, мне хотелось составить себе коллекцию. Почему бы не собирать? Один собирает коллекцию почтовых марок, другой – коллекцию старинных монет, трубок, старых часов, оленьих рогов; почему бы и мне не иметь своей слабости? Я собираю коллекцию образцов материала для подвенечного платья; это моя слабость.
Вукица. Зачем ты, папа, осуждаешь тетю? Это лучше, чем коллекционировать кошек, как делает тетя Йованка.
Спасое. Я не осуждаю, только мне непонятно, как ей не противно ходить по магазинам и просить, чтобы ей отрезали кусочки этих тряпок.
Агния. Не говори так, Спасое, это тоже имеет свою прелесть. Вхожу я в магазин и иду к старшему приказчику: «Сударь, я хотела бы, чтоб вы показали мне материал для подвенечного платья!» Приказчик сразу же делает любезное лицо и с удовольствием меня обслуживает, думая, что я и есть счастливая невеста. Это длится целых полчаса. Мне достаточно и этого времени.
Спасое. Еще бы не достаточно!
Агния (Вукице). Ненаглядное мое дитя, как бы мне хотелось, чтобы ты показала свое белье и платья, которые ты приготовила.
Вукица. Да я же вам уже показывала.
Агния. Ну так что ж, мне хочется еще раз посмотреть. (Шепчет.) По правде говоря, я не согласна, чтобы ты в первую брачную ночь надела белую шелковую пижаму, я – за светло-голубую рубашку.
Вукица (в отчаянии, отцу). Видишь, я же говорила!
Спасое. В чем дело?
Вукица (смутившись). Я же говорила, что мой жених не придет. (Смотрит на ручные часы.) Столько времени, a его все нет.
Спасое. Придет! Не будь нетерпеливой.
Агния (обнимает Вукицу и уводит ее в комнату). Чудесное нетерпение! Пойдем!
Вукица (проходя мимо отца). Я же говорила!
Агния и Вукица уходят в другую комнату.
VII
Спасое, Джакович.
Джакович (здоровенный тип, небрежно одетый). Добрый день! Надеюсь, не ошибся адресом?
Спасое. А с кем имею честь?
Джакович. Я Младен Джакович…
Спасое. Ах, вы тот журналист?
Джакович. Не журналист, а публицист!
Спасое (делает рукой знак, приглашая сесть). Я думал, это одно и то же.
Джакович. Нет, сударь, журналист связан с газетой, с редактором, издателем, я же свободен, пишу когда хочу и что хочу – брошюры, листовки, памфлеты и вообще всякие такие вещи.
Спасое. Да, это как раз то, что мне в данном случае надо и ради чего я хотел с вами поговорить.
Джакович. Пожалуйста!
Спасое. Рассказывают, что вы в полемике способны доказать, что черное это белое, а белое – черное?
Джакович. Все можно опровергнуть и все можно доказать, это зависит от силы логики. Впрочем, в чем заключается философия древнегреческих философов Протагора, Сократа и Эсхила? Сущность ее в том, что каждое «да» содержит в себе свое «нет», а каждое «нет» несет в себе свое «да». Все зависит от силы логики!
Спасое. Вы, говорят, обладаете этим?
Джакович. Да, логика – моя сила! Видите ли, каждому человеку бог дарует что-нибудь одно: вам, например, он даровал деньги, мне – логику. Он не дает одному все, а другому ничего. Не может же он дать вам и логику и деньги, не так ли? Одно с другим не совмещается. Он дал мне это, а вам то и сказал: «Вот вам, а теперь обменивайтесь! Ты поставь на службу Спасое свою логику, а он тебе – свои деньги».
Спасое. Как это понять «поставь на службу свои деньги»?
Джакович. Да так! Я хорошо напишу то, что вы хотите, а вы за то, что я напишу, хорошо мне заплатите, не правда ли?
Спасое (с заминкой). Ну да!
Джакович. Так вот, раз мы в принципе договорились, перейдем теперь к деталям. Расскажите мне, в чем дело. (Вынимает бумагу и карандаш, приготовился записывать.)
Спасое. Дело вот в чем: был один человек, который умер три года назад, и мы его похоронили. Я сам лично присутствовал на похоронах.
Джакович. Ну и царство ему небесное!
Спасое. Да, но сейчас еще требуется доказать, что он умер.
Джакович. Нет ничего легче; извольте только сказать, какой стиль бы вас устраивал?
Спасое. Как, какой стиль?
Джакович. Ну, может быть, вы захотите высоким стилем, например так: «Исчезновение индивидуума из житейского общества вытекает из неизбежности процесса, которому подчиняются все явления природы», – или, может, захотите, чтобы я ему просто сказал: «Ты, брат, умер!..»
Спасое. Да, так гораздо яснее.
Джакович. Ну, тогда я ему скажу: «Ты, брат, умер, а что ты умер, вот тебе доказательство: прежде всего ты не живой»…
Спасое (прерывает его). Но он жив.
Джакович. Кто жив?
Спасое. Да тот, кто умер.
Джакович. Я вас не понимаю.
Спасое. В сущности, он умер, как я вам и сказал, и мы похоронили его три года назад, а сейчас вдруг он объявился, оказался живым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Агния. Я, знаешь, хотела тебя спросить насчет того, почему отложена свадьба. Знаешь, об этом идут очень дурные толки.
Спасое. Какое мне дело, как толкуют! Оставь этот разговор, прошу тебя! Поговорим об этом в другой раз. Вукица, Вукица!
VI
Вукица, те же.
Спасое (вошедшей Вукице). Где же ты, дитя, пропадаешь?
Вукица. Добрый день, тетя!
Агния. Добрый день! Красавица моя (Целует ее.) Это для тебя. (Подает ей букет.)
Вукица. Спасибо, тетя!
Агния. Ну как, как, ты уже насытилась радостью?
Вукица. Ох! Да. (Рассматривает букет.) Смотрите, какие красивые цветы!
Агния. Я сама его подбирала у цветочника. Мне хотелось, чтобы он был похож на букет, который так дорог моей памяти.
Вукица. С юных лет, наверно?
Агния. Да… да… с юных лет. Я получила тогда такой же букет с визитной карточкой, на которой было написано: «Цветку – цветы».
Вукица. О, это так красиво! А что было написано с другой стороны карточки?
Агния. Ничего! Только имя: Сима Тешич, артиллерийский капитан.
Вукица. О, могу себе представить, какое это дорогое для вас воспоминание!
Агния. Еще бы, не дорогое! Стебли от букета я до сих пор храню…
Вукица. А чем же, тетушка, вы вознаградили капитана за такое внимание?
Агния (делая вид, что смущается). Чем? Ничем. Чем бы я могла вознаградить его?
Вукица. Признайтесь, признайтесь, ведь вы, безусловно, его чем-нибудь наградили?
Агния (смущенно). Ну, боже мой… Я наградила его нежной улыбкой. Чем еще может девушка вознаградить кавалера? Но оставим этот разговор о приятном прошлом, поговорим лучше о настоящем, о будущем, о тебе. Ты уже решила, какое подвенечное платье себе сделаешь?
Вукица. Нет, да и думать об этом не хочу, ведь свадьба отложена.
Агния. Ну если даже отложена, то временно, но она все-таки состоится. Не так ли, Спасое?
Спасое (погруженный в чтение какого-то письма, отрывается). Ну да, разумеется!
Агния. А о подвенечном платье нужно подумать заблаговременно. Сейчас выходит так много журналов мод, но очень трудно решить, что выбрать, какой материал. Приходи ко мне – я столько раз тебе говорила, приходи ко мне, – у меня имеется больше тридцати образцов материала для подвенечного платья. Приходи и посмотришь.
Спасое. А зачем тебе столько образцов?
Агния. Так, я собирала, мне хотелось составить себе коллекцию. Почему бы не собирать? Один собирает коллекцию почтовых марок, другой – коллекцию старинных монет, трубок, старых часов, оленьих рогов; почему бы и мне не иметь своей слабости? Я собираю коллекцию образцов материала для подвенечного платья; это моя слабость.
Вукица. Зачем ты, папа, осуждаешь тетю? Это лучше, чем коллекционировать кошек, как делает тетя Йованка.
Спасое. Я не осуждаю, только мне непонятно, как ей не противно ходить по магазинам и просить, чтобы ей отрезали кусочки этих тряпок.
Агния. Не говори так, Спасое, это тоже имеет свою прелесть. Вхожу я в магазин и иду к старшему приказчику: «Сударь, я хотела бы, чтоб вы показали мне материал для подвенечного платья!» Приказчик сразу же делает любезное лицо и с удовольствием меня обслуживает, думая, что я и есть счастливая невеста. Это длится целых полчаса. Мне достаточно и этого времени.
Спасое. Еще бы не достаточно!
Агния (Вукице). Ненаглядное мое дитя, как бы мне хотелось, чтобы ты показала свое белье и платья, которые ты приготовила.
Вукица. Да я же вам уже показывала.
Агния. Ну так что ж, мне хочется еще раз посмотреть. (Шепчет.) По правде говоря, я не согласна, чтобы ты в первую брачную ночь надела белую шелковую пижаму, я – за светло-голубую рубашку.
Вукица (в отчаянии, отцу). Видишь, я же говорила!
Спасое. В чем дело?
Вукица (смутившись). Я же говорила, что мой жених не придет. (Смотрит на ручные часы.) Столько времени, a его все нет.
Спасое. Придет! Не будь нетерпеливой.
Агния (обнимает Вукицу и уводит ее в комнату). Чудесное нетерпение! Пойдем!
Вукица (проходя мимо отца). Я же говорила!
Агния и Вукица уходят в другую комнату.
VII
Спасое, Джакович.
Джакович (здоровенный тип, небрежно одетый). Добрый день! Надеюсь, не ошибся адресом?
Спасое. А с кем имею честь?
Джакович. Я Младен Джакович…
Спасое. Ах, вы тот журналист?
Джакович. Не журналист, а публицист!
Спасое (делает рукой знак, приглашая сесть). Я думал, это одно и то же.
Джакович. Нет, сударь, журналист связан с газетой, с редактором, издателем, я же свободен, пишу когда хочу и что хочу – брошюры, листовки, памфлеты и вообще всякие такие вещи.
Спасое. Да, это как раз то, что мне в данном случае надо и ради чего я хотел с вами поговорить.
Джакович. Пожалуйста!
Спасое. Рассказывают, что вы в полемике способны доказать, что черное это белое, а белое – черное?
Джакович. Все можно опровергнуть и все можно доказать, это зависит от силы логики. Впрочем, в чем заключается философия древнегреческих философов Протагора, Сократа и Эсхила? Сущность ее в том, что каждое «да» содержит в себе свое «нет», а каждое «нет» несет в себе свое «да». Все зависит от силы логики!
Спасое. Вы, говорят, обладаете этим?
Джакович. Да, логика – моя сила! Видите ли, каждому человеку бог дарует что-нибудь одно: вам, например, он даровал деньги, мне – логику. Он не дает одному все, а другому ничего. Не может же он дать вам и логику и деньги, не так ли? Одно с другим не совмещается. Он дал мне это, а вам то и сказал: «Вот вам, а теперь обменивайтесь! Ты поставь на службу Спасое свою логику, а он тебе – свои деньги».
Спасое. Как это понять «поставь на службу свои деньги»?
Джакович. Да так! Я хорошо напишу то, что вы хотите, а вы за то, что я напишу, хорошо мне заплатите, не правда ли?
Спасое (с заминкой). Ну да!
Джакович. Так вот, раз мы в принципе договорились, перейдем теперь к деталям. Расскажите мне, в чем дело. (Вынимает бумагу и карандаш, приготовился записывать.)
Спасое. Дело вот в чем: был один человек, который умер три года назад, и мы его похоронили. Я сам лично присутствовал на похоронах.
Джакович. Ну и царство ему небесное!
Спасое. Да, но сейчас еще требуется доказать, что он умер.
Джакович. Нет ничего легче; извольте только сказать, какой стиль бы вас устраивал?
Спасое. Как, какой стиль?
Джакович. Ну, может быть, вы захотите высоким стилем, например так: «Исчезновение индивидуума из житейского общества вытекает из неизбежности процесса, которому подчиняются все явления природы», – или, может, захотите, чтобы я ему просто сказал: «Ты, брат, умер!..»
Спасое. Да, так гораздо яснее.
Джакович. Ну, тогда я ему скажу: «Ты, брат, умер, а что ты умер, вот тебе доказательство: прежде всего ты не живой»…
Спасое (прерывает его). Но он жив.
Джакович. Кто жив?
Спасое. Да тот, кто умер.
Джакович. Я вас не понимаю.
Спасое. В сущности, он умер, как я вам и сказал, и мы похоронили его три года назад, а сейчас вдруг он объявился, оказался живым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24