Храбрость Шорены сконфузила азнауров: женщина оказалась отважнее мужчин.
Теперь царь тоже подошел к гепардам и обрадовался, что звери подпустили его. Он волновался: почему не идет Фарсман? Может быть, он заболел? Фарсман нарочно заставлял себя ждать. После того как с него сняли сан главного зодчего, он стремился получить должность главного ловчего. Фарсман знал, что во дворце Георгия нет людей, которые умеют дрессировать гепардов, и потому старался набить себе цену. Наконец он явился. Склонился перед царем, поздоровался с гостями и смело подошел к гепардам.
Он потер самца за ушами, погладил по спине самку. Потом повернулся к царю.
— Это персидские паланги, царь-батоно, индусы зовут их хонигами или керкалами, египтяне — гносами.
— Если не ошибаюсь, индусы зовут их читой, — пере-бил его царь.
— Да, зовут и читой.
Фарсман читал об этих зверях у арабских авторов, а о том, как дрессируют гепардов, он слышал в Каире, вот почему он обратился к ингилойцу с вопросом:
— А ты охотился с этими гепардами?
— На джейранов ходил, батоно.
— А на серну?
Ингилоец почесал себе затылок.
— На серну еще не водил их.
— Кто их обучал?
— Мы завязываем им глаза и приставляем к зверям бабу, которая всю ночь тараторит им в ухо — рассказывает сказки. Таким способом мы приучаем их к человеческому голосу.
Фарсман обратился к царю.
— Гепард-единственное животное, государь, которое может долго выдержать женскую болтовню! — сказал он и исподтишка взглянул на дочь Фанаскертели, супругу владетеля Цхратба.
Рыбья Корова обиделась за женщин. Положив руку на плечо Георгию, она шепнула ему на ухо:
— Почему ты до сих пор не убрал этого болтливого старика?
Русудан тоже обиделась, но смолчала, так как рядом с ней стоял ее муж. При нем она боялась даже упоминать имя Фарсмана.
Старик почувствовал, что шутка оказалась грубоватой, он улыбнулся дамам, а потом, взглянув на царя, добавил:
— У гепарда, как и у женщины, — злое сердце, роскошное тело и прекрасное лицо, он такой же мягкий и теплый, как женщина. Есть и еще одно качество у этого зверя, но боюсь, что красавицы обидятся на меня, а потому об этом доложу тебе, государь, в другое время…
Георгий улыбнулся Фарсману, а затем обратился к владетелю Квелисцихе:
— Что ты скажешь, Гиршел, не взять ли нам этих гепардов сегодня на охоту?
Гиршел задумался.
— Боюсь, Георгий, как бы они не сбежали, они ведь еще неприрученные. Подождем неделю.,
Царь спросил о том же ингилойца.
— Возьмите меня с собой, государь, и, если гепарды сбегут, отрубите мне голову.
Соображения Гиршела показались царю более убедительными.
В тот же день начались приготовления к охоте на ланей.
Гиршел утверждал, что гепарды раздражаются, когда их возят на арбе; в Египте их возят на колеснице. В Уплесцихском дворце давно валялась зеленая колесница, подаренная кесарем Василием Баграту III вместе с титулом Куропалата.
Георгий в молодости возил на этой колеснице охотничьих собак, пока Мелхиседек не воспротивился.
— Надо уважать христианского кесаря. Если тебе неугодно самому ездить на колеснице Куропалата, то хотя бы собак не возил на ней.
Теперь колесница пригодилась. Вместо собак на нее посадили гепардов, завязав им предварительно глаза красной шелковой повязкой. Ни один из охотников, кроме Ушишараисдзе, не соглашался сесть рядом с ними.
Все шло прекрасно, только одно обстоятельство омрачило приготовления к охоте: накануне охоты с ингилойцем случился припадок лихорадки.
Шорена очень радовалась этой охоте и просила Арсакидзе ехать вместе с нею.
— Ты обязательно должен поехать с нами, — говорила она, — к тому же царь Георгий просил тебя взять с собой соколов, обученных по-лазски.
Арсакидзе сначала отказывался.
— Не сегодня-завтра заканчивается строительство храма. Мне некогда разъезжать по охотам. Я не могу совмещать обязанности придворного лицемера с обязанностями зодчего. Если сан главного зодчего сулит мне в будущем сан главного сокольничего, то мне придется по окончании храма сделаться простым каменщиком…
Но под конец он все же уступил просьбам Шорены. Еще до зари выехали из Мцхеты царь и его свита: придворные дамы и азнауры. В зеленой колеснице сидел скороход Ушишараисдзе и держал на веревке двух гепардов с завязанными глазами.
Колесница была разукрашена цветами и зелеными ветками. За колесницей ехали: Георгий, Гиршел, главный распорядитель двора, Шорена, Арсакидзе, цхратбийский эристав Дачи и его супруга Русудан, Рыбья Корова, дочь ее Натия и Фарсман Перс.
Фарсман то и дело подгонял шпорами своего абхазского иноходца, чтобы ехать рядом с царем. Он лебезил перед ним, расхваливал гепардов, привезенных из Кахетии. Трое эриставов, семь латных всадников гарцевали за ними на арабских конях.
В конце кавалькады двигались арбы, нагруженные бурдюками и яствами, и за ними ехали верхом главный ловчий, главный загонщик, десять охотников, трое сокольничих и Эстате.
Сокольничие везли закутанных в шелковые «рубашки» соколов, дрессированных по-лазски, — одного для царя, другого для Шорены и третьего для Гиршела.
Георгий находился в прекрасном расположении духа. Он без устали скакал на своем золотистом жеребце и шутил:
— Я полагаю, не слишком ли большой почет оказан зеленой колеснице кесаря? До сих пор Эстате возил на ней собак, а сегодня на ней путешествуют звери царской крови.
Затем обратился к Гиршелу:
— Ты знаешь, Гиршел, у кесаря Василия в жилах течет кровь духанщика?
Гиршел улыбнулся и взглянул на свою невесту. Шорена разрумянилась ог верховой езды и стала еще красивее.
Фарсман. Перс нагнал царя и вступил в разговор.
— А ведь гепард и в самом деле зверь царской крови, государь! Самка гепарда считается молочной матерью Вакха — сына Зевса и Семелы…
Георгий не слушал, о чем ему говорил Фарсман, Он продолжал беседу с Шореной.
Фарсман оглянулся, и оказалось, что около него нет никого, кроме Рыбьей Коровы. Она тоже старалась ехать рядом с царем, но, неопытная в верховой езде, плохо справлялась со своим текинским мерином, и потому вышло так, что Фарсман рассказал ей все то, о чем хотел рассказать царю.
Рыбья Корова тоже плохо его слушала, она вся была охвачена завистью: царь Георгий не обращал никакого внимания ни на нее, ни на ее дочь Натию, девушку с сапфировыми глазами. Он всю дорогу беседовал только с Шореной.
XXXIX
Потянулись болота, заросшие камышом. Теперь за колесницей шли шесть охотников и помогали лошадям вытаскивать ее из ухабов.
Взлетали фазаны с полян, заросших рогозом. Напуганные кабаны метались в тростниках.
В зарослях жалобно пищали фазаньи птенцы. Охотники подъехали к покрытому бурьяном плоскогорью, с трех сторон которого высились горы, и оно вда валось в них, как морской залив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Теперь царь тоже подошел к гепардам и обрадовался, что звери подпустили его. Он волновался: почему не идет Фарсман? Может быть, он заболел? Фарсман нарочно заставлял себя ждать. После того как с него сняли сан главного зодчего, он стремился получить должность главного ловчего. Фарсман знал, что во дворце Георгия нет людей, которые умеют дрессировать гепардов, и потому старался набить себе цену. Наконец он явился. Склонился перед царем, поздоровался с гостями и смело подошел к гепардам.
Он потер самца за ушами, погладил по спине самку. Потом повернулся к царю.
— Это персидские паланги, царь-батоно, индусы зовут их хонигами или керкалами, египтяне — гносами.
— Если не ошибаюсь, индусы зовут их читой, — пере-бил его царь.
— Да, зовут и читой.
Фарсман читал об этих зверях у арабских авторов, а о том, как дрессируют гепардов, он слышал в Каире, вот почему он обратился к ингилойцу с вопросом:
— А ты охотился с этими гепардами?
— На джейранов ходил, батоно.
— А на серну?
Ингилоец почесал себе затылок.
— На серну еще не водил их.
— Кто их обучал?
— Мы завязываем им глаза и приставляем к зверям бабу, которая всю ночь тараторит им в ухо — рассказывает сказки. Таким способом мы приучаем их к человеческому голосу.
Фарсман обратился к царю.
— Гепард-единственное животное, государь, которое может долго выдержать женскую болтовню! — сказал он и исподтишка взглянул на дочь Фанаскертели, супругу владетеля Цхратба.
Рыбья Корова обиделась за женщин. Положив руку на плечо Георгию, она шепнула ему на ухо:
— Почему ты до сих пор не убрал этого болтливого старика?
Русудан тоже обиделась, но смолчала, так как рядом с ней стоял ее муж. При нем она боялась даже упоминать имя Фарсмана.
Старик почувствовал, что шутка оказалась грубоватой, он улыбнулся дамам, а потом, взглянув на царя, добавил:
— У гепарда, как и у женщины, — злое сердце, роскошное тело и прекрасное лицо, он такой же мягкий и теплый, как женщина. Есть и еще одно качество у этого зверя, но боюсь, что красавицы обидятся на меня, а потому об этом доложу тебе, государь, в другое время…
Георгий улыбнулся Фарсману, а затем обратился к владетелю Квелисцихе:
— Что ты скажешь, Гиршел, не взять ли нам этих гепардов сегодня на охоту?
Гиршел задумался.
— Боюсь, Георгий, как бы они не сбежали, они ведь еще неприрученные. Подождем неделю.,
Царь спросил о том же ингилойца.
— Возьмите меня с собой, государь, и, если гепарды сбегут, отрубите мне голову.
Соображения Гиршела показались царю более убедительными.
В тот же день начались приготовления к охоте на ланей.
Гиршел утверждал, что гепарды раздражаются, когда их возят на арбе; в Египте их возят на колеснице. В Уплесцихском дворце давно валялась зеленая колесница, подаренная кесарем Василием Баграту III вместе с титулом Куропалата.
Георгий в молодости возил на этой колеснице охотничьих собак, пока Мелхиседек не воспротивился.
— Надо уважать христианского кесаря. Если тебе неугодно самому ездить на колеснице Куропалата, то хотя бы собак не возил на ней.
Теперь колесница пригодилась. Вместо собак на нее посадили гепардов, завязав им предварительно глаза красной шелковой повязкой. Ни один из охотников, кроме Ушишараисдзе, не соглашался сесть рядом с ними.
Все шло прекрасно, только одно обстоятельство омрачило приготовления к охоте: накануне охоты с ингилойцем случился припадок лихорадки.
Шорена очень радовалась этой охоте и просила Арсакидзе ехать вместе с нею.
— Ты обязательно должен поехать с нами, — говорила она, — к тому же царь Георгий просил тебя взять с собой соколов, обученных по-лазски.
Арсакидзе сначала отказывался.
— Не сегодня-завтра заканчивается строительство храма. Мне некогда разъезжать по охотам. Я не могу совмещать обязанности придворного лицемера с обязанностями зодчего. Если сан главного зодчего сулит мне в будущем сан главного сокольничего, то мне придется по окончании храма сделаться простым каменщиком…
Но под конец он все же уступил просьбам Шорены. Еще до зари выехали из Мцхеты царь и его свита: придворные дамы и азнауры. В зеленой колеснице сидел скороход Ушишараисдзе и держал на веревке двух гепардов с завязанными глазами.
Колесница была разукрашена цветами и зелеными ветками. За колесницей ехали: Георгий, Гиршел, главный распорядитель двора, Шорена, Арсакидзе, цхратбийский эристав Дачи и его супруга Русудан, Рыбья Корова, дочь ее Натия и Фарсман Перс.
Фарсман то и дело подгонял шпорами своего абхазского иноходца, чтобы ехать рядом с царем. Он лебезил перед ним, расхваливал гепардов, привезенных из Кахетии. Трое эриставов, семь латных всадников гарцевали за ними на арабских конях.
В конце кавалькады двигались арбы, нагруженные бурдюками и яствами, и за ними ехали верхом главный ловчий, главный загонщик, десять охотников, трое сокольничих и Эстате.
Сокольничие везли закутанных в шелковые «рубашки» соколов, дрессированных по-лазски, — одного для царя, другого для Шорены и третьего для Гиршела.
Георгий находился в прекрасном расположении духа. Он без устали скакал на своем золотистом жеребце и шутил:
— Я полагаю, не слишком ли большой почет оказан зеленой колеснице кесаря? До сих пор Эстате возил на ней собак, а сегодня на ней путешествуют звери царской крови.
Затем обратился к Гиршелу:
— Ты знаешь, Гиршел, у кесаря Василия в жилах течет кровь духанщика?
Гиршел улыбнулся и взглянул на свою невесту. Шорена разрумянилась ог верховой езды и стала еще красивее.
Фарсман. Перс нагнал царя и вступил в разговор.
— А ведь гепард и в самом деле зверь царской крови, государь! Самка гепарда считается молочной матерью Вакха — сына Зевса и Семелы…
Георгий не слушал, о чем ему говорил Фарсман, Он продолжал беседу с Шореной.
Фарсман оглянулся, и оказалось, что около него нет никого, кроме Рыбьей Коровы. Она тоже старалась ехать рядом с царем, но, неопытная в верховой езде, плохо справлялась со своим текинским мерином, и потому вышло так, что Фарсман рассказал ей все то, о чем хотел рассказать царю.
Рыбья Корова тоже плохо его слушала, она вся была охвачена завистью: царь Георгий не обращал никакого внимания ни на нее, ни на ее дочь Натию, девушку с сапфировыми глазами. Он всю дорогу беседовал только с Шореной.
XXXIX
Потянулись болота, заросшие камышом. Теперь за колесницей шли шесть охотников и помогали лошадям вытаскивать ее из ухабов.
Взлетали фазаны с полян, заросших рогозом. Напуганные кабаны метались в тростниках.
В зарослях жалобно пищали фазаньи птенцы. Охотники подъехали к покрытому бурьяном плоскогорью, с трех сторон которого высились горы, и оно вда валось в них, как морской залив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80