Видели ли проводники американской имперской политики, что стратегический рывок Америки не окажется безнаказанным, что он не пройдет бесследно, что он вынудит к развитию вооружений и противостоящую сторону? К. Кейзен, сотрудник Совета национальной безопасности, близкий к М. Банди, убеждал президента Кеннеди, что «отсутствие великодушия будет иметь неизбежным следствием вынесение гонки вооружений на более высокий уровень. В мире ракет и термоядерных боеголовок больший арсенал оружия не добавляет больше безопасности». Однако президент Кеннеди не видел альтернативы этому способу укрепления американских позиций. Он продолжал делать расчет на выигрыш в гонке вооружений, он верил, что сверхусилия, прилагаемые Соединенными Штатами в сфере ядерных вооружений, еще долгое время не смогут быть повторены никем в мире. В 1967 г. Макнамара признал, что Советский Союз не имел намерения вступать в ракетно-ядерную гонку и, с его точки зрения, удовлетворился бы соотношением сил 1960 г., когда США имели значительное превосходство.
Готовность воздействовать на процессы в Евразии, Африке и Латинской Америке предполагала более широкий выбор средств, чем эскадрильи стратегической авиации и авианосцы. Лишь обычные вооруженные силы могли быть применены на раннем этапе «обороны» американских позиций в каждом конкретном случае. Уже в 1961 г. под влиянием поражения в заливе Кочинос президент Кеннеди увеличил вооруженные силы США на 300 тыс. человек, мобилизовал 158 тыс. резервистов и солдат национальной гвардии, создал шесть дивизий резерва, готовых к быстрой мобилизации. В наиболее важную зону влияния — Западную Европу были посланы дополнительно 40 тыс. американских военнослужащих. Дж. Кеннеди желал иметь полный набор средств для сохранения и расширения американского влияния — от стратегических ядерных сил до эффективных тайных служб. Вашингтон увеличил число регулярных армейских дивизий с 11 до 16. Спешно разрабатывалась стратегия «двух с половиной войн» — когда США могли бы вести две полномасштабные войны в Европе и Азии и одну, «половинную», в любом другом месте.
Для решения последней задачи создавались специальные части, готовые вести боевые действия скрытно и в самых необычных условиях, на отдаленных рубежах мировой зоны влияния США. В военных колледжах страны произошло нечто прежде невообразимое: для лучшего знакомства с потенциальным противником здесь стали изучать книги Мао Цзэдуна и Че Гевары. В докладе Пентагона от июля 1962 г. говорилось о необходимости выработки «программы действий, рассчитанных на поражение коммунистов без обращения к опасностям и террору ядерной войны; программы, направленной на подавление подрывных действий там, где они уже возникли, и, что еще более важно, на предотвращение возможного их возникновения. Другими словами — это стратегия как терапии, так и профилактики». Соединенные Штаты бросали вызов всем силам, влиявшим на изменение международной обстановки. Важно отметить, что США стали готовиться к борьбе против национально-освободительных движений, обучая для этого небольшие группы войск, учитывая особенности тех районов мира, где такая борьба могла бы развернуться.
Американское руководство нуждалось в таком идейном обосновании, которое убедило бы американцев в необходимости «заплатить любую цену» в борьбе с народами, вставшими на путь национального самоопределения. Пропагандистская машина Кеннеди — Джонсона пошла по линии, начатой их предшественниками — демократами времен Г. Трумэна: обозначения внешнего врага в лице Советского Союза. «Холодная война» была охарактеризована Дж. Кеннеди как «борьба за первенство между двумя идеологиями: свобода вместе с Богом против безжалостной, безбожной тирании». Вся сложная система международных отношений была утрированно сведена к противоборству США с «силами зла» в лице Советского Союза. Угрозу американской империи демократы двух разных поколений описали в сходных выражениях. Президент Кеннеди: «Во всех пределах мира нам противостоит монолитный и не знающий жалости заговор, который направлен на распространение сферы влияния путем преимущественно подрывных действий». «Отражая коммунистическую угрозу», президент Кеннеди стремился перегруппировать силы американского империализма, привести в систему то, что подпало под американское влияние в 40 — 50-х годах. Примитивный и ложный подход искажал сложную картину бытия. В «вопросе вопросов» — как приспособить мир к Америке или приспособиться к мировым переменам — американская сторона занимала «активную» позицию. Освободившиеся страны должны были с точки зрения Вашингтона развиваться в желательном для США русле либо в противном случае встретить противодействие США. Кеннеди в 1961 г. полагал, что Соединенные Штаты достаточно сильны, чтобы диктовать свою волю этим государствам. Однако ход истории внес коррективы в подобное самомнение. Вехами его были Плайя-Хирон, Карибский кризис и Вьетнам.
У администрации Кеннеди было желание добиться быстрого успеха в решении «кубинской проблемы», с переориентацией страны, находившейся в 90 милях от их территории. Еще в ходе предвыборной кампании 1960 г. Кеннеди призывал к «серьезному наступлению» на Кубу. Впоследствии Дж. Кеннеди проклинал экспертов из Центрального разведывательного управления и объединенного комитета начальников штабов, предсказывавших восстание населения против Фиделя Кастро сразу же после высадки кубинских контрреволюционеров, поддерживаемых американцами. Позднее он объяснял: «Неодобрение им плана вторжения было бы воспринято как признак слабости, что явно не соответствовало общей линии поведения администрации». События показали, что влияние США в мире может ослабнуть не только от бездействия, но и от непродуманной активности. Серьезным испытанием президентского варианта стратегии глобальной экспансии стал так называемый Карибский кризис (октябрь 1962 г.).
Напомним, что в ответ на размещение американских ракет средней дальности близ советских границ — в Турции, Италии и Англии (ракеты «Юпитер») Советский Союз по согласованию с правительством Кубы начал установку там сходных ракет. Это вызвало пароксизм страха у американского руководства. В ходе этого кризиса Вашингтон показал себя готовым на все, включая ядерный конфликт. Готовность администрации Кеннеди пойти на риск ядерной войны должна была предполагать, что установка этих ракет меняет стратегический баланс между США и СССР. Но как согласовать с этой оценкой мнение ЦРУ и объединенного комитета начальников штабов, выраженное еще до начала Карибского кризиса, что американские ракеты среднего радиуса в Турции и Италии не влияют на общий стратегический баланс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
Готовность воздействовать на процессы в Евразии, Африке и Латинской Америке предполагала более широкий выбор средств, чем эскадрильи стратегической авиации и авианосцы. Лишь обычные вооруженные силы могли быть применены на раннем этапе «обороны» американских позиций в каждом конкретном случае. Уже в 1961 г. под влиянием поражения в заливе Кочинос президент Кеннеди увеличил вооруженные силы США на 300 тыс. человек, мобилизовал 158 тыс. резервистов и солдат национальной гвардии, создал шесть дивизий резерва, готовых к быстрой мобилизации. В наиболее важную зону влияния — Западную Европу были посланы дополнительно 40 тыс. американских военнослужащих. Дж. Кеннеди желал иметь полный набор средств для сохранения и расширения американского влияния — от стратегических ядерных сил до эффективных тайных служб. Вашингтон увеличил число регулярных армейских дивизий с 11 до 16. Спешно разрабатывалась стратегия «двух с половиной войн» — когда США могли бы вести две полномасштабные войны в Европе и Азии и одну, «половинную», в любом другом месте.
Для решения последней задачи создавались специальные части, готовые вести боевые действия скрытно и в самых необычных условиях, на отдаленных рубежах мировой зоны влияния США. В военных колледжах страны произошло нечто прежде невообразимое: для лучшего знакомства с потенциальным противником здесь стали изучать книги Мао Цзэдуна и Че Гевары. В докладе Пентагона от июля 1962 г. говорилось о необходимости выработки «программы действий, рассчитанных на поражение коммунистов без обращения к опасностям и террору ядерной войны; программы, направленной на подавление подрывных действий там, где они уже возникли, и, что еще более важно, на предотвращение возможного их возникновения. Другими словами — это стратегия как терапии, так и профилактики». Соединенные Штаты бросали вызов всем силам, влиявшим на изменение международной обстановки. Важно отметить, что США стали готовиться к борьбе против национально-освободительных движений, обучая для этого небольшие группы войск, учитывая особенности тех районов мира, где такая борьба могла бы развернуться.
Американское руководство нуждалось в таком идейном обосновании, которое убедило бы американцев в необходимости «заплатить любую цену» в борьбе с народами, вставшими на путь национального самоопределения. Пропагандистская машина Кеннеди — Джонсона пошла по линии, начатой их предшественниками — демократами времен Г. Трумэна: обозначения внешнего врага в лице Советского Союза. «Холодная война» была охарактеризована Дж. Кеннеди как «борьба за первенство между двумя идеологиями: свобода вместе с Богом против безжалостной, безбожной тирании». Вся сложная система международных отношений была утрированно сведена к противоборству США с «силами зла» в лице Советского Союза. Угрозу американской империи демократы двух разных поколений описали в сходных выражениях. Президент Кеннеди: «Во всех пределах мира нам противостоит монолитный и не знающий жалости заговор, который направлен на распространение сферы влияния путем преимущественно подрывных действий». «Отражая коммунистическую угрозу», президент Кеннеди стремился перегруппировать силы американского империализма, привести в систему то, что подпало под американское влияние в 40 — 50-х годах. Примитивный и ложный подход искажал сложную картину бытия. В «вопросе вопросов» — как приспособить мир к Америке или приспособиться к мировым переменам — американская сторона занимала «активную» позицию. Освободившиеся страны должны были с точки зрения Вашингтона развиваться в желательном для США русле либо в противном случае встретить противодействие США. Кеннеди в 1961 г. полагал, что Соединенные Штаты достаточно сильны, чтобы диктовать свою волю этим государствам. Однако ход истории внес коррективы в подобное самомнение. Вехами его были Плайя-Хирон, Карибский кризис и Вьетнам.
У администрации Кеннеди было желание добиться быстрого успеха в решении «кубинской проблемы», с переориентацией страны, находившейся в 90 милях от их территории. Еще в ходе предвыборной кампании 1960 г. Кеннеди призывал к «серьезному наступлению» на Кубу. Впоследствии Дж. Кеннеди проклинал экспертов из Центрального разведывательного управления и объединенного комитета начальников штабов, предсказывавших восстание населения против Фиделя Кастро сразу же после высадки кубинских контрреволюционеров, поддерживаемых американцами. Позднее он объяснял: «Неодобрение им плана вторжения было бы воспринято как признак слабости, что явно не соответствовало общей линии поведения администрации». События показали, что влияние США в мире может ослабнуть не только от бездействия, но и от непродуманной активности. Серьезным испытанием президентского варианта стратегии глобальной экспансии стал так называемый Карибский кризис (октябрь 1962 г.).
Напомним, что в ответ на размещение американских ракет средней дальности близ советских границ — в Турции, Италии и Англии (ракеты «Юпитер») Советский Союз по согласованию с правительством Кубы начал установку там сходных ракет. Это вызвало пароксизм страха у американского руководства. В ходе этого кризиса Вашингтон показал себя готовым на все, включая ядерный конфликт. Готовность администрации Кеннеди пойти на риск ядерной войны должна была предполагать, что установка этих ракет меняет стратегический баланс между США и СССР. Но как согласовать с этой оценкой мнение ЦРУ и объединенного комитета начальников штабов, выраженное еще до начала Карибского кризиса, что американские ракеты среднего радиуса в Турции и Италии не влияют на общий стратегический баланс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238