Обеспечить такое воинство всем необходимым было не так-то просто, но все было тщательно запланировано. В армии царили отличная дисциплина и весьма высокий моральный дух. Каждый мусульманский воин свято верил, что сам пророк отвел специальное место в раю для первого, кто ворвется в древнюю христианскую столицу. В одном старом предании говорилось: «Они завоюют Константинию. Слава ожидает того предводителя и его воинов, которые этого достигнут». По другому преданию, специально приспособленному духовенством к данному случаю, пророк спросил своих учеников: «Слышали ли вы о городе, одна сторона которого суша, а две другие—море? Судный час не пробьет, пока семьдесят тысяч сынов Исаака не завладеют им». В энтузиазме самого султана сомневаться не приходилось. Он неоднократно повторял о своей непреклонной решимости быть тем предводителем, который добьется высшего торжества ислама. Сам он покинул Адрианополь 23 марта и 5 апреля вместе с последними частями своей армии прибыл под стены Константинополя.
Атмосфера в осажденном городе была совершенно иной. Громадный турецкий флот, курсирующий по Мраморному морю, грозные пушки, и среди них построенный Урбаном монстр, направленные на сухопутные стены города, не оставляли для жителей сомнений в том, что их ожидает. Как раз в это время отмечались одно или два небольших землетрясения и прошли проливные дожди — и все это было воспринято как дурной знак; люди вспоминали предсказания о конце империи и пришествии антихриста. Однако, несмотря на эти мрачные предчувствия, у жителей Константинополя не было недостатка в мужестве. Даже те, кто рассуждал о том, не будет ли для греков меньшим злом оказаться в конце концов в составе Турецкой империи, нежели пребывать в нынешнем состоянии разобщенности, нищеты и бессилия, со всей душой приняли участие в приготовлениях к обороне. В течение всей предшествовавшей осаде зимы можно было видеть, как мужчины и женщины, поощряемые императором, трудились над починкой стен и расчисткой рвов. Все имевшееся в городе оружие было собрано в одном месте, чтобы в решающий момент его можно было распределить по наиболее опасным участкам. Был учрежден специальный фонд для непредвиденных расходов, в который вложили средства не только государство, но также церкви, монастыри и частные граждане.
В городе все еще имелись значительные богатства, и, по мнению некоторых итальянцев, кое-кто из греков мог бы пожертвовать в этот фонд и больше. На самом же деле не хватало не столько денег, сколько людей, вооружения и продовольствия. А за деньги приобрести все это было уже невозможно.
Император сделал все, что было в его силах. Осенью 1452 г. в Италию были отправлены послы с просьбой о немедленной помощи. Осенью отклик на это был прохладным. Тогда было послано новое посольство, на этот раз в Венецию. Но в ответе венецианского сената от 16 ноября говорилось лишь, что сенат глубоко опечален полученными с Востока известиями и что если папа и другие государства будут что-то предпринимать, то Венеция охотно присоединится к ним. В тот момент венецианцы еще не знали о судьбе галеры капитана Риццо, постигшей ее неделей раньше. Но даже это известие, а также тревожные сообщения от венецианской колонии в Константинополе, не смогли побудить их предпринять конкретные действия. Посланец, направленный в это же время в Геную, получил обещание прислать один корабль; кроме того, генуэзское правительство предложило обратиться за более существенной помощью к королю Франции и Флорентийской республике. Обещания короля Альфонса Арагонского были еще более туманны; однако он дал византийским послам разрешение на закупку в Сицилии пшеницы и других продовольственных товаров для отправки в Константинополь. Послы к Альфонсу еще были заняты своей задачей, когда началась осада, и они так и не увидели больше своей родины. Папа Николай V хотел бы помочь, однако он не был склонен связывать себя слишком большими обязательствами до тех пор, пока не станет очевидно, что уния церквей действительно осуществлена; кроме того, без содействия венецианцев его возможности были весьма ограниченны. Его внимание в гораздо большей степени занимали беспорядки, вспыхнувшие в Риме в январе 1453 г., и, пока порядок в городе не был восстановлен, он и думать не мог о каких-либо внешних акциях.
Письма, которыми обменивались Рим и Венеция, нельзя читать без чувства горечи. Венецианцы не могли забыть, что папа все еще не вернул им деньги за галеры, нанятые в 1444 г.; папа же, в свою очередь, вообще не был уверен в доброй воле венецианцев. Только 19 февраля 1453 г. венецианский сенат, получив новые тревожные известия с Востока, вынес решение немедленно послать в Константинополь два транспортных корабля с 400 солдатами на борту каждого и переоснастить 15 галер для последующей отправки вслед за кораблями. Пятью днями позже сенат принял также декрет о специальных налогах на купцов, связанных с левантийской торговлей, для того чтобы покрыть расходы на отправляемую флотилию.
В тот же день папе, императору Западной Римской империи и королям Венгрии и Арагона были направлены письма о том, что, если немедленно не будет послана помощь, Константинополь обречен на гибель. Тем не менее 2 марта сенат все еще был занят обсуждением вопроса о снаряжении флотилии. Во главе ее было решено поставить Альвизо Лонго, с тем, однако, чтобы верховное командование осуществлял адмирал Джакомо Лоредано. Через неделю сенат принял еще одну резолюцию об особой срочности всего мероприятия. Но проходили дни за днями, а ничего практически не делалось. В начале апреля из Рима пришло наконец сообщение о том, что папа намерен послать на Восток пять галер. В ответном послании 10 апреля Венеция поздравляла кардиналов с принятием этого решения, а также напоминала, что папа до сих пор еще не рассчитался с долгами республике. В нем указывалось также, что, согласно последним сообщениям из Константинополя, продовольствие там в данный момент нужнее, чем люди, и содержалось довольно запоздалое напоминание о том, что корабли должны прибыть в Дарданеллы не позднее 31 марта, поскольку преобладающие там после этого времени северные ветры значительно затруднят прохождение пролива. Выход в море венецианской флотилии был окончательно назначен на 17 апреля, однако и после этого нашлись причины для дальнейших задержек. Когда же наконец корабли покинули Венецию, Константинополь уже в течение двух недель находился в осаде.
Папа Николай V был искренне огорчен и озабочен этими многократными отсрочками. Сам он уже отправил в конце марта в Константинополь на трех генуэзских кораблях закупленное им продовольствие и оружие.
Ни одно другое правительство не обратило на отчаянные призывы византийского императора никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69