Поскольку тогда казалось весьма маловероятным, что мне когда-либо вновь доведется посетить эту страну, я решил отложить возвращение в Европу и coute que coute (Чего бы то ни стоило. Франц. — прим. пер. ) найти эти копии либо в уже упомянутых крупных монастырях, либо поехав в Лаосу. Путешествие в Лаосу далеко не так опасно и трудно, как мы склонны считать; оно доставило лишь те трудности, с которыми я был хорошо знаком и которые не смогли удержать меня от этого предприятия.
Во время пребывания в Лехе, столице Ладака, я посетил большой монастырь Химис, расположенный в предместьях города, в библиотеке которого, как сообщил мне лама-настоятель, хранились некоторые копии разыскиваемых мною манускриптов. Чтобы не возбуждать подозрения властей относительно целей моего визита в монастырь и избежать всевозможных препятствий моему дальнейшему путешествию по Тибету — ведь я русский, — я объявил о своем намерении вернуться в Индию и сразу же покинул столицу Ладака.
Неудачное падение с лошади, вследствие которого я сломал ногу, дало мне совершенно неожиданный повод вернуться в монастырь, где мне была оказана первая помощь. Я воспользовался своим коротким пребыванием в обществе лам, чтобы получить согласие их главы показать мне рукописи, имеющие отношение к жизни Иисуса Христа. Таким образом, с помощью моего толмача, который переводил с тибетского, я смог скрупулезно записать в блокнот то, что читал мне лама.
Ни на минуту не сомневаясь в подлинности этих летописей, с большим тщанием написанных брахманскими, а большей частью буддийскими историками Непала и Индии, я принял решение опубликовать их перевод по возвращении в Европу. С этим намерением я обратился к нескольким известным богословам, попросив их проверить мои записи и высказать свое мнение о них.
Его Святейшество преподобный Платон, знаменитый митрополит Киевский, высказал мнение, что это открытие имеет огромное значение. Тем не менее, он отговаривал меня от публикации мемуаров на том основании, что их появление может вызвать пагубные для меня последствия. Более полно объяснить, каким образом это может случиться, почтенный прелат отказался. Поскольку наша беседа имела место в России, где цензура наверняка наложила бы вето на подобную работу, я решил ждать.
Год спустя, оказавшись в Риме, я показал свои записи одному кардиналу, который находится auti еuх (В прекрасных отношениях, франц. — Прим. изд. ) с его Святейшеством папой. Он ответил мне дословно следующее: «Что хорошего принесет эта публикация? Никто не придаст этому большого значения, а вы приобретете себе толпы врагов. Однако вы еще очень молоды! Если для вас представляет интерес денежный вопрос, я могу испросить для вас компенсацию за ваши записи, которая возместит понесенные затраты и потерянное время». Естественно, я отказался.
В Париже я говорил о своих планах с кардиналом Ротелли, с которым ранее познакомился в Константинополе. Он также был против публикации моей работы, под мнимым предлогом, что это будет преждевременно. «Церковь, — добавил он, — и так уже очень страдает от новой волны атеистических идей. Вы только предоставите свежую пищу клеветникам, порочащим церковную доктрину. Я говорю вам это, отстаивая интересы всех христианских конфессий».
Затем я отправился к господину Жюлю Симону. Он нашел мое сообщение интересным и порекомендовал мне попросить совета господина Ренана относительно лучшего способа публикации записей.
На следующий день я сидел в кабинете великого философа. Наш разговор закончился так: господин Ренан предложил мне доверить ему обсуждаемые записи с тем, чтобы он сделал доклад о них в Академии.
Можно представить, что это предложение было весьма заманчиво и льстило моему аtоr рrорrе. (Чувство собственного достоинства, франц. Прим. изд.) Тем не менее, сославшись на необходимость повторной проверки, я забрал свой труд. Я предвидел, что если соглашусь, то приобрету лишь славу первооткрывателя летописей, в то время как прославленный автор «Vie de Jesus» («Жизнь Иисуса», франц. ) заберет себе все почести, комментируя летописи и представляя их широкой публике. Поэтому, полагая, что я сам совершенно готов опубликовать перевод летописи и снабдить его своими комментариями, я отклонил сделанное мне таким образом любезное предложение. Однако, дабы никоим образом не задеть чувствительность великого мастера, которого я глубоко уважал, я намеревался дождаться его кончины, печальное приближение которой, как я предвидел, — судя по его ослабленному состоянию, — не заставило себя ждать.
Когда случилось то, что я предвидел, я поспешил навести порядок в заметках, которые теперь публикую, оставляя за собой право подтверждать подлинность этих хроник и развивая в своих комментариях доводы, которые должны убедить нас в искренности и добросовестности буддийских составителей.
В заключение я предлагаю: прежде чем начинать критику моего сообщения, любое научное общество могло бы в относительно короткий срок снарядить научную экспедицию, имеющую своей целью исследовать эти манускрипты на месте и установить их историческую ценность.
Р. S. Во время своего путешествия я сделал значительное число весьма любопытных снимков, но, когда по приезде в Бомбей проверил негативы, то обнаружил, что все они были засвечены. Этой неудачей я обязан небрежности своего чернокожего слуги, Филиппа, которому была доверена коробка с фотографическими пластинами. Во время путешествия, сочтя ее тяжелой, он осторожно вытащил содержимое, таким образом, засветив пластины и сведя на нет мой труд.
Посему иллюстрацией моей книги я обязан исключительно великодушной помощи моего друга господина д'0вернье, который, совершив поездку в Гималаи, милостиво предложил мне подбор своих фотографий.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ТИБЕТ
Во время своего пребывания в Индии мне часто случалось общаться с буддистами, и рассказанное ими о Тибете до такой степени возбудило мое любопытство, что я решил совершить поездку в эту сравнительно неизвестную страну. С этой целью я выбрал маршрут через Кашмир, место, которое давно намеревался посетить.
14 октября 1887 года я сел в поезд, наполненный солдатами, и отправился из Лахора в Равалпинди, куда и прибыл на следующий день около полудня. Немного отдохнув и изучив город, который из-за нескончаемых гарнизонов имел вид военного лагеря, я закупил вещи, которые казались необходимыми в походе по местности, где отсутствует железнодорожное сообщение.
В сопровождении моего слуги «Филиппа», негра из Пондишери, которого я взял на службу по горячей рекомендации французского консула в Бомбее, собрав свои вещи, наняв тонгу (двухколесный тарантас, запряженный пони) и, расположившись на заднем сиденье, пустился по живописной дороге, которая ведет в Кашмир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62