Он напомнил официанту о
своем втором манхеттене.
- Вы уже получили заказ? - спросил он у официанта.
- Нет.
- Дайте два меню... - начал он, но прикусил язык.
- Только одно, - улыбнулась женщина.
- Не надо, - поправился он и процитировал меню.
Они сделали заказ. Она спросила:
- Вы всегда так?
- То есть?
- Держите все меню в голове?
- Только некоторые, - сказал он, - для тяжелых случаев. Так о чем вы
хотели поговорить со мной?
- Вы врач нейросоучастник, - сказала она. - Творец.
- А вы?
- Я резидент психиатрии, Стейт Псик. Мне остался год.
- Значит, вы знали Сэма Рискомба.
- Да, он помог мне получить назначение. Он был моим советником.
- А мне - близким другом. Мы вместе учились у Меннинджера.
Она кивнула.
- Я часто слышала от него о вас - это одна из причин, почему я хотела
встретиться с вами. Он подбодрял меня идти дальше в моих планах, несмотря
на мой гандикап.
Рендер внимательно оглядывал ее. она была в темно-зеленом вельветовом
платье. На корсаже с левой стороны была приколота брошь, вероятно,
золотая, с красным камнем - возможно, рубином, контур оправы которого был
помят. А может быть, это были два профиля, смотрящие друг на друга через
камень? В этом было что-то смутно знакомое, но не мог сейчас вспомнить.
Камень ярко блестел в слабом освещении.
Рендер взял у официанта свою выпивку.
- Я хочу стать врачом-нейросоучастником, - сказала она. Если бы она
обладала зрением, Рендер подумал бы, что она в упор смотрит на него в
надежде получить ответ по выражению его лица. Он не сразу понял, что она
хочет ему сказать.
- Приветствую ваш выбор и уважаю ваши стремления, - сказал он,
пытаясь выразить в голосе улыбку. - Дело это нелегкое, и не все желающие
становятся учеными.
- Я знаю. Я слепа от рождения и мне нелегко было идти так далеко.
- С рождения? - повторил он. - Я думал, что вы недавно потеряли
зрение. Значит, вы на последнем курсе и прошли медицинскую школу без
глаз... Просто поразительно.
- Спасибо, но это не совсем так. Я слышала о первых нейросоучастниках
- Бартельметце и других - когда была еще ребенком, и тогда же решила, что
хочу стать им. И с тех пор моя жизнь управлялась этим желанием.
- Как же вы работали в лабораториях? - допытывался он. - Не видя
образец, не глядя в микроскоп... А читать все это?
- Я нанимала людей читать мне мои записи. Я все записывала на ленту.
Все понимали, что я хочу идти в психиатрию, и специально договаривались в
лабораториях. Лабораторные ассистенты вскрывали трупы и все мне описывали.
Я все знаю на ощупь... И память у меня вроде как у вас на меню. - Она
улыбнулась. - Качество феномена психосоучастия может определить только сам
врач в тот момент вне времени и пространства, когда он стоит среди мира,
созданного из ткани снов другого человека, узнает неевклидову архитектуру
заблуждения, а затем берет пациента за руку и свертывает ландшафт... Если
он может отвести пациента обратно в обычный мир - значит, его суждения
здравы, его действия имеют ценность.
Из "Почему нет психометриста в этой службе"... "Чарльз Рендер, Д.М.",
- отметил Рендер.
- Наш обед на подходе, - сказал он, поднимая свой стакан, в то время
как перед ним ставили быстро зажаренное мясо.
- Это одна из причин, по которой Я хотела встретиться с вами, -
продолжала она, тоже подняв стакан, когда к ней подвинули блюдо. - Я хочу,
чтобы вы помогли мне стать Творцом. - Ее туманные глаза, пустые, как у
статуи, вновь обратились к нему.
- У вас совершенно уникальное положение, - начал он. - Еще никогда не
бывало нейросоучастника, слепого от рождения - по очевидным причинам. Мне
надо бы рассмотреть все аспекты ситуации, прежде чем советовать вам
что-либо. Но давайте сначала поедим. Я проголодался.
- Ладно. Но моя слепота не означает, что я ничего не увижу.
Он не спросил ее, что она имеет в виду, потому что перед ним стояла
первоклассная грудинка, а рядом бутылка шамбертена. Когда она подняла
из-под стола левую руку, он заметил, что она не носит колец.
- Интересно, идет ли еще снег, - начал он, когда они пили кофе. - Он
шел чертовски сильно, когда я въезжал в купол.
- Надеюсь, что идет, - сказала она, - хотя он рассеивает свет и я
совершенно ничего не вижу. Но мне приятно чувствовать, как он падает
вокруг и бьет в лицо.
- Как же вы ходите?
- Моя собака Зигмунд - сегодня я дала ей выходной - она улыбнулась -
может вести меня куда угодно. Это мутированная овчарка.
- Ого! - Рендер заинтересовался. - Он говорит?
Она кивнула.
- Эта операция прошла у него не так успешно, как у других. В его
словаре приблизительно 400 слов, но, мне кажется, ему больно говорить. Он
вполне разумен. Вы как-нибудь с ним встретитесь.
Рендер немедленно начал размышлять. Он разговаривал с такими
животными на недавней медицинской конференции и был поражен комбинацией их
способности рассуждать с преданностью хозяевам. Перемешанные как попало
хромосомы с последующей тонкой эмбриохирургией давали собаке мозг со
способностями, большими, чем у мозга шимпанзе. Затем потребовалось еще
несколько операций для производства вокальных способностей. Большая часть
таких экспериментов кончалась неудачей, а примерно дюжина годовалых
щенков, у которых все прошло успешно, были оценены в сто тысяч долларов
каждый. Тут он сообразил, что камень в броши мисс Шалотт - подлинный
рубин. И он начал подозревать, что ее вступление в медицинскую школу
базировалось не только на ее академических знаниях, но и на солидном
доходе выбранного ею колледжа. Но может, это и не так, упрекнул он себя.
- Да, - сказал он, - вы могли бы сделать диссертацию на собачьих
неврозах. Этот сын овчарки-самки когда-нибудь упоминал о своем отце?
- Он никогда не видел своего отца, - ответила она спокойно. - Он
вырос вдали от других собак. Его поведение вряд ли можно назвать типичным.
Не думаю, что вы когда-нибудь изучали функциональную психологию
собаки-мутанта.
- Вы правы, - согласился он. - Еще кофе?
- Нет, спасибо.
Решив, что пора продолжить беседу, он сказал:
- Итак, вы хотите стать Творцом...
- Да.
- Терпеть не могу разрушать чьи-то высокие стремления. Ненавижу. Если
же они вовсе не имеют реальной основы, тогда я безжалостен. Таким образом
- честно, откровенно и со всей искренностью - я не вижу, как это можно
устроить. Может быть, вы и хороший психиатр, но, по моему мнению, для вас
физически и умственно невозможно стать нейросоучастником. По моим
понятиям...
- Подождите, - сказала она, - давайте не здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
своем втором манхеттене.
- Вы уже получили заказ? - спросил он у официанта.
- Нет.
- Дайте два меню... - начал он, но прикусил язык.
- Только одно, - улыбнулась женщина.
- Не надо, - поправился он и процитировал меню.
Они сделали заказ. Она спросила:
- Вы всегда так?
- То есть?
- Держите все меню в голове?
- Только некоторые, - сказал он, - для тяжелых случаев. Так о чем вы
хотели поговорить со мной?
- Вы врач нейросоучастник, - сказала она. - Творец.
- А вы?
- Я резидент психиатрии, Стейт Псик. Мне остался год.
- Значит, вы знали Сэма Рискомба.
- Да, он помог мне получить назначение. Он был моим советником.
- А мне - близким другом. Мы вместе учились у Меннинджера.
Она кивнула.
- Я часто слышала от него о вас - это одна из причин, почему я хотела
встретиться с вами. Он подбодрял меня идти дальше в моих планах, несмотря
на мой гандикап.
Рендер внимательно оглядывал ее. она была в темно-зеленом вельветовом
платье. На корсаже с левой стороны была приколота брошь, вероятно,
золотая, с красным камнем - возможно, рубином, контур оправы которого был
помят. А может быть, это были два профиля, смотрящие друг на друга через
камень? В этом было что-то смутно знакомое, но не мог сейчас вспомнить.
Камень ярко блестел в слабом освещении.
Рендер взял у официанта свою выпивку.
- Я хочу стать врачом-нейросоучастником, - сказала она. Если бы она
обладала зрением, Рендер подумал бы, что она в упор смотрит на него в
надежде получить ответ по выражению его лица. Он не сразу понял, что она
хочет ему сказать.
- Приветствую ваш выбор и уважаю ваши стремления, - сказал он,
пытаясь выразить в голосе улыбку. - Дело это нелегкое, и не все желающие
становятся учеными.
- Я знаю. Я слепа от рождения и мне нелегко было идти так далеко.
- С рождения? - повторил он. - Я думал, что вы недавно потеряли
зрение. Значит, вы на последнем курсе и прошли медицинскую школу без
глаз... Просто поразительно.
- Спасибо, но это не совсем так. Я слышала о первых нейросоучастниках
- Бартельметце и других - когда была еще ребенком, и тогда же решила, что
хочу стать им. И с тех пор моя жизнь управлялась этим желанием.
- Как же вы работали в лабораториях? - допытывался он. - Не видя
образец, не глядя в микроскоп... А читать все это?
- Я нанимала людей читать мне мои записи. Я все записывала на ленту.
Все понимали, что я хочу идти в психиатрию, и специально договаривались в
лабораториях. Лабораторные ассистенты вскрывали трупы и все мне описывали.
Я все знаю на ощупь... И память у меня вроде как у вас на меню. - Она
улыбнулась. - Качество феномена психосоучастия может определить только сам
врач в тот момент вне времени и пространства, когда он стоит среди мира,
созданного из ткани снов другого человека, узнает неевклидову архитектуру
заблуждения, а затем берет пациента за руку и свертывает ландшафт... Если
он может отвести пациента обратно в обычный мир - значит, его суждения
здравы, его действия имеют ценность.
Из "Почему нет психометриста в этой службе"... "Чарльз Рендер, Д.М.",
- отметил Рендер.
- Наш обед на подходе, - сказал он, поднимая свой стакан, в то время
как перед ним ставили быстро зажаренное мясо.
- Это одна из причин, по которой Я хотела встретиться с вами, -
продолжала она, тоже подняв стакан, когда к ней подвинули блюдо. - Я хочу,
чтобы вы помогли мне стать Творцом. - Ее туманные глаза, пустые, как у
статуи, вновь обратились к нему.
- У вас совершенно уникальное положение, - начал он. - Еще никогда не
бывало нейросоучастника, слепого от рождения - по очевидным причинам. Мне
надо бы рассмотреть все аспекты ситуации, прежде чем советовать вам
что-либо. Но давайте сначала поедим. Я проголодался.
- Ладно. Но моя слепота не означает, что я ничего не увижу.
Он не спросил ее, что она имеет в виду, потому что перед ним стояла
первоклассная грудинка, а рядом бутылка шамбертена. Когда она подняла
из-под стола левую руку, он заметил, что она не носит колец.
- Интересно, идет ли еще снег, - начал он, когда они пили кофе. - Он
шел чертовски сильно, когда я въезжал в купол.
- Надеюсь, что идет, - сказала она, - хотя он рассеивает свет и я
совершенно ничего не вижу. Но мне приятно чувствовать, как он падает
вокруг и бьет в лицо.
- Как же вы ходите?
- Моя собака Зигмунд - сегодня я дала ей выходной - она улыбнулась -
может вести меня куда угодно. Это мутированная овчарка.
- Ого! - Рендер заинтересовался. - Он говорит?
Она кивнула.
- Эта операция прошла у него не так успешно, как у других. В его
словаре приблизительно 400 слов, но, мне кажется, ему больно говорить. Он
вполне разумен. Вы как-нибудь с ним встретитесь.
Рендер немедленно начал размышлять. Он разговаривал с такими
животными на недавней медицинской конференции и был поражен комбинацией их
способности рассуждать с преданностью хозяевам. Перемешанные как попало
хромосомы с последующей тонкой эмбриохирургией давали собаке мозг со
способностями, большими, чем у мозга шимпанзе. Затем потребовалось еще
несколько операций для производства вокальных способностей. Большая часть
таких экспериментов кончалась неудачей, а примерно дюжина годовалых
щенков, у которых все прошло успешно, были оценены в сто тысяч долларов
каждый. Тут он сообразил, что камень в броши мисс Шалотт - подлинный
рубин. И он начал подозревать, что ее вступление в медицинскую школу
базировалось не только на ее академических знаниях, но и на солидном
доходе выбранного ею колледжа. Но может, это и не так, упрекнул он себя.
- Да, - сказал он, - вы могли бы сделать диссертацию на собачьих
неврозах. Этот сын овчарки-самки когда-нибудь упоминал о своем отце?
- Он никогда не видел своего отца, - ответила она спокойно. - Он
вырос вдали от других собак. Его поведение вряд ли можно назвать типичным.
Не думаю, что вы когда-нибудь изучали функциональную психологию
собаки-мутанта.
- Вы правы, - согласился он. - Еще кофе?
- Нет, спасибо.
Решив, что пора продолжить беседу, он сказал:
- Итак, вы хотите стать Творцом...
- Да.
- Терпеть не могу разрушать чьи-то высокие стремления. Ненавижу. Если
же они вовсе не имеют реальной основы, тогда я безжалостен. Таким образом
- честно, откровенно и со всей искренностью - я не вижу, как это можно
устроить. Может быть, вы и хороший психиатр, но, по моему мнению, для вас
физически и умственно невозможно стать нейросоучастником. По моим
понятиям...
- Подождите, - сказала она, - давайте не здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36