Потом пришла очередь света. Небо потемнело, но не так, как ночью. Оно
превратилось в плоскую, не отражающую свет, поверхность. Таким же стало
пространство между предметами, в мире остался лишь свет, излучаемый самими
предметами, но и он постепенно обесцвечивался. Плоскости вещей излучали
белое сияние разной интенсивности, но самым ярким из них, огромным,
вселяющим ужас, был свет Единорога, который внезапно встал на дыбы, и бил
копытами по воздуху, заполняя собой процентов девяносто всего творения. Я
видел его движения точно в замедленной съемке и мне стало страшно, что он
сотрет нас в порошок, сделай мы еще один шаг.
Потом был только свет.
Потом полная неподвижность.
Потом свет исчез и не осталось ничего, даже тьмы. Провал в
реальности, который мог длиться мгновение или вечность...
Потом вернулась тьма, за ней свет. Только они поменялись местами.
Свет заполнил промежутки, очерчивая пустоты, которые, вероятно, были
предметами. Первым звуком, который я услышал, был ручей. Первым, что я
почувствовал, была дрожь Звезды. Потом я различил запах моря.
Потом появился Лабиринт или его искаженный негатив...
Я наклонился вперед и свет по краям предметов усилился. Наклонился
назад, и свет исчез. Снова вперед, дальше, чем прежде...
Свет разливался, вокруг появились различные оттенки серого. Коленями
я мягко подал Звезду вперед.
С каждым шагом что-то возвращалось в мир. Поверхности, структуры,
краски...
Позади я услышал шум: Рэндом и Ганелон двинулись за мной. Лабиринт
подо мной не открывал свою тайну, но приобретал нечто, находившее свое
место в возникновении мира вокруг нас.
Я продолжал спускаться. Снова вернулось ощущение глубины. Море,
теперь ясно видимое справа от меня, отделилось от неба, возможно чисто
визуально. До этого казалось, что небо и море слиты в какое-то первобытное
изначальное море. воды внизу и воды вверху. Потом это показалось зловещим,
но пока явление существовало, я не замечал его. Мы спускались по
каменистому склону. Он, вероятно, начинался позади рощи, куда нас привел
Единорог. Метрах в ста ниже лежала абсолютно ровная площадка. По виду это
была цельная, без трещин, скала неправильной овальной формы длиной метров
двести. Склон, по которому мы ехали, поворачивал влево и вновь
возвращался, описывая огромную дугу. За дальним краем площадки не было
ничего: земля круто обрывалась в это странное море.
Я продолжал свой путь, и все три измерения, казалось, снова вступили
в свои права. Солнце было таким, как и раньше, громадным шаром из
расплавленного золота. Голубое небо было более темным, чем в Амбере, и
абсолютно безоблачным. Точно такого же оттенка голубизну моря не нарушали
не остров, ни парус. Я не видел ни одной птицы и не слышал ни единого
звука, кроме тех, что издавали мы и кони. Над этим местом царила
невероятная тишина. В чаще моего внезапно прояснившегося восприятия
наконец нашел свое место на поверхности внизу и Лабиринт. Сначала я
подумал, что он вырезан в скале, но когда мы подъехали ближе, я увидел,
что он заключен внутри ее - золотисто-розовые вихри, словно прожилки в
экзотическом мраморе, казавшиеся естественными, несмотря на то, что узор
явно служил какой-то цели.
Я натянул поводья. Остальные поравнялись со мной. Рэндом справа,
Ганелон слева. Мы молча рассматривали Лабиринт. Темное, неправильной формы
пятно стерло часть узора прямо под нами, от его внешнего края до центра.
- Знаешь, что, - наконец, произнес Рэндом, - это выглядит так, будто
кто-то срезал верхушку Колвира на уровне темниц.
- Точно, - проронил я.
- Тогда, если существует подобие, примерно здесь находится наш
собственный Лабиринт.
- Точно, - повторил я.
- А это пятно идет с юга, как и Черная Дорога.
Я медленно кивнул, все поняв, и догадка превратилась в уверенность. -
Что все это значит? - спросил Рэндом. - Все кажется соответствующим
реальному положению дел, но в остальном я ничего не понимаю. Зачем нас
притащили сюда и показали эту штуку?
- Это не соответствует реальному положению дел. Это и есть реальное
положение, - утвердительно произнес я.
- Когда мы были на теневой Земле, - повернулся ко мне Ганелон, - там,
где ты провел столько лет, я слышал стихотворение о двух дорогах,
расходящихся в лесу. Оно кончается так:
Когда б налево я пошел,
Весь мир бы стал другим...
Я тогда подумал о твоих словах, Корвин: "Все дороги ведут в Амбер".
Тогда я долго размышлял о том, как меняет мир выбор, который мы делаем,
несмотря на то, что для твоего рода исход кажется неизбежным.
- Ты знаешь? Ты все понял? - удивился я.
Он кивнул и показал вниз:
- Там ведь настоящий Амбер, да?
- Да, - ответил я. - Настоящий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46