— Меня поразил один молодчик, — горячо продолжал профессор, — он был у меня два дня назад. Я выставил его за дверь. Этот негодяй предложил крупную сумму в американской валюте за янтарную коллекцию. Он обещал вместе с музейными экспонатами вывезти за пределы рейха и нас с Эльзой. — Профессор горько рассмеялся. — Он много болтал глупостей. Мне показалось, что у этого типа, вымогающего сведения о сокровищах, заметный иностранный акцент. По его словам, наши вожди ещё во время войны готовы были распродать Германию оптом и в розницу, лишь бы нашёлся покупатель.
Профессор опять снял, но тут же надел снова очки. Эрнст Фрикке хорошо знал своего дядю.
«Фанатик, — подумал он, слушая взволнованные речи учёного. — Трудно что-нибудь вытянуть из него. Во всяком случае, сейчас, когда он так настроен. Однако зачем приходил сюда русский полковник?»
— Все это очень прискорбно, — сказал он, желая переменить разговор, — каждый истинный немец сегодня переживает трагедию. Победители и побеждённые были всегда, с тех пор как существует человечество, но народы, я подразумеваю цивилизованные народы, продолжают существовать. Что вы скажете, тётя, если я попрошу вас сварить чашечку кофе?
И Фрикке, раскрыв свой рюкзак, положил на стол пакет кофе, сгущённое молоко, большую овальную банку польской ветчины и кулёк сахара.
— А это, дорогой мой дядя, подарок вам, — Фрикке подал ему ящичек гаванских сигар.
Глаза профессора блеснули. Он осторожно вынул сигару и перед тем, как зажечь, понюхал, вдыхая аромат табака.
— Да ведь это целое богатство! — радостно сказала фрау Эльза, зажигая спиртовку. — Где ты раздобыл всю эту прелесть? — Она поставила на огонь кофейник.
— Подарок старого друга… Но вот хлеба у меня нет. — Фрикке развёл руками. — Осталось только четыре жёстких сухаря.
— У нас есть хлеб, Эрнст, свежий, сегодняшней выпечки. — Фрау Эльза положила на стол несколько булок. — Подарок русского полковника, — с теплотой сказала она. — Очень славный человек, прекрасно говорит по-немецки. Мы сначала думали, что он немец. Сливочное масло и сахар тоже его подарок.
Фрикке резко повернулся к тётке.
— Вот как, подарки русского полковника? Такое внимание врага по меньшей мере странно. Он что-нибудь требовал от вас? — Фрикке старался скрыть волнение.
— Нет, ничего. Он предлагал нам службу в комендатуре, мне и мужу. Просил Альфреда помочь ему сохранить музейные ценности от расхищения. Сохранить наши ценности, Эрнст. Он даже сказал, что дядя, по его мнению, мог бы заведовать янтарной коллекцией, когда она будет найдена.
— И вы поверили ему?! — Фрикке вскочил со стула. — Вы, дядя, позволили так просто обвести себя вокруг пальца? Вы, умный, уважаемый человек…
— Ты напрасно горячишься, Эрнст, — осадил его доктор Хемпель, священнодействуя с сигарой. — Русский полковник… да, он предлагал, но ведь я пока не принял его предложения. А потом, почему я должен отказываться? В нашем положении это самый разумный шаг. Музейные ценности будут сохранены для немецкого народа, а кончится война, все встанет на свои места. Он много расспрашивал меня о янтаре, этот полковник. Вчера он спросил, правда ли, что из янтаря в старину делали очки? Конечно, это правда. Но, к сожалению, мало кто об этом слышал. Самые лучшие и дорогие очки были янтарные. И ты знаешь, он читал мои книги, — неожиданно заключил доктор Хемпель.
Эрнст Фрикке неодобрительно покосился на дядю, не сказал ни слова.
«Надежды на старика нет… — Быстро мелькают мысли. — Это ясно. Если планы захоронения попадут к русским, пиши пропало…»
— Дорогой дядя, — Фрикке решил прощупать почву. — Как бы вы ни решили в будущем, сейчас тайники оказались в опасности. Вы беззащитны, — он нагнулся к уху старика, — в любой момент могут прийти русские или наши, сделать обыск, и планы в их руках. Вы рискуете жизнью, дядя. Зная ваш вспыльчивый характер, я не дал бы за вашу жизнь паршивой оккупационной марки.
Доктор Хемпель насмешливо приподнял брови.
— Ты напрасно беспокоишься, Эрнст. После первого посещения ретивого группенфюрера Ганса Зандера, кстати сказать одного из моих приятелей, я понял, что сейчас самое мудрое решение — уничтожить документы… Да, мы так и решили с Эльзой. В тот же день я сжёг все бумаги, — профессор указал длинным костлявым пальцем на решётку камина.
«Гм… при данной ситуации, положим, это недурно, — решил Фрикке. — На затонувшем корабле остался единственный экземпляр планов, и если старик не проговорится, то я останусь наследником всех богатств. Да, если только он не проговорится. Надо все обдумать».
По лицу Фрикке медленно расплывалась улыбка. С плеч его будто свалилась гора.
— Это другое дело, дядя, как всегда, вы приняли единственно правильное решение, — заключил он, облегчённо вздохнув.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ТЕНИ ЖИВУТ В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ
Эрнст Фрикке совсем позабыл о незнакомце. Спускаясь по лестнице, он увидел его на площадке второго этажа.
— Ну, как вы нашли старика? — приятно улыбаясь, спросил господин со шрамом на щеке. — Удалось ли вам узнать, зачем приходил к профессору русский полковник?
— А вам, собственно, какое дело? — Фрикке вызывающе посмотрел на незнакомца. Вытряхнув из пачки сигарету, он ловко прихватил её полными губами.
— Разрешите и мне, — потянулся улыбчивый мужчина, видя, что Фрикке прячет пачку. — Согласитесь, это невежливо. — Затянувшись, он добавил: — Прекрасные сигареты… американские… Может быть, у вас есть и доллары?
— Ого, вы слишком любопытны, уважаемый герр…
— Людвиг Фолькман, к вашим услугам, — незнакомец поклонился, — уполномоченный главного управления безопасности рейха, оберштурмбанфюрер Людвиг Фолькман. Прошу. — И он вытащил из заднего кармана удостоверение.
Эрнст покосился на фотографию в чёрной форме СД, на знакомую печать с орлом и свастикой. «Да, подпись самого рейхсфюрера Гиммлера».
— И вы не боитесь носить с собой такие документы? — искренне удивился он.
— Государство находится в величайшей опасности, нам ли, верным слугам, пристало беречь свою жизнь, — уклончиво ответил эсэсовец. — А вот вы кто такой? — Он перестал улыбаться, голос его обрёл твёрдость. — Документы?
— О каких документах идёт речь? — с наигранным удивлением спросил Фрикке. — Я вас не совсем понимаю, оберштурмбанфюрер. Я литовец, спасшийся из концлагеря, ищу своих родителей. — Он вынул из маленького поясного карманчика янтарный мундштук с двумя золотыми ободками и принялся старательно всовывать в него дымящуюся сигарету.
— А-а, — незнакомец взглянул на мундштук. — Признаться, я думал, что волки-оборотни существуют только в реляциях гаулейтера Коха… Я слышал, в этих местах находят янтарь?
— Да, на берегу моря.
— Поднимите левую руку, заверните рубаху, — изменив тон, твёрдо сказал Фолькман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110