От того его повести становятся как бы многомерными. Их нельзя читать «бегом», как читаются многие приключенческие повести иных авторов. Бадигинские наталкивают на серьёзные раздумья: о родине, о судьбах людей, об общественном долге, о жизни и смерти…
Литературная критика часто обращает внимание на бедность языка многих книг приключенческого жанра. Эти упрёки, как правило, справедливы. «Приключенцы» обычно сосредоточивают все силы на закручивании сюжета, а языковые изобразительные средства остаются на уровне газетного очерка. Писательский язык Бадигина богат, многообразен, индивидуализирован по характеру действующих лиц.
Константин Бадигин — ярко выраженный русский писатель. В своих повестях он воспроизводит картины русского национального быта разных эпох, изображает национальные нравы и обычаи, рисует разнообразные характеры русских людей в драматических обстоятельствах. Само собою разумеется, что он всегда на классовых позициях. Но ему чужд вульгарный социологизм.
Не все бояре, попы и генералы были негодяями, как и не все «работные люди» были ангелами. Я, например, считаю большой удачей Бадигина образ архиепископа Великого Новгорода Ефимия из повести «Покорители студёных морей». Этот хилый старик с живыми глазами и ясным государственным умом — подлинный патриот Руси. А в повести «Секрет государственной важности» в объективном свете выведены два белогвардейских полковника. Оба — ярые враги Советской власти, и мы видим, что они обречены, но субъективно это честные люди. Они воюют не ради личной корысти, как генерал Дитерихс. По их классовым понятиям, они борются «за спасение России» и считают себя подлинными патриотами. Разуверить их в этом может только жизнь.
Константин Бадигин — ярко выраженный морской писатель. И не просто морской, а живописец северных студёных морей, хотя большую часть жизни он водил корабли по тёплым морям. Впечатления юности, молодости — самые сильные в жизни. Бадигин в двадцать семь лет был капитаном прославленного ледокола «Седов». Он торил Великий Северный морской путь во льдах Арктики, и, естественно, самые сильные его переживания там. С Ледовитым океаном, с Балтийским, Северным и Белым морями связаны и большие думы его, с ними же связаны и исторические изыскания. Чему же удивляться, что он пишет о студёных морях, а не об Атлантике, не об Индийском или Тихом океанах, хотя исколесил их вдоль и поперёк. Да ведь и не наши те океаны. История русского мореплавания более всего связана с северным поморьем.
Предлагаемый вниманию читателя роман «На затонувшем корабле» охватывает время с конца Отечественной войны примерно до середины пятидесятых годов. По существу, изображается наша современность. Действие развёртывается в Восточной Пруссии, а после войны — в Калининградской области и на Балтийском море. Действующие лица — гитлеровцы разного ранга, с одной стороны, и советские люди, военные и штатские, — с другой. Кончилась явная война, продолжается тайная…
Не буду пересказывать сюжет романа — читатели этого не любят, — скажу только, что он не менее увлекателен, чем сюжеты повестей, о которых шла речь выше. И ещё хочу обратить внимание на одну важную особенность этого произведения. В числе врагов нашего общества (кроме осевших после войны гитлеровцев-шпионов) выведен матёрый бюрократ из управления пароходства, этакий лощёный демагог. Фамилия его — Подсебякин, но читатели взамен могут подставить и другую, более близкую им. Лица, похожие на Подсебякина, встречаются, к сожалению, не только в пароходствах.
Не знаю, чем объяснить, но писателей-маринистов ныне до крайности мало. Очень-очень жаль. Море извечно волнует и манит миллионы людей, воспитывает сильных, бесстрашных. Талантливые произведения о моряках пользуются огромной популярностью. О тиражах книг Бадигина в нашей стране я уже говорил. Есть сведения, что его повести издаются и за рубежом. «Путь на Грумант» издан более чем в десяти странах. Повесть «Покорители студёных морей» в минувшем году вышла в Чехословакии вторым изданием, роман «На затонувшем корабле» только что издан в Польше.
Константин Бадигин в расцвете творческих сил. На выходе у него новый роман — «Кольцо великого магистра» — о крестоносцах четырнадцатого века. Есть ещё много интересных замыслов. Но он меня не уполномочил выдавать его секреты.
Михаил Шкерин
КНИГА ПЕРВАЯ
ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
СКЕЛЕТ В РЫЦАРСКИХ ДОСПЕХАХ, ПРУССКИЙ ГАУЛЕЙТЕР И ПОХИЩЕННЫЕ СОКРОВИЩА
С последним гулким ударом железный лом ушёл в пустоту. Налегая на лом всем телом, профессору Хемпелю с трудом удалось расшатать несколько кирпичей. Десятки раз ударяя в одно и то же место, он убедился в отменной прочности древней кладки: после каждого удара от стены отлетали только осколки. Когда, наконец, образовался небольшой пролом, профессор решил передохнуть и вытер со лба пот.
Он долго рассматривал в лупу окаменевшие куски извёстки. Да, несомненно, вход был замурован в начале восемнадцатого века. Подземелье не существовало даже на самых подробных планах старого орденского замка… Это было открытие!
Из пролома пахнуло чем-то затхлым. Профессор вынул из кармана огарок свечки, зажёг его и, прилепив к лому, сунул в пробитую щель. Свеча продолжала ярко гореть, наклонив пламя по течению воздуха. Хемпель удовлетворённо хмыкнул.
Отдохнув, профессор снова взялся за лом. Он решил, не откладывая, обследовать подземелье. Конечно, было бы разумнее спуститься туда с помощником, но в эти тревожные дни никому нельзя было доверять тайну. После часа тяжёлой работы ему удалось расширить брешь. Хемпель заменил свечной огарок фонариком и, окончательно отбросив колебания, переступил через обломки кирпичей и очутился в древнем царстве тишины и мрака. Нет, он не был трусом и никогда не отступал в трудных случаях. Несмотря на преклонные годы, он отличался, как говорили его друзья, твёрдостью духа, прекрасным здоровьем и пунктуальностью Эммануила Канта.
Карманный фонарик вырвал из темноты часть кирпичной стены, нависшие над головой мрачные своды. Профессор оказался в широком коридоре с потемневшими от времени стенами. Судя по размеру и форме кирпича, по манере кладки, подземелье сооружалось сотни лет назад.
Это не удивило профессора, замок возник не сразу: северное крыло возводилось в пору процветания Тевтонского ордена. Немало воздвигнуто и Альбрехтом Бранденбургским в шестнадцатом веке; кое-что подправляли позже и другие владельцы замка.
Коридор заметно уклонялся вниз. Желтоватое пятнышко карманного фонаря запрыгало по каменным ступеням. Осторожно ставя ноги, боясь поскользнуться, профессор пошёл по лестнице, своды подземелья скрывались в непроглядной темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Литературная критика часто обращает внимание на бедность языка многих книг приключенческого жанра. Эти упрёки, как правило, справедливы. «Приключенцы» обычно сосредоточивают все силы на закручивании сюжета, а языковые изобразительные средства остаются на уровне газетного очерка. Писательский язык Бадигина богат, многообразен, индивидуализирован по характеру действующих лиц.
Константин Бадигин — ярко выраженный русский писатель. В своих повестях он воспроизводит картины русского национального быта разных эпох, изображает национальные нравы и обычаи, рисует разнообразные характеры русских людей в драматических обстоятельствах. Само собою разумеется, что он всегда на классовых позициях. Но ему чужд вульгарный социологизм.
Не все бояре, попы и генералы были негодяями, как и не все «работные люди» были ангелами. Я, например, считаю большой удачей Бадигина образ архиепископа Великого Новгорода Ефимия из повести «Покорители студёных морей». Этот хилый старик с живыми глазами и ясным государственным умом — подлинный патриот Руси. А в повести «Секрет государственной важности» в объективном свете выведены два белогвардейских полковника. Оба — ярые враги Советской власти, и мы видим, что они обречены, но субъективно это честные люди. Они воюют не ради личной корысти, как генерал Дитерихс. По их классовым понятиям, они борются «за спасение России» и считают себя подлинными патриотами. Разуверить их в этом может только жизнь.
Константин Бадигин — ярко выраженный морской писатель. И не просто морской, а живописец северных студёных морей, хотя большую часть жизни он водил корабли по тёплым морям. Впечатления юности, молодости — самые сильные в жизни. Бадигин в двадцать семь лет был капитаном прославленного ледокола «Седов». Он торил Великий Северный морской путь во льдах Арктики, и, естественно, самые сильные его переживания там. С Ледовитым океаном, с Балтийским, Северным и Белым морями связаны и большие думы его, с ними же связаны и исторические изыскания. Чему же удивляться, что он пишет о студёных морях, а не об Атлантике, не об Индийском или Тихом океанах, хотя исколесил их вдоль и поперёк. Да ведь и не наши те океаны. История русского мореплавания более всего связана с северным поморьем.
Предлагаемый вниманию читателя роман «На затонувшем корабле» охватывает время с конца Отечественной войны примерно до середины пятидесятых годов. По существу, изображается наша современность. Действие развёртывается в Восточной Пруссии, а после войны — в Калининградской области и на Балтийском море. Действующие лица — гитлеровцы разного ранга, с одной стороны, и советские люди, военные и штатские, — с другой. Кончилась явная война, продолжается тайная…
Не буду пересказывать сюжет романа — читатели этого не любят, — скажу только, что он не менее увлекателен, чем сюжеты повестей, о которых шла речь выше. И ещё хочу обратить внимание на одну важную особенность этого произведения. В числе врагов нашего общества (кроме осевших после войны гитлеровцев-шпионов) выведен матёрый бюрократ из управления пароходства, этакий лощёный демагог. Фамилия его — Подсебякин, но читатели взамен могут подставить и другую, более близкую им. Лица, похожие на Подсебякина, встречаются, к сожалению, не только в пароходствах.
Не знаю, чем объяснить, но писателей-маринистов ныне до крайности мало. Очень-очень жаль. Море извечно волнует и манит миллионы людей, воспитывает сильных, бесстрашных. Талантливые произведения о моряках пользуются огромной популярностью. О тиражах книг Бадигина в нашей стране я уже говорил. Есть сведения, что его повести издаются и за рубежом. «Путь на Грумант» издан более чем в десяти странах. Повесть «Покорители студёных морей» в минувшем году вышла в Чехословакии вторым изданием, роман «На затонувшем корабле» только что издан в Польше.
Константин Бадигин в расцвете творческих сил. На выходе у него новый роман — «Кольцо великого магистра» — о крестоносцах четырнадцатого века. Есть ещё много интересных замыслов. Но он меня не уполномочил выдавать его секреты.
Михаил Шкерин
КНИГА ПЕРВАЯ
ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
СКЕЛЕТ В РЫЦАРСКИХ ДОСПЕХАХ, ПРУССКИЙ ГАУЛЕЙТЕР И ПОХИЩЕННЫЕ СОКРОВИЩА
С последним гулким ударом железный лом ушёл в пустоту. Налегая на лом всем телом, профессору Хемпелю с трудом удалось расшатать несколько кирпичей. Десятки раз ударяя в одно и то же место, он убедился в отменной прочности древней кладки: после каждого удара от стены отлетали только осколки. Когда, наконец, образовался небольшой пролом, профессор решил передохнуть и вытер со лба пот.
Он долго рассматривал в лупу окаменевшие куски извёстки. Да, несомненно, вход был замурован в начале восемнадцатого века. Подземелье не существовало даже на самых подробных планах старого орденского замка… Это было открытие!
Из пролома пахнуло чем-то затхлым. Профессор вынул из кармана огарок свечки, зажёг его и, прилепив к лому, сунул в пробитую щель. Свеча продолжала ярко гореть, наклонив пламя по течению воздуха. Хемпель удовлетворённо хмыкнул.
Отдохнув, профессор снова взялся за лом. Он решил, не откладывая, обследовать подземелье. Конечно, было бы разумнее спуститься туда с помощником, но в эти тревожные дни никому нельзя было доверять тайну. После часа тяжёлой работы ему удалось расширить брешь. Хемпель заменил свечной огарок фонариком и, окончательно отбросив колебания, переступил через обломки кирпичей и очутился в древнем царстве тишины и мрака. Нет, он не был трусом и никогда не отступал в трудных случаях. Несмотря на преклонные годы, он отличался, как говорили его друзья, твёрдостью духа, прекрасным здоровьем и пунктуальностью Эммануила Канта.
Карманный фонарик вырвал из темноты часть кирпичной стены, нависшие над головой мрачные своды. Профессор оказался в широком коридоре с потемневшими от времени стенами. Судя по размеру и форме кирпича, по манере кладки, подземелье сооружалось сотни лет назад.
Это не удивило профессора, замок возник не сразу: северное крыло возводилось в пору процветания Тевтонского ордена. Немало воздвигнуто и Альбрехтом Бранденбургским в шестнадцатом веке; кое-что подправляли позже и другие владельцы замка.
Коридор заметно уклонялся вниз. Желтоватое пятнышко карманного фонаря запрыгало по каменным ступеням. Осторожно ставя ноги, боясь поскользнуться, профессор пошёл по лестнице, своды подземелья скрывались в непроглядной темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110