В этот момент он ясно увидел перед собой глаза лиса, которого повстречал в Калифорнии во время совсем другого обряда.
— Добро пожаловать, Зорро, — сказал Великий Защитник Храма, и остальные хором повторили его слова.
У Диего де ла Веги голова шла кругом от гордости и торжества. Его поразила сложная церемония, а в особенности звучные титулы иерархов: Рыцарь Солнца, Тамплиер Нила, Мастер Креста, Хранитель Змеи. Юноша гордился, что его приняли в общество, и был готов честно соблюдать его устав. Позже, рассказывая обо всем брату, Диего вдруг понял, что обряд посвящения был весьма наивным. Он даже решился посмеяться над самим собой, но Бернардо было не до смеха. Устав Общества справедливости слишком сильно напоминал предание об Окауе.
Через месяц Диего поделился с учителем фехтования поистине безрассудной идеей: он решил освободить группу заложников. На вылазки партизан французы отвечали безжалостным террором. Они публично казнили первых попавшихся испанцев, по четыре за каждого мертвого француза. Невинные жертвы лишь подогревали ярость мятежников, и кровопролитию не было конца.
— Они схватили пять женщин, двоих мужчин и пятилетнего ребенка, чтобы расплатиться за жизни французских солдат. В этом квартале уже убили священника, прямо у входа в церковь. Заложников держат в крепости, их должны расстрелять в воскресенье, в полдень, — рассказал Диего.
— Я знаю, дон Диего, по всему городу расклеены листовки, — отозвался Эскаланте.
— Мы должны спасти их, маэстро.
— Это безумие. Цитадель неприступна. Если мы туда сунемся, французы казнят вдвое больше заложников, а то и втрое.
— Как должен поступить в этом случае член Общества справедливости, маэстро?
— Смириться с неизбежным. На войне часто гибнут невинные люди.
— Я учту это.
Диего не думал сдаваться, ведь одной из заложниц была Амалия. Юноша не мог бросить подругу в беде. Не вняв своим картам, цыганка попала в облаву и оказалась в крепости. Услышав от Бернардо страшную весть, Диего решил незамедлительно действовать. Его сердце сладко сжималось в предчувствии невиданного приключения.
— В Цитадель проникнуть невозможно, куда легче пробраться в особняк Дюшама. Я хочу побеседовать с этим господином наедине. Что скажешь? Понимаю, идея не слишком хороша, но мне больше ничего не приходит в голову. Ты скажешь, что это пустое бахвальство, как тогда с медведем. Только теперь речь идет о человеческих жизнях. Мы не можем бросить Амалию. Она наш друг. А для меня даже больше, чем друг. Общество нам не поможет, брат, вся надежда на тебя. Это совсем не так опасно, как тебе кажется. Смотри…
Бернардо только махнул рукой, готовый, по обыкновению, следовать за братом. В последнее время индеец все чаще думал о возвращении в Калифорнию. Его юность подходила к концу. Диего же, судя по всему, собирался навеки остаться мальчишкой. Бернардо часто спрашивал себя, как они, такие разные, могли так сильно привязаться друг к другу. На плечах молодого индейца лежал невыносимый груз судьбы, а его брат порхал по жизни жаворонком. Амалия, умевшая разгадывать знаки судьбы, объяснила Бернардо эту странную закономерность. Она сказала, что братья, хоть и родились в один день, принадлежали разным знакам зодиака. Диего жил под знаком Близнецов, а Бернардо — Тельца, в этом крылась причина их различий. Индеец внимательно выслушал друга, ничем не выдавая своих сомнений. В глубине души он верил в фантастическую удачу Диего. Усовершенствовав свой план, братья принялись за дело.
Бернардо завел знакомство с французским солдатом и напоил его до бесчувствия. Раздев сонного француза, он надел его форму: синий мундир со стоячим воротником, белые штаны, жабо, черные гетры и высокую шапку. В таком виде он, не привлекая внимания, провел в сад Шевалье пару лошадей. Роскошный особняк Дюшама охраняли не слишком тщательно: едва ли кто-то стал бы нападать на него. Во дворе дежурили часовые с фонарями, но ближе к ночи их рвение ослабевало. Дождавшись темноты, Диего, одетый в черный цирковой костюм, плащ и маску, приблизился к дому. По внезапному наитию он наклеил себе изящные черные усики, найденные в цыганском сундуке. Маска скрывала только верхнюю часть лица, а усы должны были окончательно сбить Шевалье с толку. Диего вскарабкался на балкон второго этажа, используя вместо каната свой кнут. Отыскать апартаменты Дюшама не составило труда: юноша не раз бывал у него в гостях вместе с Хулианой и Исабель. Было около трех часов ночи. Слуги давно перестали сновать по комнатам, часовые во дворе дремали, стоя на посту. В обставленном по парижской моде доме было столько гардин, мебели и статуй, что Диего без труда прошел его из конца в конец никем не замеченный. Миновав бесчисленные коридоры, он оказался в неожиданно скромной спальне Шевалье.
Поверенный Наполеона спал на жесткой солдатской койке, в полупустой комнате, освещенной всего одним канделябром с тремя свечами. Аньес Дюшам проболталась, что ее отец страдает бессонницей и принимает на ночь опиум. За час до появления Диего слуга помог Шевалье раздеться, принес ему херес и трубку с опиумом и устроился на стуле за дверью. Лакей слегка прикорнул, но мог проснуться в любую минуту. Диего пришлось прибегнуть к специальным упражнениям членов Общества справедливости, чтобы унять сердцебиение и дрожь. Попасться в спальне Шевалье означало подписать себе смертный приговор. Слухи о том, что творилось в застенках Цитадели, даже вспоминать не хотелось. Внезапно Диего пронзило воспоминание об отце. Если он погибнет, Алехандро де ла Вега узнает, что его сына поймали, точно вора, в чужом доме. Юноша собрал все свои силы и, убедившись, что ни воля, ни рука, ни голос не подведут, приблизился к жесткой кровати, на которой спал одурманенный снотворным француз. Шевалье моментально проснулся, несмотря на опиум, и Диего зажал ему ладонью рот.
— Молчите, сударь, не то я раздавлю вас, точно крысу, — прошептал он.
Приподнявшись, француз увидел, что в его грудь упирается острие шпаги, и поспешно кивнул, давая понять, что согласен хранить молчание. Диего шепотом изложил ему свои требования.
— Я не всесилен. Если я даже велю освободить этих заложников, комендант Цитадели завтра же схватит других, — ответил ему Шевалье так же тихо.
— Что ж, очень жаль. Ваша дочь Аньес — очаровательное создание. Будет жаль причинить ей боль, но вы же понимаете, сеньор, на войне часто гибнут невинные люди, — произнес Диего.
Он достал из жилетного кармана кружевной платок с монограммой Аньес Дюшам. Несмотря на скудное освещение, Шевалье мгновенно узнал его по еле уловимому запаху фиалок.
— Мои люди сейчас находятся в спальне вашей дочери. Если со мной что-то случится, она умрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106