Безмерная усталость вдруг навалилась на него, растеклась по всему телу, и он с силой потер висок, борясь еще и с этой напастью.
— Лорен сказала, что у этого викинга лицо ее отца. И у другого тоже — того, что она убила на берегу моря, когда… — «когда спасла мне жизнь», — едва не сказал он, — словом, когда ее дозор наткнулся на викингов. Одного из них она прикончила. И теперь говорит, что у обоих убитых было лицо ее отца.
— Вот как, — повторила Ханна и вновь кивнула. — Понимаю.
Они оба надолго замолчали, и в комнате повисла почти осязаемая тишина.
Только теперь Арион заметил, что комната все же не пуста. Здесь был стол, несколько стульев да еще шкафчик, заставленный горшками и кувшинами. Все это покрывал толстый слой пыли.
— Лорен рассказывала тебе, Морган, как погиб ее отец? — прервала молчание Ханна.
— Нет.
Женщина подошла к ближайшему стулу и с едва слышным вздохом уселась, расправив юбки.
— Ты уж прости, но стоя об этом не расскажешь.
Арион не тронулся с места, втайне радуясь тому, что его и Ханну разделяет добрых полкомнаты. Судя по тону пожилой шотландки, ее рассказ будет не слишком веселым, а он не желал выдавать ей свои истинные чувства.
Ханна молчала, явно медля нарушать тишину, и Арион унесся мыслями к девушке, которая пребывала наверху, в его спальне. Когда он видел ее в последний раз, она спала, похожая на зачарованную королевну из сказки: бледное прекрасное лицо, волны шелковистых кудрей цвета пламени и заката…
— Когда у наших берегов впервые заметили корабль викингов, Хеброн решил сам возглавить дозоры. — В негромком голосе Ханны звучала глубокая, неизбывная печаль. — Он был лэрдом нашего клана, и никто не мог перечить ему. Он так много сделал для всех нас. Он был мудр и проницателен, отважен и добр — словом, он был настоящим лэрдом. Вожди и правители редко пользуются у людей любовью, — при этих словах Ханна искоса, как бы невзначай взглянула на Ариона, — но Хеброн был истинно любим. И больше всех его любила Лорен.
И вот настал тот черный день, когда викинги высадились на наш берег и застигли отряд Хеброна врасплох. Была самая настоящая резня. Наверное, викинги догадались, что Хеброн наш предводитель, ибо они отсекли его от прочих воинов, окружили и набросились на него с такой яростью, что он просто не мог выжить.
Они, конечно, дорого заплатили за его гибель… и все же он погиб.
Голос Ханны задрожал, и она замолчала, все поправляя и поправляя юбки, совершенно в этом не нуждавшиеся. Потом еле слышно вздохнула и продолжала уже гораздо тише:
— Викинги не просто убили Хеброна. Они… мучили его. Ему отрубили руки и ноги, потом отсекли голову. В тот день им никто не мог помешать. Мы проиграли бой и потеряли нашего лэрда. Потом разыгралась буря, подоспели наши подкрепления, и викинги отступили.
Лорен оставалась в Кейре и, подобно всем нам, ждала, когда вернутся наши воины. Именно она, опередив всех нас, первой выбежала им навстречу. Представь себе, Морган, что она увидела. Представь, каково ей было узнать, что ее отца привезли домой не просто мертвого, но изрубленного на куски.
Арион прикрыл глаза и медленно, тяжело опустил голову.
— Лорен не заплакала, — почти задумчиво проговорила Ханна. — Она так и не сумела выплакать свое горе. Она похоронила отца и всех, кто погиб в тот день, и встала во главе клана, всеми силами стараясь сохранить и укрепить то, к чему он стремился и о чем мечтал. И все же я так и не увидела ее плачущей.
В комнате вновь воцарилась нежилая, стылая тишина. Ледяные пальцы холода стиснули горло, оледенили сердце. Лорен, чудесная, отважная, лучшая в мире Лорен испытала весь ужас такой чудовищной потери.
— Сегодня она плакала, — сказал Арион, глядя в пол.
Он услышал, как Ханна поднялась со стула, пошла к нему, едва слышно шурша юбками. Потом на плечо его легла женская рука — хрупкая, сухощавая, но восхитительно теплая. Живая.
— Я рада, Арион Морган, — просто сказала Ханна. — Так и должно было случиться.
Он смотрел на Лорен и Ханну и не мог избавиться от чувства, что он здесь лишний, что ему вовсе не следовало торчать в собственной спальне и глазеть на их нежные объятия, прислушиваться к их радостной болтовне.
Но Арион не ушел. Вместо этого он притворился, будто поправляет огонь в очаге — пламя и вправду почти угасло, — и занимался этим так медленно, с таким нарочитым тщанием подкладывая в очаг полешки, что всякий, кто сейчас наблюдал бы за ним, разразился бы хохотом. Все было ясно как божий день, но ни Лорен, ни Ханна, судя по всему, не обращали на это никакого внимания.
Если дух Лорен все еще был смятен, она ничем не выдавала этого. Она улыбалась, даже изредка смеялась и, отмахнувшись от расспросов о своем здоровье, сама засыпала Ханну вопросами о Кейре и его обитателях.
Когда Арион наконец повернулся, Ханна как ни в чем не бывало сидела на краешке его кровати. Они с Лорен крепко держались за руки — точь-в-точь неразлучные подружки.
— У меня есть для тебя хорошая новость, — говорила пожилая шотландка. — Квинн наконец очнулся и окончательно пришел в себя.
— Правда? — Голос у Лорен был чуточку охрипший, но радостный.
— Ну конечно. Похоже, скоро он совсем оправится. Элиас говорит, что, если все пойдет как надо, через пару дней Квинн уже будет на ногах.
— Это же чудесно!
— Мы рассказали ему обо всем, что случилось, покуда он был без сознания. О смерти твоего отца, обо всех стычках с викингами, о том, что произошло на берегу моря, в пещерах и в Дунмаре.
— Вот как? — Голос Лорен едва заметно дрогнул.
— Джеймс сообщил Квинну о союзе с англичанами. — Ханна искоса глянула на Ариона, затем на Лорен. — Квинн сказал, что хочет поговорить с тобой.
— Вот как, — повторила Лорен, и на сей раз довольно мрачно.
В дверь постучали, и собеседницы разом оглянулись на Ариона, который праздно стоял у ярко пылающего очага. Арион подошел к двери и рывком распахнул ее.
— Прошу прощения, мой лорд… — Голос Фуллера против обыкновения звучал как-то неуверенно.
— В чем дело? — спросил Арион, стоя на пороге.
— Я только хотел сказать, что скоро вернется четвертый дозор, на случай, если бы ты захотел его встретить…
Арион озадаченно уставился на наместника. Фуллер знал, что Арион всегда встречает дозоры, когда может выкроить на это время. Им обоим было прекрасно известно, что следующий дозор вернется самое меньшее через час.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, понизив голос.
— Нет, мой лорд. — Вопреки собственным словам наместник явно нервничал и все норовил заглянуть в комнату.
— Фуллер Морган.
Арион стремительно обернулся, поразившись тому, с каким чувством прозвучало это имя. Ханна поднялась с кровати и, тепло улыбаясь, шла к дверям.
Арион посторонился, и Фуллер вошел в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Лорен сказала, что у этого викинга лицо ее отца. И у другого тоже — того, что она убила на берегу моря, когда… — «когда спасла мне жизнь», — едва не сказал он, — словом, когда ее дозор наткнулся на викингов. Одного из них она прикончила. И теперь говорит, что у обоих убитых было лицо ее отца.
— Вот как, — повторила Ханна и вновь кивнула. — Понимаю.
Они оба надолго замолчали, и в комнате повисла почти осязаемая тишина.
Только теперь Арион заметил, что комната все же не пуста. Здесь был стол, несколько стульев да еще шкафчик, заставленный горшками и кувшинами. Все это покрывал толстый слой пыли.
— Лорен рассказывала тебе, Морган, как погиб ее отец? — прервала молчание Ханна.
— Нет.
Женщина подошла к ближайшему стулу и с едва слышным вздохом уселась, расправив юбки.
— Ты уж прости, но стоя об этом не расскажешь.
Арион не тронулся с места, втайне радуясь тому, что его и Ханну разделяет добрых полкомнаты. Судя по тону пожилой шотландки, ее рассказ будет не слишком веселым, а он не желал выдавать ей свои истинные чувства.
Ханна молчала, явно медля нарушать тишину, и Арион унесся мыслями к девушке, которая пребывала наверху, в его спальне. Когда он видел ее в последний раз, она спала, похожая на зачарованную королевну из сказки: бледное прекрасное лицо, волны шелковистых кудрей цвета пламени и заката…
— Когда у наших берегов впервые заметили корабль викингов, Хеброн решил сам возглавить дозоры. — В негромком голосе Ханны звучала глубокая, неизбывная печаль. — Он был лэрдом нашего клана, и никто не мог перечить ему. Он так много сделал для всех нас. Он был мудр и проницателен, отважен и добр — словом, он был настоящим лэрдом. Вожди и правители редко пользуются у людей любовью, — при этих словах Ханна искоса, как бы невзначай взглянула на Ариона, — но Хеброн был истинно любим. И больше всех его любила Лорен.
И вот настал тот черный день, когда викинги высадились на наш берег и застигли отряд Хеброна врасплох. Была самая настоящая резня. Наверное, викинги догадались, что Хеброн наш предводитель, ибо они отсекли его от прочих воинов, окружили и набросились на него с такой яростью, что он просто не мог выжить.
Они, конечно, дорого заплатили за его гибель… и все же он погиб.
Голос Ханны задрожал, и она замолчала, все поправляя и поправляя юбки, совершенно в этом не нуждавшиеся. Потом еле слышно вздохнула и продолжала уже гораздо тише:
— Викинги не просто убили Хеброна. Они… мучили его. Ему отрубили руки и ноги, потом отсекли голову. В тот день им никто не мог помешать. Мы проиграли бой и потеряли нашего лэрда. Потом разыгралась буря, подоспели наши подкрепления, и викинги отступили.
Лорен оставалась в Кейре и, подобно всем нам, ждала, когда вернутся наши воины. Именно она, опередив всех нас, первой выбежала им навстречу. Представь себе, Морган, что она увидела. Представь, каково ей было узнать, что ее отца привезли домой не просто мертвого, но изрубленного на куски.
Арион прикрыл глаза и медленно, тяжело опустил голову.
— Лорен не заплакала, — почти задумчиво проговорила Ханна. — Она так и не сумела выплакать свое горе. Она похоронила отца и всех, кто погиб в тот день, и встала во главе клана, всеми силами стараясь сохранить и укрепить то, к чему он стремился и о чем мечтал. И все же я так и не увидела ее плачущей.
В комнате вновь воцарилась нежилая, стылая тишина. Ледяные пальцы холода стиснули горло, оледенили сердце. Лорен, чудесная, отважная, лучшая в мире Лорен испытала весь ужас такой чудовищной потери.
— Сегодня она плакала, — сказал Арион, глядя в пол.
Он услышал, как Ханна поднялась со стула, пошла к нему, едва слышно шурша юбками. Потом на плечо его легла женская рука — хрупкая, сухощавая, но восхитительно теплая. Живая.
— Я рада, Арион Морган, — просто сказала Ханна. — Так и должно было случиться.
Он смотрел на Лорен и Ханну и не мог избавиться от чувства, что он здесь лишний, что ему вовсе не следовало торчать в собственной спальне и глазеть на их нежные объятия, прислушиваться к их радостной болтовне.
Но Арион не ушел. Вместо этого он притворился, будто поправляет огонь в очаге — пламя и вправду почти угасло, — и занимался этим так медленно, с таким нарочитым тщанием подкладывая в очаг полешки, что всякий, кто сейчас наблюдал бы за ним, разразился бы хохотом. Все было ясно как божий день, но ни Лорен, ни Ханна, судя по всему, не обращали на это никакого внимания.
Если дух Лорен все еще был смятен, она ничем не выдавала этого. Она улыбалась, даже изредка смеялась и, отмахнувшись от расспросов о своем здоровье, сама засыпала Ханну вопросами о Кейре и его обитателях.
Когда Арион наконец повернулся, Ханна как ни в чем не бывало сидела на краешке его кровати. Они с Лорен крепко держались за руки — точь-в-точь неразлучные подружки.
— У меня есть для тебя хорошая новость, — говорила пожилая шотландка. — Квинн наконец очнулся и окончательно пришел в себя.
— Правда? — Голос у Лорен был чуточку охрипший, но радостный.
— Ну конечно. Похоже, скоро он совсем оправится. Элиас говорит, что, если все пойдет как надо, через пару дней Квинн уже будет на ногах.
— Это же чудесно!
— Мы рассказали ему обо всем, что случилось, покуда он был без сознания. О смерти твоего отца, обо всех стычках с викингами, о том, что произошло на берегу моря, в пещерах и в Дунмаре.
— Вот как? — Голос Лорен едва заметно дрогнул.
— Джеймс сообщил Квинну о союзе с англичанами. — Ханна искоса глянула на Ариона, затем на Лорен. — Квинн сказал, что хочет поговорить с тобой.
— Вот как, — повторила Лорен, и на сей раз довольно мрачно.
В дверь постучали, и собеседницы разом оглянулись на Ариона, который праздно стоял у ярко пылающего очага. Арион подошел к двери и рывком распахнул ее.
— Прошу прощения, мой лорд… — Голос Фуллера против обыкновения звучал как-то неуверенно.
— В чем дело? — спросил Арион, стоя на пороге.
— Я только хотел сказать, что скоро вернется четвертый дозор, на случай, если бы ты захотел его встретить…
Арион озадаченно уставился на наместника. Фуллер знал, что Арион всегда встречает дозоры, когда может выкроить на это время. Им обоим было прекрасно известно, что следующий дозор вернется самое меньшее через час.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, понизив голос.
— Нет, мой лорд. — Вопреки собственным словам наместник явно нервничал и все норовил заглянуть в комнату.
— Фуллер Морган.
Арион стремительно обернулся, поразившись тому, с каким чувством прозвучало это имя. Ханна поднялась с кровати и, тепло улыбаясь, шла к дверям.
Арион посторонился, и Фуллер вошел в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81