— Но ежели она сама…
— Сама… Тетка Софи оказалась права: наследственность у твоей матушки тяжелая… Три дочери было у ее матери, и все трое плохо кончили: одну муж с любовником застал и убил в припадке ревности. Другая с турецким торговцем сбежала. Он ею попользовался, да в гарем продал. Какому-то собрату-купцу…
А той, о ком мы с тобой говорим, итальянский певец полюбился. Без гроша в кармане… Матушка-то твоя тоже романы обожала. Мнилось, и в жизни так же — с милым рай в шалаше… Денег я ей, понятно, не дал.
Согласись, это было бы уже чересчур…
— Боже мой, — прошептала Лиза, — как же ты столько лет… жил один, терпел напраслину…
— Единственно, перед кем я виноватым себя чувствую, так это перед Вергилием… Иванычем. Заставил его лжесвидетельствовать. На живую свидетельство о смерти сочинять. Я ему такие деньги предлагал! Ни копейки не взял. Сам же он, кстати, и придумал закрытый гроб похоронить. Любопытным объяснял что-то по своему, по-научному…
— А нельзя было просто так отпустить ее, да и все?
— Нельзя. Мне надо было о подрастающей дочери думать. Живой-то она могла себе много чего вытребовать. Атак я ей условие поставил: хочешь с другим жить — умри!..
— А если она все-таки объявиться захочет?
— Иными словами, нарушить наш договор? Уж тогда-то я с нею церемониться не стану.
— Она все-таки моя мать, — тихо заметила Лиза.
— Лизочек! — Он опять обнял дочь. — Конечно, я не мог заменить тебе мать, но я всегда старался быть с тобою рядом… Нынче баронесса Милорадович пеняла мне, что ты без женского присмотра выросла.
Надо, мол, было хоть мачеху в дом привести. Но представь, как я мог обмануть какую-нибудь добрую женщину и венчаться с нею в церкви, будучи тогда двоеженцем. Ведь пока жива твоя мать…
— Спасибо, папенька, что ты не привел мачеху и никому под присмотр меня не отдал! Обещаю впредь вести себя так, чтобы ты меня не стыдился и не угрызался муками совести, что чего-то там мне недодал…
Ты — лучший отец на свете!
— Нет, не успокаивай меня, Лиза, я порой о своей роли отца забывал. Иной раз в тоске кое-что вытворял… Прости, ежели нанес ущерб твоему положению. Быть дочерью колдуна… Не каждый из молодых людей отважится такую назвать своей невестой…
— Как и иметь невестой ведьму, — улыбнулась Лиза и обняла отца. — А все равно я тебя люблю.
— Ишь, мягко стелет! — нарочито возмутился князь. — Значит, все равно?
— Каюсь, я так, из вредности, — повинилась Лиза.
— Ладно, завтракай. Кофе-то небось остыл?
Он вышел из спальни дочери, прикрыв за собою дверь.
С некоторых пор у Лизы появился закадычный друг по имени Петр Жемчужников. То есть он хотел быть для красавицы-княжны больше, чем просто друг, и в надежде на перемены в своем положении пока решил быть при своей принцессе в качестве пажа или мальчика на побегушках, чтобы иметь возможность видеться с ней и вовремя пресечь опасность в лице какого-нибудь ловеласа, могущего заступить ему дорогу.
Вот к нему-то, к Пете, едва позавтракав и одевшись, послала с поручением свою горничную Елизавета свет Николаевна.
По отцовской линии Петр Жемчужников был незнатен. Мать его, Дарья Петровна Голикова, происходила из семьи аристократической, но бедной. Род Голиковых восходил чуть ли не к Рюриковичам. За Дарьей приданого не давали, но посватавшийся к ней в свое время Валерьян Жемчужников никогда о том не пожалел. Его капиталов вполне хватало, чтобы не помышлять о такой мелочи, как приданое.
Брак Валерьяна с Дарьей можно было бы назвать идеальным. Тонкий такт, образованность, изящное воспитание жены вкупе с большими деньгами и богатырским здоровьем мужа.
Дети у Жемчужниковых выдались как на подбор: два сына, высокие, стройные, ловкие, и две дочери-красавицы. Отношение к деторождению у супругов Жемчужниковых тоже было нетрадиционным. Дарья Петровна по согласованию с мужем не пустила дело на самотек, а родила четверых, да, как она сама говорила, мешок и завязала.
Оказался в ее женском арсенале некий не то греческий, не то египетский секрет, благодаря которому женщины из рода Голиковых рожали, когда хотели. И сколько хотели. Оттого Дарья Петровна в свои сорок восемь лет имела внешность моложавую, а фигуру, по выражению любящего мужа, как у девушки.
Жизнь в семье без напряжения, в атмосфере дружеского веселья и шутки сделала дом Жемчужниковых желанным для многих петербуржцев, жаждущих отдохнуть душой от суетности повседневного бытия.
Гостей развлекали не только настольными, но и спортивными играми, которым можно было предаваться в любое время года — по просьбе старшего сына Валерьян Ипполитович соорудил в пристройке к дому огромных размеров гимнастический зал, где и хозяева, и гости могли играть почти в любую, известную в России, спортивную игру.
Братья Жемчужниковы оба были хорошими спортсменами, но Петр, несомненно, выдался человеком незаурядным. Наездник он был на зависть. Стрелок отменный. Фехтовальщик — от бога.
Кстати, для обучения фехтованию отец пригласил к сыновьям настоящего француза, бретера и авантюриста в молодые годы и вполне успокоившегося к зрелости.
— Пьер — талант, — с восхищением говорил он Валерьяну, — таких я видел — по пальцам считать…
— Перечесть, — улыбнувшись, поправил тот.
— Мало кого и перечесть, и считать, — с юмором вывернулся находчивый француз. — Алекс — славный мальчик, старательный, но до брата не дотягивается…
Словом, Петр Жемчужников котировался в Петербурге как завидный жених. А Валерьяна Жемчужникова никто не осмеливался называть выскочкой, нуворишем, но ежели кто при его имени и кривил губы, то вслух старался своего пренебрежения не выказывать. Этот сибирский медведь может во гневе и заломать. Сам, конечно, не станет руки марать, а найдет какого-никакого бродягу с большой дороги…
Таким манером недоброхоты и оправдывали свой страх перед Валерьяном, хотя никто не знал и слыхом не слыхивал, чтобы за ним этакое водилось. Наверняка только знали, что Жемчужников-старший в молодости заведовал пушной факторией. Весь российский Север проехал. На мехах и разбогател, скупая их у аборигенов за плату ничтожную.
Поминали лишь однажды высказанные им в запале слова, что, захоти он, с потрохами купит весь Петербург, лживый и ленивый…
Вот какого родителя сын влюбился в княжну Лизоньку Астахову. И в тот момент, как горничная вышеупомянутой девицы спешила с поручением к дому Жемчужниковых, старший сын беседовал с отцом в его кабинете.
— Такое дело, отец, — басил Петр, — похоже, я себе невесту присмотрел.
— Что-то мнешься ты, Петруша, слова подбираешь… — Валерьян поднял голову от бумаг, которыми исправно занимался после завтрака, перед тем как ехать на свои мебельные фабрики и лесопильни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76